Кошечка, не обращая внимания на мои слова, взобралась по моему платью и уткнулась головенкой мне в шею. Я засмеялась и подхватила ее.
Кошечка растопырила крохотные когтистые лапки, пытаясь за что-нибудь зацепиться.
- Вот сюда.
Я посадила кошечку на сгиб руки, и она, устроившись там, принялась зачарованно наблюдать за стрекозами.
- Мутни! - донесся до меня голос Нефертити. Как всегда, ей что-то было срочно нужно. - Мутни, ты где?
Она появилась из-за деревьев и двинулась ко мне по берегу пруда с лотосами. На глазах ее блестели слезы, но Нефертити не плакала. Она никогда не плакала.
- Что случилось? - Я вскочила, позабыв про котенка. - Что такое?
Нефертити схватила меня за руку и потянула к каменной скамье.
- У меня месячные, - сообщила она.
Я недоуменно посмотрела на нее.
- Но ты замужем за Аменхотепом всего лишь…
Она впилась ногтями в мою руку.
- Кийя уже почти на четвертом месяце! - выкрикнула она. - На четвертом! Ты наверняка знаешь что-нибудь такое, что мне нужно попить, Мутни. Ты же училась травознанию у Ранофера!
Я покачала головой.
- Нефертити…
- Ну пожалуйста! Вспомни, что он тебе говорил! Ты же всегда его слушала!
Да, хотя Ранофер был влюблен в Нефертити, не она, а я терпеливо слушала, когда он сыпал названиями лекарственных трав. Мне захотелось улыбнуться, но в глазах Нефертити стоял страх, и я поняла, насколько это будет серьезно, если Кийя родит сына, а Нефертити к этому времени еще даже не будет беременна.
- Мандрагора, - сказала я.
- Хорошо. - Нефертити выпрямилась, и щеки ее снова порозовели. - Что еще?
- Мед и растительное масло.
Нефертити быстро кивнула:
- Это я могу достать. С мандрагорой, конечно, сложнее.
- Попробуй мед, - предложила я, понимая, что бесполезно напоминать о том факте, что Кийе понадобился почти что год, чтобы понести.
Двадцать восьмого фармути все внутренние дворики дворца были забиты носилками. Тяжело груженные ослы пронзительно ревели, а суетящиеся слуги налетали друг на дружку и бормотали себе под нос ругательства. Поскольку уже был канун Шему и вода стояла низко, наше путешествие в Мемфис должно было занять много дней. Я попросила Ипу поискать на рынке трактаты о травах, чтобы мне было что почитать во время плавания.
- На корабле? Ты собираешься читать на корабле? - Ипу остановилась в дверном проеме и опустила корзинку. К середине дня этой корзинке предстояло заполниться покупками по моему заказу. Мы покидаем Фивы, а кто его знает, какой рынок там, в Мемфисе. Все были в панике, все ринулись в город за лотосовым маслом, сурьмой и кокосовым бальзамом. - Но как это у тебя получится? Тебя что, не тошнит?
- Я буду принимать имбирь. - Я встала с кровати и сунула Ипу в руку несколько медных дебенов. Мы вышли вместе, так что я смогла присоединиться к сестре. - Книгу в кожаном переплете, или хороший свиток, или что-нибудь связанное с травами.
Старший пришел к нам во дворик, посмотреть, как пакуют вещи Аменхотепа, и теперь он с подозрением следил за погрузкой. Дважды, когда он замечал что-нибудь, что не хотел отдавать, он приказывал слугам выгрузить вещь.
- Этот золотой сосуд с бирюзой - дань от нубийцев. Он останется в Мальгатте.
Так что слуги с трудом подняли вазу на ножке и отнесли обратно в покои, которые занимал Аменхотеп. Когда Старший увидел рабыню, к которой питал особую слабость, цветущую девушку с длинными волосами и маленькой грудью, он потребовал, чтобы ее тоже вернули во дворец. Царица посмотрела на него с презрением.
- Я бы никогда не стала терпеть такого распутного мужа, - вне себя от негодования, произнесла Нефертити.
Мы с ней стояли под навесом и наблюдали за представлением.
- Она смотрит сквозь пальцы на его похождения, потому что они его отвлекают, - сказала я ей и сама вдруг осознала истинность своих слов. - Если он в спальне, он не сидит в Зале приемов.
К нам подошла мать. Мы вместе нашли где присесть и стали наблюдать за суматохой. Было жарко и душно, и слуги обмахивали нас опахалами, но Нефертити, похоже, не замечала жары. Она покинула тень, чтобы лично присматривать за погрузкой вещей, которые должны были теперь принадлежать ей, и властно отдавала распоряжения, а слуги потрясенно глазели на нее. Они не привыкли к ее редкостной красоте, миндалевидным глазам и длинным густым ресницам. Но они ошибочно приняли ее красоту за благодушие, не поняв еще, что она наделена безграничной энергией и жаждой перемен.
"Царица Нефертити, - подумала я. - Правительница Верхнего, а со временем и Нижнего Египта. Царица Мутноджмет", - представила я и меня передернуло. Нет, мне бы этого не хотелось. Чей-то негромкий голос отвлек меня от моих мыслей, и я поняла, что рядом с нашим навесом стоит Аменхотеп. На нем было длинное схенти, золотой пояс и серебряные браслеты. Глаза были недавно подкрашены сурьмой. На расстоянии вытянутой руки от него стоял генерал Хоремхеб, но их разделяла пропасть, и я почти не удивилась, осознав вдруг, что военачальник не уважает молодого царя.
- Семьдесят человек будут идти за мной, и пятьдесят - передо мной. Я не хочу, чтобы ко мне подобрался убийца. Если кто-либо из крестьян проберется на баржу незамеченным, он поплатится за это жизнью.
Иногда беглые рабы присоединялись к царскому каравану, чтобы пробраться во дворец, где они могли бы прислуживать и жить среди роскоши.
Хоремхеб промолчал.
- И мы будем в пути от утра и до темноты. До тех пор, пока можно будет безопасно править, - распорядился Аменхотеп. - Мы не будем нигде останавливаться - отправимся прямиком в Мемфис.
Впервые на лице Хоремхеба промелькнула тень некоего чувства.
- Ваше величество, - решительно перебил фараона Хоремхеб, - людям нужно будет отдыхать.
- Пускай гребут по очереди.
- По дневной жаре люди могут начать умирать. Это может дорого обойтись…
- Чего бы это ни стоило, но чтобы все было выполнено! - выкрикнул Аменхотеп.
Вся шумиха во дворике тут же прекратилась. Аменхотеп осознал присутствие слушателей, и к лицу его прихлынула кровь. Он шагнул к Хоремхебу. Тот не дрогнул.
- Ты подвергаешь сомнению приказы фараона? - угрожающе спросил Аменхотеп.
Хоремхеб взглянул ему в глаза.
- Ни в коем случае, ваше величество.
Аменхотеп прищурился.
- Это все? - спросил Хоремхеб.
На мгновение мне показалось, что Аменхотеп не ответит военачальнику. Но он все же произнес:
- Да, все.
Военачальник решительно зашагал туда, где стояли его люди, а Аменхотеп двинулся в противоположном направлении. Нефертити посмотрела на мою мать, потом на меня.
- Что случилось?
- Аменхотеп рассердился на военачальника, - объяснила я. - Мы поплывем прямо в Мемфис, нигде не останавливаясь. Военачальник сказал, что из-за дневной жары люди могут умереть.
- Ну пускай гребут по очереди, - отозвалась Нефертити.
Мы с матерью переглянулись.
Перед нашим отъездом в Мемфис никакого прощального празднества не намечалось. Солнце поднималось все выше, и близилось время отплытия. Во внутреннем дворике появился Панахеси, и мы с сестрой заметили, как он что-то прошептал Аменхотепу на ухо. Они стояли в стороне от всеобщей суматохи, рева ослов и шума, поднимаемого слугами. Нефертити двинулась через дворик и потащила за собой и меня. Панахеси поклонился ей и поспешно отступил.
- Чего ему было нужно? - сердито спросила Нефертити.
Аменхотеп замялся.
- Носилки.
Сестра тут же ухватила суть дела.
- Для Кийи?
- Она беременна. Ей потребуется шесть носильщиков.
Нефертити крепче сжала мою руку.
- Она что, настолько растолстела, что меньше шести человек ее не унесут?
Я покраснела: Нефертити повысила голос на царя Египта.
- Мне следует пойти навстречу Панахеси…
- Кто будет ехать на этих носилках, Панахеси, что ли? Только царицу несут шестеро носильщиков! Что, царица теперь Кийя? Меня уже сместили?
Я ощутила, что все во дворе снова застыли, и заметила краем глаза военачальника Нахтмина.
- Я… я скажу Панахеси, чтобы ее несли только пять носильщиков, - пробормотал Аменхотеп.
Я ахнула, но Нефертити лишь кивнула и осталась стоять, глядя, как Аменхотеп отправился сообщать Панахеси, что его беременной дочери придется обойтись меньшим числом носильщиков. Когда фараон удалился, Нахтмин пробрался через кишащий народом дворик.
- Я пришел пожелать царице Египта счастливого пути, - сказал он, - а сестре главной жены царя - безопасного путешествия. Пусть сады Мемфиса дарят тебе не меньше радости, чем сады Фив, госпожа Мутноджмет.
Нефертити приподняла бровь. Я почувствовала, что молодой военачальник заинтересовал ее. Ей понравилось сочетание его светлых глаз и темной кожи. Нахтмин посмотрел на Нефертити, и внезапно я ощутила приступ ревности.
- Я смотрю, ты хорошо знаком с моей сестрой, военачальник.
Нефертити улыбнулась, и Нахтмин ответил ей улыбкой.
- Мы встречались несколько раз. На самом деле однажды мы столкнулись в саду, и я предсказал ей будущее.
Улыбка Нефертити сделалась шире.
- Так ты не только военачальник, но еще и предсказатель?
Я с силой втянула воздух. Только жрецы Амона знали, чего желают боги.
- Я не стал бы замахиваться так высоко, ваше величество. Я - просто проницательный наблюдатель.