Над садом Гора встала полная луна. Свет из дворца рассеивал ночную тьму, а в отдалении мелодично журчал фонтан. Из дворца до меня доносился смех и шум радостного празднества.
- Я так и подумал, что могу встретить тебя здесь.
Я застыла. Из теней возник человек, и я уже собралась было пуститься наутек. Какая глупость - отправиться в сад одной! Но когда человек вышел на освещенное место, я узнала его. Я вспомнила наш последний разговор и холодно улыбнулась:
- Добрый вечер, военачальник Нахтмин.
- Ты даже не удивилась, увидев меня? - спросил он.
На Нахтмине было длинное схенти и короткий плащ из плотного льна. Я взглянула на него в бледном свете луны.
- Нет. А что, надо было?
- Я только что приехал из Мемфиса. Даже фараон еще не знает, что я здесь.
- Но Нефертити сказала…
Нахтмин пожал плечами:
- Их предупредили о моем приезде.
- Тогда тебе туда. - Я указала на дворец. - Они захотят немедленно поговорить с тобой.
Военачальник рассмеялся.
- Ты думаешь, фараона волнует, что его мать скажет о его действиях?
Я мгновение подумала.
- Нет.
- Тогда какая разница, буду ли я там, притворяясь, будто веселюсь и радуюсь, или побуду тут с прекрасной мив-шер и вправду порадуюсь?
Я покраснела. "Мив-шер" - так меня называл отец. Так уместно называть котенка, но не женщину.
- Там во дворце Нефертити. Ты можешь порадоваться обществу красивой женщины.
- Ах вот почему ты сердишься на меня! А я-то думал…
- Вовсе я на тебя и не сержусь! - возразила я.
- Вот и хорошо. Тогда ты не будешь возражать против прогулки по саду.
Он предложил мне руку, и я нерешительно оперлась на нее.
- У меня будут большие неприятности, если моя сестра обнаружит нас здесь, - предупредила его я.
Но мне нравилось ощущать его прикосновение, и я не отняла руку.
- Она сюда не придет.
Я посмотрела на Нахтмина.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что сейчас ее гораздо больше волнует строительство храма Атона.
Это было правдой. Вряд ли вообще хоть кто-то на празднестве меня хватится.
- Ну и как дела в Фивах? - хмуро поинтересовалась я.
- Да так же, как и в Мемфисе. Сплошная политика, - ответил Нахтмин. - Когда-нибудь я брошу это все и поселюсь где-нибудь в тихой деревушке.
Он посмотрел на меня.
- А ты? Каковы планы сестры главной жены царя?
Мне было четырнадцать - достаточно, чтобы выйти замуж и управлять собственным домом. Я сжала губы.
- Это зависит от того, что решит мой отец.
Военачальник промолчал. Я подумала, что его, быть может, разочаровал мой ответ.
- Говорят, ты целительница, - заметил Нахтмин, меняя тему беседы.
Я энергично покачала головой:
- Просто в Ахмиме я немного изучала травы.
Нахтмин улыбнулся. Он наклонился и сорвал листик с какого-то маленького кустика.
- А что это? - спросил он.
Я не хотела отвечать, но Нахтмин поднял листик повыше и явно собирался дождаться ответа.
- Тимьян. С медом хорошо лечит кашель, - не удержалась я, и Нахтмин рассмеялся.
Мы дошли до самого края сада: в нескольких шагах от нас уже начинался дворец.
- Ты не принадлежишь этому месту, - сказал Нахтмин, глядя на открытые двери Большого зала. - Ты для этого слишком хороший человек.
От возмущения я повысила голос.
- Ты хочешь сказать, что…
- Я ничего не хочу сказать, мив-шер. Но эти игры не для тебя.
Мы остановились у входа во внутренний дворик.
- Я уезжаю завтра утром, - сказал Нахтмин. Помолчав, он быстро добавил: - Будь осторожна здесь, госпожа. Пусть история забудет твое имя. Ибо ради того, чтобы твои деяния жили в вечности, тебе придется стать именно тем, чем желает тебя видеть твоя семья.
- И чем же? - спросила я.
- Рабыней трона.
Я сидела в покоях Нефертити, потому что она позвала меня сюда, и смотрела, как она разделась, бросив дорогое платье на пол. Она протянула ко мне руки, чтобы я помогла ей надеть домашнее одеяние, и мне подумалось: а не стала ли я уже рабыней трона? Уж рабыней Нефертити - так точно.
- Мутни! Мутни, ты меня слушаешь?
- Конечно.
- Тогда почему ты не отвечаешь? Я только что сказала, что завтра мы собираемся пойти посмотреть на храм, а ты… - Она с шумом втянула воздух. - Ты думаешь о том военачальнике! - обвиняюще воскликнула Нефертити. - Я видела, как ты вчера вечером вошла с ним в Большой зал!
Я отвернулась, пытаясь скрыть румянец.
- Выброси его из головы! - прикрикнула Нефертити. - Аменхотеп его не любит. Чтобы тебя с ним не видели!
- Да ну? - Я встала, внезапно рассердившись. - Мне четырнадцать лет! Какое у тебя право указывать, с кем мне видеться, а с кем нет?
Мы уставились друг на друга; у рта Нефертити пролегли жесткие складки.
- Я - царица Египта. Тут не Ахмим, где мы были просто девочками. Я - правительница самого богатого царства на свете, и я не желаю, чтобы ты была повинна в моем низвержении!
Я собрала все свое мужество и яростно тряхнула головой:
- В таком случае я не желаю иметь с этим ничего общего!
Я двинулась к выходу, но Нефертити преградила мне путь.
- Ты куда?
- К себе во дворик.
- Нет, ты не пойдешь! - воскликнула Нефертити.
Я расхохоталась.
- Ты что, собираешься стоять так всю ночь?
- Да!
Мы снова уставились друг на друга, а потом на глазах у Нефертити выступили слезы. Она подошла к кровати и упала на нее.
- Ты хочешь, чтобы я осталась одна? Вот так, да?
Я вернулась и присела рядом с ней.
- Нефертити, у тебя есть Аменхотеп. У тебя есть отец…
- Отец! Отец любит меня за мое честолюбие и хитрость. А тебя он уважает! С тобой он разговаривает!
- Он разговаривает со мной потому, что я его слушаю.
- И я тоже!
- Нет. Ты не слушаешь. Ты ждешь, пока человек скажет то, что тебе хочется услышать, и только тогда обращаешь на него внимание. И ты не прислушиваешься к советам отца. Ты ни к чьим советам не прислушиваешься.
- А почему я должна к кому-то прислушиваться? Я что, овца?
Я помолчала, потом снова повторила:
- У тебя есть Аменхотеп.
- Аменхотеп! - отозвалась Нефертити. - Аменхотеп - честолюбивый мечтатель! И сегодня ночью он будет с Кийей, которая не видит дальше кончика своего кривого носа!
Я рассмеялась, потому что это было правдой, и Нефертити положила руку мне на коленку.
- Останься со мной, Мутни.
- Хорошо, сегодня останусь.
- Нечего делать мне одолжение!
- Ничего я и не делаю. Я просто не хочу, чтобы ты была одна, - искренне ответила я.
Нефертити самодовольно улыбнулась и налила две чаши вина. Я не стала обращать внимание на ее самодовольный вид и села рядом с ней у жаровни, набросив одеяло нам на ноги.
- А почему Аменхотеп не любит этого военачальника? - поинтересовалась я.
Нефертити мгновенно поняла, какого военачальника я имела в виду.
- Он предпочел остаться в Фивах, вместо того чтобы поехать в Мемфис.
На лице Нефертити играли золотистые отблески пламени в жаровне. Она была красивой даже без драгоценностей и короны.
- Но ведь не все же военачальники поехали с нами в Мемфис! - возразила я.
- Ну, Аменхотеп ему не доверяет. - Нефертити повращала чашу с вином. - И потому не следует, чтобы тебя видели с ним. Те, кто верен, приехали с ним в Мемфис.
- Но что будет, когда Старший умрет? Разве войско не воссоединится снова в Фивах?
Нефертити покачала головой:
- Сомневаюсь, что мы вернемся в Фивы.
Я чуть не выронила чашу.
- Что ты имеешь в виду? Когда-нибудь Старший умрет. Возможно, не скоро, но когда-нибудь…
- И когда он умрет, Аменхотеп туда не вернется.
- Он так сказал? Ты рассказала отцу?
- Нет, он этого не говорил. Но я узнаю о нем все больше. - Нефертити смотрела в огонь. - Он хочет свой собственный город. Не Мемфис - другой, чтобы он стал свидетельством нашего царствования.
Нефертити, не сдержавшись, улыбнулась.
- Но разве ты не хочешь вернуться в Фивы? - спросила я. - Это же центр Египта! Центр всего!
Улыбка Нефертити сделалась шире.
- Нет, Мутни. Это мы - центр всего. Как только Старший умрет, двор последует за нами, куда бы мы ни отправились.
- Но Фивы…
- Это всего лишь город. Представь себе: а что, если Аменхотеп сумеет построить город еще больше? - Ее глаза округлились. - Он станет величайшим строителем в истории Египта! Мы сможем написать наши имена на каждом дверном косяке. Каждый храм, каждый алтарь, каждая библиотека, даже каждая вещь станет свидетельством наших жизней. - Черные волосы Нефертити поблескивали в свете огня. - Ты сможешь обзавестись собственным зданием, обессмертить свое имя, и боги никогда не забудут тебя!
Я вспомнила слова Нахтмина о том, что лучший подарок, какой только может сделать история, - это чтобы тебя забыли. Но это не может быть правдой! Откуда боги узнают, что ты сделал? Мы с сестрой сидели в молчании и размышляли. Пламя в глазах Нефертити погасло, и вид у нее сделался затравленный.
- Мы с тобой такие разные! Должно быть, это потому, что я больше похожа на мою мать, а ты - на свою.
Я заерзала в кресле. Я не любила, когда сестра говорила о нашем разном происхождении.
- Интересно, какой была моя мать? Представляешь, Мутни, мне ничего от нее не осталось. Ни портрета, ни одежды, ни даже какого-нибудь свитка.