- Что с Нахтмином?
Взгляд Нефертити упал на статуэтку из черного дерева. Она указала на богиню Мут:
- Моя замена.
- Замена чего?
Мне не понравилась ее попытка сменить тему.
- Тебя.
Нефертити обернулась к стражникам и рявкнула:
- Прочь!
Они вышли. Когда дверь захлопнулась, сестра повернулась ко мне:
- Я беременна в третий раз, но никто из моих детей не знает свою тетю, и я не уверена, будет ли знать.
На глаза мне навернулись слезы. Она снова была беременна, но я не желала ловиться на это.
- Нефертити, где Нахтмин?
Нефертити взяла статуэтку Мут и поставила обратно на стол.
- Помнишь, когда мы были юными, - сказала она, - мы смеялись и представляли себе, как когда-нибудь будем вместе растить детей, и ты будешь строгой матерью, а я - той, которая все им позволяет? - Ее взгляд обежал комнату, скользнув по росписям и фрескам. - Я скучаю по тем временам.
- Нефертити, где Нахтмин? - повторила я.
Сестра отвела взгляд.
- В тюрьме.
Я взяла ее за руки. Руки были холодные.
- Ты должна вытащить его оттуда. Должна.
Нефертити печально посмотрела на меня.
- Я уже договорилась, что его отпустят. Остальных казнят - пощадят только Нахтмина.
Я потрясенно моргнула.
- Как?!
- Как? - переспросила она. - Я сказала Эхнатону, чтобы его отпустили. Он не отказывает мне ни в чем, Мутноджмет. Ни в чем. Конечно, он продолжает бегать к Кийе. Ну и что? Я ношу его ребенка. Я - царица Египта, а не она.
Нефертити походила сейчас на маленькую девочку, которая громко поет в темноте, чтобы убедить себя, что ей не страшно. Я крепко обняла ее, и так мы и застыли в свете ламп, приникнув друг к другу.
- Я скучаю по тебе, - прошептала Нефертити. - Я хотела быть единственной, кто важен для тебя.
Она отступила и посмотрела на меня.
- Но я никогда не отравила бы твоего ребенка, - прошептала она. - Я никогда…
Я сжала ее руку и посмотрела на маленькую кошачью богиню.
- Я знаю, - сказала я и прижалась к ее плечу.
Нефертити кивнула:
- Иди. Приходи вечером.
- Джедефор, а другой дороги нет?
- На этот холм ведет только одна дорога, госпожа.
На улицах было полно народу. Дорога была забита колесницами, телегами и дюжинами солдат.
- Что они все делают? - спросила я.
- Разговаривают, - отозвался Джедефор. - Они услышали про бегство военачальника Нахтмина.
- Бегство? Но он не бежал. Моя сестра…
Джедефор вскинул затянутую в перчатку руку и понизил голос:
- Люди хотят, чтобы он бежал. И недолго ждать того, чтобы солдаты пришли к нему и попросили повести войско против фараона и занять трон Гора.
- Он никогда этого не сделает, - решительно произнесла я.
Джедефор промолчал. Колесница двинулась к холмам и моему особняку.
- Он никогда этого не сделает, - повторила я.
- Возможно, нет. Но фараон сегодня же ночью пошлет своих людей.
Убийц. Вот почему Нефертити сказала, что ее дети никогда не будут знать свою тетю. Вот почему она выставила меня из своих покоев и велела поторопиться.
- Ты вправду думаешь, что они придут сегодня ночью?
Я придвинулась поближе к Джедефору, чтобы свист ветра не заглушал мои слова.
Джедефор кивнул:
- Я это знаю, госпожа.
Колесница подкатила к особняку, который я превратила в свой дом, и я затаила дыхание. Мы остановились во дворе, который я множество раз видела при солнце, но в угасающем свете дня он вдруг показался темным и угрожающим. Джедефор взял меня за руку, и мы вместе двинулись в передний двор. Но когда он отворил дверь в дом, я отступила. На мою веранду набилось несколько дюжин солдат. И Нахтмин тоже был там. Он повернулся, и все стихли.
- Мутноджмет!
Он обнял меня, а у меня на глаза навернулись слезы. И в комнате, полной чужих людей, мы приникли друг к другу. От Нахтмина пахло жарой, землей и битвой. Я отстранилась и посмотрела ему в лицо. Он загорел, а на щеке появился свежий шрам. Я подумала о мече, нанесшем эту рану, и глаза мои снова наполнились слезами.
- Ребенка нет, - сказала я и расплакалась.
Нахтмин посмотрел на меня и смахнул слезы с ресниц:
- Я знаю.
Эхнатон украл нашего ребенка и посадил Нахтмина в тюрьму. Нахтмин отыскал взглядом Джедефора. Вид у него был угрожающий.
Я запаниковала.
- Что? Что ты собираешься делать?
- Ничего.
- Моя сестра - царица. Ты не станешь бунтовать против нее?
- Конечно нет. И никто не станет, - громко произнес Нахтмин, и солдаты в доспехах принялись неловко переминаться с ноги на ногу. - Боги сочли уместным возвести Эхнатона на трон Гора, и там он и останется.
- До каких пор? - воскликнул один из солдат. - Пока хетты не захватят Египет?
- До тех пор, пока фараон не осознает свои ошибки. - Из дальней части веранды вперед выступил отец. Его белый плащ мел плиты пола. Отец взял меня за руку. - Дочь…
Я огляделась и поняла, что мужчины одеты для битвы.
- Что все эти люди делают здесь, в моем доме?
- Они пришли, чтобы уговорить Нахтмина занять трон Гора, - сказал отец. - Я привел Нахтмина сюда ради его безопасности, а они пришли, разыскивая его. Если они знают, что он здесь, то и фараон это знает. - Отец шагнул ко мне. - Для тебя настало время выбора, Мутноджмет.
Рядом с отцом появилась мать, и у меня вдруг сдавило горло. Я заметила Ипу, стоящую у входа на кухню, и Бастета, созерцающего происходящее с груды подушек. Я повернулась к Нахтмину.
- Мне придется покинуть Амарну, - предупредил он. - И если фараон не пообещает мне безопасность, я никогда сюда не вернусь.
- Но Нефертити добилась, чтобы тебя освободили. Она сможет добиться и этого.
Отец покачал головой:
- Твоя сестра сегодня сделала, что могла. Если ты выберешь брак с Нахтмином, тебе придется уехать из Амарны.
Я посмотрела на Ипу, на Бастета, на мой чудесный ухоженный сад.
- Тийя позаботится обо всем до твоего возвращения, - пообещал отец.
Я представила себе жизнь без родителей, и меня затопил страх.
- Но когда оно наступит?
Глаза отца вспыхнули, словно отполированный лазурит на свету: он представил себе те времена, когда его дочь станет фараоном Египта - во всем, кроме имени. А может, даже и в имени. Окончательное возвышение нашей семьи.
- Когда Нефертити сделается достаточно могущественной, чтобы велеть тебе вернуться, не дожидаясь согласия ее мужа.
- Но, опять же, этого может и не произойти, - предупредил Нахтмин.
Я посмотрела на родителей и Нахтмина. Потом взяла его за руку. Я почувствовала, как расслабились его плечи, и повернулась к матери.
- Ты будешь приезжать к нам? - прошептала я.
Мать быстро кивнула, но все же не совладала со слезами.
- Конечно.
- А Нахтмин будет в безопасности?
- Эхнатон забудет про него, - сказал отец. - Он не станет преследовать его по другим городам, рискуя вызвать гнев Нефертити. Ведь люди следуют именно за ней. И потому Эхнатон никогда не станет делать того, что разгневает ее.
Ипу принялась распихивать одежду и белье по корзинам. Слуги забегали. Солдаты ушли. Мои родители отвели Нахтмина в сторонку и принялись шептаться с ним насчет Фив. Меня переполняли страх и радостное возбуждение. Тийя в саду наблюдала, как мои пожитки грузят на осликов, а потом пришла и протянула мне цветок лотоса.
- Это тебе следовало стать царицей, - сказала она.
- Нет, я бы не смогла сделать то, что сделала Нефертити.
- Подписать договор с хеттами, родить двух девочек подряд и воздвигнуть собственные изваяния на каждом перекрестке?
Тетя повернулась к Нахтмину. На его схенти до сих пор оставались следы битвы, кровь поверженных врагов.
- Тебе выпала счастливая судьба, - сказала Тийя. А мне, кивнув, добавила: - Возможно, из двух сестер счастливее ты. Ты обретешь покой.
Над лежащим внизу городом тучей нависало напряжение. На деревни опустилась вечерняя прохлада. Женщины принялись открывать ставни, а мужчины вышли на Царскую дорогу.
Я выглянула с балкона и перепугалась:
- На улицах полно народу!
- Они услышали, что мой сын собирается казнить Хоремхеба и его людей. Конечно, они вышли на улицы.
- Тогда почему Хоремхеб вернулся? Он должен был понимать, что фараон посадит его в тюрьму.
Тийя посмотрела на Нахтмина и высказала предположение:
- Возможно, он надеялся на мятеж.
- Я не знаю, - признался Нахтмин. Голос его смягчился. - Возможно, его вела гордость. Хоремхеб полон честолюбивых устремлений. Я знаю лишь, что заставило вернуться меня.
У меня запылали щеки. С балкона видны были кишащие народом улицы. Тетя проследила за моим взглядом и приподняла брови:
- Вот оно и началось.
Я посмотрела на нее.
- Ты не боишься?
Тийя вскинула голову движением, которое я сотни раз видела у Нефертити, и мне вдруг стало до боли жаль, что я вынуждена бежать в такую ночь и навсегда оставляю сестру.
- Такова цена власти, Мутноджмет. Возможно, когда-нибудь ты это поймешь.
- Нет. Я никогда не захочу быть царицей.
Когда зашло солнце, мы с Нахтмином сели на лошадей. Джедефор должен был отплыть за нами следом, на барке со слугами.
- Мы приедем, как только сможем, - пообещала мать, стоя на пороге особняка.
Ипу вышла вперед. Глаза у нее покраснели. Она обняла на прощанье домашних: повариху, садовника, мальчика, чистившего пруд с лотосами. А потом подошла к Джедефору - они должны были плыть вместе.