Мы слышали, как его шаги стучат по плиткам пола, удаляясь в сторону его покоев.
Нефертити рухнула в кресло.
- Так значит, пока Аменхотеп читает стихи этой шлюхе, царица Египта проводит ночь в обществе своей сестры!
- Не злись, или он на тебя разобидится, - предупредила я.
Нефертити сердито взглянула на меня, но не стала смеяться над моим предостережением.
- Сегодня ночью я буду спать вместе с тобой, - решила она, и я не стала жаловаться.
Мне бы тоже не хотелось, чтобы мой муж забирался ко мне в постель после ночи, проведенной с другой женщиной.
На следующее утро я проснулась на рассвете и быстро оделась, чтобы отправиться на поклонение в храм Амона. Я старалась двигаться как можно тише, но Нефертити все равно проснулась и заворчала на меня.
- Ты что, в храм? - с недоверием спросила она. - Зачем тебе ходить туда каждый день?
- Мне нравится говорить с Амоном, - виновато, словно бы защищаясь, ответила я.
Сестра недоверчиво фыркнула.
- А ты когда ходила туда в последний раз? - перешла я в наступление.
Нефертити закрыла глаза и сделала вид, будто спит.
- Ты вообще хоть знаешь, где здесь храм Амона? - возмутилась я.
- Конечно. В саду.
- Ну так тебе не помешало бы туда сходить. Ты - царица Египта.
- А ты ходишь туда каждый день. Ты относишь туда подношения за меня. Я слишком устала.
- Чтобы поблагодарить Амона?
- Он знает, что я ему благодарна. И отстань от меня.
Так что я отправилась в сад сама, как и каждым утром со времен нашего переезда в Фивы, и собрала букет цветов, чтобы положить его к ногам Амона. Я брала лишь самые лучшие цветы: ирисы, фиолетовые, словно поздний летний вечер, и гибискус, похожий на звезды и алый, словно кровь. Когда я вернулась из храма, было еще очень рано, и лишь слуги бродили по саду, поливая тамаринд из тяжелых кувшинов. Нефертити наверняка еще спала, потому я отправилась во внутренний дворик, где располагались покои родителей. Мать, конечно, уже встала, чтобы поднести дары к ногам Хатор.
Шагая по дворцу, я наслаждалась тишиной. По коридорам крадучись двигались кошки - черные, поджарые, бронзовоглазые, - но они не обращали на меня внимания. Они разыскивали остатки вчерашнего ужина, фигу в меду, оброненную слугой, или вкусненький кусочек жареной газели. Я дошла до дворика матери и обнаружила ее в саду; она читала свиток со знакомой восковой печатью.
- Новости из Ахмима! - радостно сообщила мать, увидев меня.
Ее новое ожерелье из лазурита сверкало под лучами утреннего солнца.
Я уселась на скамью рядом с ней.
- И что там пишет управляющий? - спросила я.
- За твоим садом хорошо ухаживают.
Я подумала о моей ююбе с плодами цвета имбиря и о чудесном гибискусе, который я посадила прошлой весной. Я так и не увижу, как они поспеют.
- А еще что?
- Виноградные лозы быстро растут. Управляющий говорит, что в Шему урожай может составить шестьдесят бочек.
- Шестьдесят бочек?! Они отошлют их в Мемфис?
- Конечно. Я еще попросила, чтобы мне прислали мои льняные сорочки. Я их позабыла за всей этой суматохой со сборами.
Мы улыбнулись друг другу и обе подумали об Ахмиме. Только улыбка матери была более широкой и невинной, потому что отец оберегал ее от тех вещей, от которых не мог уберечь меня, и она не знала, что мы обменяли безопасность на беспокойство.
- Ну, расскажи же мне о Нефертити, - попросила мать, сворачивая свиток и пряча его к себе в рукав. - Она счастлива?
- Счастлива, насколько это возможно. Вчера ночью Аменхотеп уходил к Кийе. - Я устроилась поудобнее на холодной каменной скамье и вздохнула. - Итак, мы едем в Мемфис.
Мать кивнула:
- Здесь Аменхотеп будет вести себя все нетерпеливее, ожидая смерти Старшего. А может, он даже и ждать не станет, - зловеще добавила она.
Я быстро взглянула на нее:
- Ты что, думаешь, что он попытается приблизить кончину Старшего?
Мать оглядела дворик; но мы были одни.
- Говорят, будто он стал причиной преждевременной смерти Тутмоса. Но это всего лишь разговоры, - поспешно добавила она. - Сплетни слуг.
- Только вот слуги обычно говорят правду, - прошептала я.
Мать слегка побледнела.
- Да.
Тем вечером мы ужинали в Большом зале, но многие придворные отсутствовали, поскольку отправились на похороны родосского посла. Царица Тийя, равно как и мой отец, были там, а вот Старший остался во дворце со своим вином и женщинами. Тем вечером Старший пребывал в особенно вульгарном настроении - самозабвенно пел и рыгал. Я видела, как он ухватил за грудь служанку, наливавшую ему вино, а когда Нефертити уселась рядом с мужем, он поинтересовался, не хочет ли она лучше сесть рядом с ним. Нефертити молча проигнорировала его предложение, а я покраснела, и тогда фараон повернулся ко мне.
- Может, тогда сегодня вечером мне составит компанию зеленоглазая сестра?
- Довольно! - Аменхотеп грохнул кулаком по столу. Придворные обернулись в нашу сторону, посмотреть, что происходит. - Сестра главной жены царя прекрасно себя чувствует там, где она сейчас!
Старший угрожающе поставил чашу с вином и встал; его кресло с грохотом рухнуло.
- Ты мне еще будешь указывать, слабак? - воскликнул фараон, потянувшись за мечом. Но стоило ему сделать шаг, как у него подкосились ноги. Фараон, одурманенный вином, рухнул на мозаичный пол, и десяток слуг ринулись ему на помощь. - Чтобы собственный сын мне указывал, что мне делать? - бушевал фараон.
Аменхотеп вскочил и приказал слугам:
- Уберите его отсюда! Он перепил!
Слуги застыли, глядя то на Старшего, то на его сына.
- Немедленно уберите его! - прикрикнул Аменхотеп.
Слуги кинулись выполнять приказание. Они понесли фараона к выходу. Но Старший вырвался и кинулся к помосту.
Аменхотеп схватился за короткий меч, и у меня бешено заколотилось сердце.
- Нефертити! - крикнула я.
Стражники кинулись наперерез фараону. Старший выкрикнул:
- Никогда царевич, который пишет стишки, вместо того чтобы сражаться на войне, не будет править моим царством! Ты меня слышишь? Тутмос - вот кто был избранным царевичем Египта.
Стражники стали оттеснять его к двери, и Старший яростно крикнул снова:
- Избранный царевич!
Двери зала захлопнулись, и внезапно стало тихо. Все ужинавшие смотрели на Аменхотепа. Тот спрятал меч в ножны и швырнул свой кубок на пол. Кубок разлетелся вдребезги, а Аменхотеп протянул руку Нефертити:
- Идем.
Ужин в Большом зале завершился.
Когда мы добрались до нашей прихожей, Аменхотеп был сильно не в духе.
- Он как свинья - только и думает, что про вино да про женщин! Я никогда не буду таким, как он! - выкрикнул молодой фараон. - Служанка и та интересует его больше, чем я! Будь Тутмос жив, он бы принялся упрашивать его что-нибудь рассказать. "Кого ты сегодня подстрелил?" - передразнил Аменхотеп отца. - "Кабана? Быть не может! Ты схватился с крокодилом?"
Аменхотеп яростно расхаживал из угла в угол. Этак они с Нефертити изотрут тут всю мозаику.
- Отчего это Тутмос - избранный? - гневно выкрикнул он. - Оттого, что я не ношусь и не стреляю в зверей, как это делал он?
- Никого не волнует, ездишь ты на охоту или нет, - сказала Нефертити. Она погладила мужа по щеке, провела рукой по спутанным вьющимся волосам и попросила: - Не переживай. Завтра мы начнем готовиться к отъезду, и ты станешь истинным фараоном и никому ничем не будешь обязан.
8
27 фармута
На следующий день во дворце начались лихорадочные сборы. Мои родители занимались носилками и вьючными ослами, а Нефертити то и дело кричала из своей комнаты, задавая мне всякие вопросы. Забирать ей свои парики или велеть сделать новые? Что ей носить во время пути до Мемфиса? А Ипу и Мерит поедут с нами? Весь дворец был вверх дном. Даже войско охватило смятение, потому что Старший принялся выбирать, кто останется с ним, а кто отправится в путь. Военачальникам предстояло выбирать самим.
Я ушла в дворцовый сад, подальше от суматохи, и отправилась гулять по аллее, обсаженной сикоморами; их яркие кроны отбрасывали тень на мощеную дорожку. Я неспешно шла вперед, останавливаясь полюбоваться купами цветущих белых миртов у оливковой рощи; их пышный цвет использовался для лечения кашля, дурного дыхания и простуды. Вокруг дворца росло множество растений, способных исцелять или причинять вред. Интересно, знал ли царский садовник, что жасмин хорошо помогает при упадке сил, и случайно ли он посадил виноградные лозы рядом с желтой и белой ромашкой, или он все-таки знал, что придворные лекари используют ромашку, чтобы снижать давление?
Я могла просидеть в саду целый день, и никто бы этого не заметил - разве только Нефертити вдруг что-то понадобилось от меня. Я подобрала камушек и бросила в воду, и вдруг одновременно с плеском послышалось пронзительное мяуканье. Из кустов стрелой вылетело двое котят, испуганных этим плеском. Одна из дворцовых кошек недавно родила, и теперь котята носились следом за своей поджарой черной матерью, ловили друг друга за хвосты и кувыркались в траве. Я подозвала одного из котят. Зеленоглазая кошечка, точная копия мамаши, свернулась у меня на коленях и замяукала, требуя угощения.
- Спорим, тебе нравится здесь, в саду? - с легкой завистью произнесла я, почесав кошечку под подбородком. - Никто тебе не докучает, никто не спрашивает, какое схенти надеть.