- И вот к молодому хабиру, простому живописцу, является какой-нибудь слуга - нет, кто-то более могущественный: например, верховный жрец с леопардовой шкурой на плечах - и сообщает, что девушка, в которую тот влюблен, предназначена в жены самому царевичу. У любого хватит разума отступиться. Ашаи оставил Исет, взял себе девушку из своего племени; больше он не стоял на пути Исет к престолу. Взамен моя сестра собиралась просить покровительства своему храму. Исет, разумеется, думает, что Ашаи ее просто-напросто разлюбил. А если она услышит о поступке моей сестры?
Не знаю, откуда Уосерит все это узнала; столь важные сведения она поднесла мне словно на блюдечке.
- У Нефертари хватит ума молчать, - пригрозила Хенуттауи. - Пусть только заговорит, я подниму против нее всех жрецов в Фивах.
Уосерит пожала плечами.
- Они и так все против нее. Думаешь, мы не понимаем - имей ты возможность погубить Нефертари, давно бы погубила.
Двери родильного покоя распахнулись. Появился счастливый Рамсес, и я почувствовала укол ревности: это счастье ему подарила Исет.
- Улыбайся! - шепнула Уосерит.
- Нефертари! - крикнул Рамсес на весь зал, и у меня мелькнула эгоистичная мысль, что, быть может, его услышит Исет в родильном покое.
Он устремился к нам, пробираясь среди кланяющихся придворных.
- Ты уже знаешь? - радостно спросил он.
- Да, - улыбнулась я. Правда, моя улыбка напоминала, наверное, гримасу Беса. - У тебя сын.
- Исет здорова. Она даже попросила принести ей арфу. Ты когда-нибудь слышала, чтобы так быстро оправлялись после родов?
- Нет, - ответила я, стараясь не показать, как мне тяжело. - Наверное, боги хранят наш дом.
Рамсесу было приятно это слышать. Легкий сквозняк задел его немес, голубые и белые полосы затрепетали; Рамсес буквально сиял, несмотря на серый утренний свет. Никогда я не видела его таким гордым и снова пожалела, что не я тому причиной.
- Пусть готовятся к пиршеству, - сказал фараон. - Скажи моим советникам, что сегодня в Фивах праздник. Отдыхать будут все, до последнего ремесленника.
Жрицы, не переставая, били в колокола; в завешанной циновками комнате Пасера было чуть тише, чем в коридорах.
- Как его назвали? - мрачно спросила Уосерит.
- Акори, - ответил Пасер. - Но пусть это даже и мальчик, он вовсе не обязательно станет наследником. Он просто царевич.
- Старший царевич, - напомнила я. - И если Рамсес не назначит…
- Фараон никогда не говорил тебе, что хочет сделать тебя главной женой?
Я грустно покачала головой.
- Нет.
- Даже ночью, в твоих покоях? - настаивала Уосерит.
- Никогда.
- Чего же он ждет? - не унималась жрица.
- Наверное, чтобы Нефертари родила ему наследника.
Все мы посмотрели на мой живот. Хотя у меня недавно потемнели соски и, по мнению Мерит, это могло быть признаком беременности, стан мой за последний месяц не изменился.
В дверь громко постучали, и у меня заколотилось сердце.
- Это няня, - прошептала я. - Она обещала принести новости.
Мерит заломила руки.
- В родильном покое что-то стряслось!
Уосерит быстро поднялась.
- Откуда ты знаешь?
- Туда вошли лекари и не выходят. Может, мне отнести госпоже Исет чистые простыни?
- Подслушивать? - возмутилась я.
- Конечно, госпожа! Мы ведь не знаем, что там происходит. А если она упрашивает Рамсеса сделать ее главной женой?
"Тогда я не хочу узнать об этом первой", - подумала я, но оборвала себя.
- Если Рамсесу не по душе видеть меня главной супругой…
- Оставь эти глупости! - сказала Уосерит. - Мы знаем, чего он хочет, но Исет постарается склонить его на свою сторону. Весь двор станет твердить, что Рамсесу уже восемнадцать, и нужно выбрать главную жену. Иди! - велела она Мерит. - Узнай, в чем там дело. - Жрица повернулась ко мне: - А ты будь у себя - вдруг понадобишься Рамсесу. Если случится беда, то утешать его должна ты.
Я сидела в своих покоях и ждала новостей. Миновал полдень, но никто ничего не сообщал. Я вышла и остановила спешившую мимо служанку. Тефер, выгибаясь, терся о мою ногу - должно быть, тоже хотел знать, что происходит.
- Ты не знаешь, что там, в родильном покое?
Девушка опустила корзину, собираясь должным образом поклониться, но я нетерпеливо махнула рукой.
- Просто расскажи, и все.
- У госпожи Исет сегодня родился сын.
- Я знаю. Почему перестали звонить колокола?
Девушка непонимающе смотрела на меня.
- Быть может, жрицы устали звонить?
Я разочарованно вздохнула и отправилась в Большой зал, где уже собрались придворные. В уголке смеялись Хенуттауи и верховный жрец Амона. Она ласково положила ладонь ему на колено, и ее браслеты нежно зазвенели. Эти двое походили на лебедя с гиеной. Однако ни Уосерит, ни Пасера видно не было, Мерит тоже не появлялась. Слуги подали блюда с утятиной и жареным луком, открыли бочонки с лучшим вином, но как-то нервно друг на друга поглядывали. Я подошла к повару, который сделал вид, что страшно занят. Он схватил стопку пустых тарелок, и тут я поймала его взгляд.
- В чем дело? - спросила я. - Почему не готовятся к вечернему празднеству?
У него на лбу выступил пот.
- Приготовления идут, госпожа. Есть и мясо, и вино…
- Не притворяйся. Что ты слышал?
Повар кашлянул и поставил тарелки на место. Он переглянулся с двумя подручными, и те быстро исчезли. Понизив голос, чтобы не услышала Хенуттауи, повар сказал:
- С царевичем нехорошо, госпожа. Говорят, празднества не будет.
Я шагнула к нему.
- Почему?
- Царевич не слишком крепок. Ходят слухи…
Повар умолк, не желая упоминать имя Анубиса в доме, где только что родилась новая жизнь.
Я поблагодарила его и вернулась в свои покои. Опустившись на колени перед наосом, я зажгла благовония у ног богини Мут. Я думала о том, как мне было бы больно, если бы у меня отняли мое дитя, и молилась за ка маленького мальчика, который может не узнать объятий любящего отца.
- Он так мал, - говорила я богине! - А Рамсес впервые стал отцом. Ты еще не знаешь, кто такой Акори, но это сын моего супруга, и он так мал, что никому не мог причинить зла.
Дверь открылась, и вошла моя няня, а за ней Уосерит.
- Я уже знаю, - сказала я, вставая. - Слышала в Большом зале.
Уосерит втянула воздух и со странным выражением лица спросила:
- Ты молилась за ребенка Исет? - Жрица покачала головой. - Не трать попусту благовония. Царевич умер.
- А женщина, за дитя которой ты молилась, - вставила Мерит, - обвиняет в этом тебя! Дескать, ты похитила его ка и погубила его.
- Не может быть! Кому она так сказала? - вскричала я. - Когда?
- Всем в родильном покое, - ответила Уосерит.
Я едва держалась на ногах. Няня бросилась подать мне стул, а Уосерит добавила, что к ночи об этом узнают все Фивы.
- А Рамсес? - Я перевела дух. - Что он говорит?
- Он ей, конечно, не поверил. Да и кто поверит?
- Другие скорбящие матери! Египтяне, которые думают, что племянница Отступницы владеет магическими чарами, как и ее тетка. А я царевича даже не видела! Неужели она сама в это верит?
- Исет суеверна она внучка крестьянки, которую Хоремхеб подобрал на берегу реки. Конечно, она верит.
- Как же доказать всем, что я не виновата? - прошептала я.
Уосерит покачала головой:
- Не нужно доказывать. Люди верят тому, чему хотят верить. Когда ты понесешь дитя, станет совершенно неважно, что они болтают. Держись за Рамсеса.
Я плакала, уткнувшись в ладони.
- Бедный Рамсес - он потерял первенца!
- Теперь твоему ребенку открыта дорога к трону! - жестко сказала Уосерит.
Я в ужасе уставилась на нее.
Я знала, что в ту ночь Рамсес ко мне не придет. Нехорошо ему приходить ко мне в спальню, когда Исет, потерявшая ребенка, лежит в родильном покое. Весть о смерти царевича разнеслась по дворцу, и веселье мигом стихло. Все начали молиться Амону. Я больше не стала воскурять благовония и вышла на балкон. Я вдыхала холодный воздух, а ветер трепал мой плащ. Мерит не решилась позвать меня в комнату. "За что? - думала я. - Чем я прогневала Амона? Ведь не я отвернулась от богов, а мои акху. Не я!"
Ветер дул все яростнее. Вскоре, словно звезды в ночном небе, на дороге, ведущей к воротам дворца, стали появляться какие-то огоньки. Сначала они напоминали маленькие искорки, но когда приблизились, я услышала завывания толпы и поняла, что означает эта сверкающая река.
- Мерит! - закричала я.
Няня выскочила на балкон, и я, испуганная, указала в темноту.
Перед дворцовыми воротами дрожали тысячи факелов, а вопли "Еретичка!" стали такими громкими, что заглушали шум ветра.
В мою комнату ворвались два воина, за ними вбежал Рамсес. Лицо у него было бледное, как луна. Один из стражников выступил вперед.
- Госпожа, тебе нужно укрыться в безопасном месте. Перед дворцом целая толпа народу. - Воин смущенно посмотрел на Рамсеса. - Кое-кто думает, что это госпожа виновата…
- В смерти царевича? - в страхе спросила я.
Рамсес растерянно смотрел на меня.
- Я уверен, ты ни при чем, Неферт. Ты его даже не видела.
- А если бы видела? - вскричала я. - Неужели ты…
- Но он был совершенно здоров!
В голосе Рамсеса слышались слезы.
Я медленно отступила.
- Ты же не думаешь, что…
- Н-нет! - Рамсес запнулся. - Не думаю. Нет, конечно.
- Тогда почему ты пришел?
- У ворот тысячи людей, а стражников только сотня. Я отправил Ашу за войском.