Аша шагнул в комнату, и они с Рамсесом обнялись, словно братья. Пенра низко поклонился. Я взяла Ашу за руку и подвела к огню.
- Как хорошо, что вы вернулись, - искренне сказала я. - Рамсес не спит уже несколько недель.
Аша рассмеялся.
- Мы тоже! - Под глазами у него темнели круги. - Государь, наш корабль сегодня приплыл из Гебта, и мы поспешили сюда на колеснице, потому что дело не терпит отлагательств.
- Все! Все рассказывайте! - потребовал фараон.
Без немеса его волосы блестели на плечах, словно листы красной меди. Он усадил гостей в резные деревянные кресла и подался вперед, внимательно слушая зодчего.
- Все оказалось так, как я запомнил, - сообщил Пенра. - До мельчайших подробностей.
Рамсес взглянул на Ашу.
- С ним был только ты?
- Конечно. Больше никто не знает.
Глядя в суровые серые глаза Пенра, я поняла, что ему, как и Аше, можно доверять. Удастся ли его затея или нет, никто не узнает, что это устройство пришло из города Еретика и некогда его применял верховный жрец Атона. Я задумалась о столице моей тетки. Хотя ее имя стерли со стен Амарны, когда Хоремхеб стал фараоном, быть может, где-то под землей остались ее изображения.
- Гробница находится в горах к северу от города, - рассказывал Пенра. - Мы воскуряли благовония у входа, потом внутри… а вот что мы нашли.
Зодчий развернул папирус с рисунком. Изображение напоминало детские качели - столб, а с двух концов сиденья. Только вместо сидений на одном конце была глиняная черпалка, а на другом - тяжелый камень.
- Все так просто… ось в середине… - Рамсес передал мне рисунок, а сам в изумлении взирал на Пенра. - Ты думаешь, это сработает?
- Да. Если взять большую тростниковую корзину и обмазать смолой, можно будет начерпать столько воды, сколько наносят ведрами сотни человек. Если подобрать достаточно тяжелый камень, в день можно поднять пять тысяч дес.
Рамсес перевел дыхание.
- Ты уверен?
- Я все рассчитал.
Зодчий порылся в груде папирусов и протянул один Рамсесу. Я не поняла, что там написано, но и Рамсес, и Аша согласно закивали.
- Такого я еще не видел… - заметил Аша. - Там, в гробнице, десятки изображений фараона-еретика.
Аша встретился со мной взглядом, но тут заговорил Рамсес:
- А вы нашли?..
Аша кивнул.
- Завтра сообщим двору о твоем изобретении, - обратился фараон к зодчему. - Рабочих выберешь сам. Если устройство будет действовать, построишь такие по всему берегу. Ты сослужил мне огромную службу. Другому бы я такого не доверил.
Пенра смущенно опустил голову. Рамсес проводил его до дверей, а Аша протянул мне свернутый лист папируса.
- Это тебе, - тихонько произнес он.
Я взглянула на Рамсеса и осторожно развернула лист. Внутри оказался не рисунок, а маленький кусочек штукатурки с росписью - смуглая женщина на колеснице. Даже если бы живописец не раскрасил глаза незнакомки, я бы все равно ее узнала. Мне пришлось сжать губы, чтобы они не дрожали.
- Это Рамсес просил отыскать для тебя, - ласково сказал Аша. - Ты для него - единственный свет в небе.
Я заморгала.
- Откуда же он знал?..
- Он не знал. Знал только, что там множество изображений придворных. Я бы и портрет твоей тетки привез, только…
Я кивнула и договорила вместо него:
- Их все уничтожили.
- Но Хоремхеб оставил изображения твоих родителей.
Я сжимала в руках кусочек штукатурки. Мне казалось, что ка моих родителей стали ко мне ближе. Из всех подарков Рамсеса этот - самый драгоценный.
Я подождала, пока выйдут Аша и Пенра, и положила портрет в наос матери. И когда Рамсес спросил, о чем я думаю, я ответила ему без слов.
На следующий день в тронном зале объявили новость. Сначала воцарилась тишина, а потом люди разразились удивленными и радостными криками. Старики, которых позвали во дворец из окрестных деревень, смущенно переглядывались.
- Если устройство заработает, - сказал Рамсес, - урожай будет и в этом году, и всегда.
Я наклонилась к нему и прошептала:
- Почему же они не радуются?
- Опасаются. Хотят сначала увидеть, как оно работает.
- Они должны быть благодарны, - заметила я. - Ни одному из фараонов Египта не удавалось так сильно изменить жизнь народа.
Вечером в покоях Пасера Уосерит тоже не спешила радоваться.
- Ну почему никто не понимает, чего добился Пенра? - восклицала я.
- Сначала нужно убедиться, что устройство работает, - спокойно ответила Уосерит. Несмотря на жар от углей, она куталась в теплую накидку. - И не забывай про Исет, - напомнила жрица. - Через два месяца она родит Рамсесу первенца.
Я почувствовала в горле комок - мне до сих пор не удалось зачать.
- Ты принимала корень мандрагоры? - спросила Уосерит.
- Конечно! - Я вспыхнула. - Мерит мне все время дает.
- А жертвоприношения делала?
Я кивнула и смутилась - выходит, боги не хотят меня слушать. Что, если Таурт, покровительница материнства, не расслышала мой голос среди тысяч других? Да и с чего бы ей услышать? Я - одна из двух жен, племянница Отступницы, царицы, оскорбившей богов.
Уосерит вздохнула:
- Что ж, у нас ведь есть и хорошие новости.
- То, как ты ведешь дела в тронном зале, возбуждает в Фивах множество толков, - сказал Пасер. - Мне больше не нужно направлять к тебе чужеземных посланников. Они теперь сами к тебе просятся.
- Это большая честь, - пояснила Уосерит. - К Исет они никогда не просились.
- Будут проситься, если она станет главной супругой, - заметила я, думая о будущем. - Люди мне не рады. Я могу раздавать зерно хоть до месяца тота, только это ничего не даст.
Пасер твердо сказал:
- Ты не в ответе за своих родственников.
- Тогда почему я обречена жить в их тени?
- Потому что они - великие люди, - ответила Уосерит, - и отбрасывают большую тень. Но ты идешь своим путем. Ты становишься помощницей и советницей Рамсеса. Если ты дашь Египту наследника, у народа будет меньше причин желать возвышения Исет.
Глава тринадцатая
КАЖДЫЙ ОТВЕЧАЕТ ЗА СЕБЯ
- Госпожа! - раздался за дверью голос Мерит. - Госпожа, началось!
Я посмотрела на Уосерит, а Пасер открыл дверь, и перед нами предстала моя няня с пылающим лицом.
- Господин советник… госпожа… - Мерит поклонилась Пасеру и жрице и шагнула в комнату. - У госпожи Исет начались роды.
Я вскочила, но Уосерит предостерегающе подняла руку.
- Ступай оденься как подобает. Пусть Рамсес видит Исет вспотевшей, а тебя - юной и свежей.
Сердце у меня забилось быстрее. Ведь Исет может и умереть во время родов. Нет, нельзя, чтобы Таурт услышала такие мысли. Богиня накажет меня за злобу и недоброжелательство.
- Никто не может предсказать приход Анубиса, - решительно заявила Уосерит, - но если Исет переживет роды, не жди, что Рамсес так и будет ходить к тебе каждую ночь, как последние месяцы. Он должен чтить обычаи и проведет с ней положенные десять дней.
- Рядом с кричащим младенцем?
- Нет, конечно, - ответила Мерит. - Дитя будет спать с кормилицей.
Я отправилась к себе и надела самый лучший наряд и самый красивый парик. Когда Мерит красила мне глаза, во дворце зазвонили колокола.
- Если три раза, значит сын, - прошептала няня.
Мы слушали, затаив дыхание. Колокола отсчитали три удара, потом был перерыв, потом жрицы зазвонили снова. Я бросилась вон из покоев.
- А плащ? - крикнула Мерит вслед. - Холодно же!
Но я не чувствовала утренней прохлады. Как повлияет на Рамсеса рождение сына? Не станет ли он приходить ко мне реже, не начнет ли проводить больше времени с Исет? Я спешила по залам дворца к родильному покою, выстроенному еще моим дедом. Завидев толпящихся у дверей придворных, я остановилась. Внутрь никого не пускали.
Хенуттауи при виде меня улыбнулась.
- А, царевна Нефертари. - Жрица окинула оценивающим взглядом мой наряд. - Моя сестра сделала из тебя маленькую царицу и рассчитывала усадить на трон рядом с Рамсесом, как главную супругу фараона. Только теперь ничего не выйдет.
Я встретилась с ней взглядом.
- Откуда тебе знать? Никто не верит, что твоими устами говорит Исида.
Жрица вся подобралась, но тут увидела приближающуюся Уосерит и торжествующе прошептала:
- Исет только что родила Рамсесу сына, здорового царевича. Рамсес должен объявить ее главной женой.
- Да, Хенуттауи, - заметила Уосерит. - Ты, верно, рада. Ведь если бы не твои старания, ее дитя могло быть сыном Ашаи.
Красные губы Хенуттауи сжались в тонкую полоску. Я поняла, почему после того случая, когда Исет в гневе назвала это имя, Уосерит ни разу его не упомянула. Она ждала, собирала сведения.
Уосерит повернулась ко мне, и глаза ее сияли.
- Видишь ли, Нефертари, до того как выйти замуж за Рамсеса, Исет любила молодого хабиру по имени Ашаи. К сожалению, он был простой живописец. Однажды бабка Исет застала их в комнате вдвоем и пригрозила, что лишит внучку наследства, но влюбленная Исет не испугалась. Об этом стало известно Хенуттауи, которая усмотрела интересную возможность: красивая девушка из гарема, одного возраста с Рамсесом, имеющая тайное увлечение. Вот бы чем воспользоваться! Зная мою сестрицу, могу предположить, что она даже наняла кого-нибудь - припугнуть Ашаи.
Хенуттауи злобно произнесла:
- Ты позоришь богиню Хатор своей ложью.
Уосерит продолжила заговорщицким тоном: