Наконец мы вошли в бухточку перед крыльцом храма. Навстречу вышел молодой жрец и помог мне выбраться из лодки. Вокруг собралась толпа жриц, они запели и зазвенели длинными бронзовыми систрами. Жрицы повели нас к воротам, и под звон систров мы прошли во внутреннее святилище, где я поднялась на помост и стала ждать Рамсеса. Он вошел, и наши глаза встретились. Передо мной возник верховный жрец, взял с алтаря сосуд с маслом, поднял его над моей головой и произнес:
- Именем Амона соединяю царевну Нефертари, дочь царицы Мутноджмет и полководца Нахтмина, с фараоном Рамсесом.
Я украдкой глянула на придворных, толпившихся в святилище. Верховный жрец приблизился к Рамсесу.
- Именем Амона соединяю фараона Рамсеса, сына фараона Сети и царицы Туйи, с царевной Нефертари.
На немес пролились капли масла, и фараон затаил дыхание. Оставался еще один обряд. Рахотеп вынул из складок одежды золотое кольцо с черным камнем. Рамсес надел его на мой безымянный палец - ведь именно от этого пальца кровь течет по жилам к сердцу. Теперь у меня было два кольца: на одном - символ моей семьи, на другом - написанное иероглифами имя Рамсеса. Надев кольцо мне на палец, фараон "замкнул" мое сердце. Словно символ вечности - значок "шен", не имеющий ни начала ни конца, - мы стали единым целым.
Верховный жрец объявил:
- Амон благословляет ваш союз!
Рамсес высоко поднял мою руку, а придворные продолжали радоваться - они изображали бы ликование, женись Рамсес хоть на Аджо.
- Ты готова? - спросил Рамсес.
Нам предстояло выйти из храма, пройти по городу и сесть в лодку за рыночной площадью. Такое путешествие фараон совершает только в день свадьбы. Я кивнула, и Рамсес повел меня вперед, крепко держа за руку.
Снаружи стоял оглушительный шум. Жрицы Исиды играли на тамбуринах, а жрицы Хатор исполняли песнопения. Так мы миновали храмы Карнака и вошли в город. На улицах толпились тысячи людей, но с растущим страхом я видела - только некоторые из них машут пальмовыми ветвями и приветствуют нас.
Мы миновали рыночную площадь, и рядом с шумной процессией молчание народа стало еще заметнее. Рамсес поднял руку, в которой держал мою ладонь, и торжествующе объявил:
- Вот царевна Нефертари!
Придворные позади нас подхватили этот крик, но старухи на улицах безмолвно взирали на меня, скрестив руки на груди. Какая-то женщина выкрикнула:
- Еще одна царица-безбожница!
- Безбожница! Безбожница! - пронесся крик по площади.
- Прекратить это! - сердито потребовал Рамсес.
Стражники окружили нас плотным кольцом, но толпа уже вошла в исступление. Даже дети, которые не понимали, что кричат, украдкой смотрели мне в лицо и вопили:
- Царица-еретичка!
Жрицы запели громче, стараясь заглушить крики, но им не удавалось. Рамсес приказал бы разогнать вопящую толпу, однако тут были старухи и дети.
- Возвращаемся к лодкам, - велел он.
Мы отчалили. Рамсес обнял меня, а я не переставала дрожать, вспоминая жуткие лица женщин в толпе. Девушки из моей свиты плакали, закрыв лица руками.
- Подобного еще не бывало! - заявила Хенуттауи.
Царица Туйя промокала глаза платком, из груди у нее вырвалось рыдание.
Глядя Рамсесу в лицо, я первой сказала суровую правду:
- Ты не сможешь сделать меня главной женой.
- Они станут думать по-другому, - пообещал Рамсес. - Как только узнают тебя…
Тут он глянул на отца и замолчал.
- Нас ждет пиршество, - напомнила Уосерит. - Ведь у нас праздник!
Но ее попытка не удалась; следовавшие за нами придворные плыли в молчании.
В Большом зале веселый смех слуг и уютное потрескивание углей в жаровнях не вязались с настроением придворных. Зал наполнился запахами жареной дичи и вина, заиграли музыканты. Фараон Сети как ни в чем не бывало поднялся на помост, я села за стол рядом с Рамсесом. Придворные свое дело знали: скоро началось веселье и танцы. Девушки осушили слезы, подкрасили лица. Страхи остались позади.
Фараон Сети взял меня за руку.
- Ты все сделала правильно, - сказал он. - Откуда им знать, что ты мне родное дитя, как и Рамсес.
Я в смущении опустила голову. Сегодня - последний день царствования Сети, и, вместо того чтобы торжественно отплыть из Фив, он будет все время думать - а не начнется ли вот-вот мятеж? Тут я заметила, что, хотя придворные заняли места, наш стол на помосте все еще пустовал.
- А где же Уосерит и Хенуттауи? - спросила я.
Рамсес проследил за моим взглядом.
- И где советники? - Он поднялся с трона и обратился к отцу: - Они собрались в другом месте?
Фараон Сети покачал головой.
- Завтра этот город станет твоим. Что ты намерен делать?
Рамсес взял меня за руку, и мы стремительно пересекли Большой зал. Придворные поспешно уступали нам дорогу. Рамсес распахнул дверь в тронный зал. Происходивший там разговор немедля смолк. У возвышения собрались советники и полководцы, среди них - Аша со своим отцом. Там же стояли верховные жрицы - Уосерит и Хенуттауи. Уосерит послала мне ободряющий взгляд.
- Что это значит? - промолвил Рамсес.
- Государь, - начал Рахотеп, - ты знаешь, почему мы здесь собрались.
- За моей спиной? - Рамсес посмотрел на Ашу.
- Народ против Нефертари, - веско сказала Хенуттауи. - Как я и предупреждала.
- А кто правит страной? - гневно спросил Рамсес. - Народ или я?
- Когда ты женился на Исет, - быстро продолжала Хенуттауи, - народ не возмущался. Тогда никто не кричал "царица-еретичка".
- Исет по городу не водили, - парировала Уосерит. - А для Нефертари ты настояла на процессии.
Хенуттауи повернулась к сестре и стала похожа на львицу, нападающую на свою товарку.
- По-твоему, все подстроила я?
- Не знаю, - спокойно ответила Уосерит. - Сколько ценностей, пожертвованных храму, пришлось тебе продать, чтобы подкупить людей?
Вперед шагнул Пасер.
- Дайте народу время. Ведь люди не видели царевну в тронном зале. Она мудра и справедлива.
Хенуттауи ласково улыбнулась, и я поняла: сейчас скажет какую-нибудь колкость.
- Советник Пасер что угодно скажет, лишь бы угодить моей сестре! - едко произнесла жрица. - Прислушайтесь же к голосу разума!
Я положила ладонь на руку Рамсеса и кивнула.
- Это верно.
Все, потрясенные, повернулись ко мне. Даже Уосерит смотрела на меня с каким-то странным выражением. Но я подумала о той ненависти, с которой столкнулась на улицах города. Даже если Хенуттауи заплатила женщинам, они и так уже были достаточно злы, раз посмели поднять голос против фараона.
- Вспомните, что случилось при Эхнатоне, - сказала я.
- С выбором главной супруги следует подождать, - заявил Рахотеп. - В этом нет беды.
- Сколько подождать? - спросил Рамсес.
Полководец Анхури, отец Аши, выступил вперед.
- Если фараон не выберет главную жену, кто будет сидеть рядом с ним в тронном зале? Кто будет принимать просителей?
- Поставим два трона - с двух сторон от царского, - предложил Рахотеп.
Советники недовольно загомонили.
- Два трона рядом с царским? - воскликнула Уосерит. - И у обеих супруг простые диадемы сешед?
- Народ и так разгневается, увидев меня рядом с Рамсесом, - скрепя сердце сказала я.
Взгляда Уосерит я избегала.
Хенуттауи тут же воспользовалась преимуществом.
- Дай себе время подумать, Рамсес. Пусть в тронном зале будет три трона. Пусть каждая из твоих супруг принимает просителей.
- Тогда кого считать наследниками фараона? - спросила Уосерит. - Детей Исет или детей Нефертари?
- Детей Нефертари, - твердо ответил Рамсес.
- Если народ ее примет, - вставила Хенуттауи.
Рамсес посмотрел на меня. Я не возражала.
- Подождем, - решил он. - При дворе и так всем понятно, из кого выйдет настоящая царица.
- Ты все делала правильно, - спокойно сказала Мерит.
Служанки наполнили для меня ванну теплой водой и удалились. Я села в воду и обхватила руками колени.
- Видела бы ты сегодня людей, - прошептала я.
- Я видела, госпожа. Все не так уж страшно.
- Их лица были полны такой ненависти…
На глазах у меня выступили слезы.
В дверь коротко постучали - так обычно стучат слуги.
- Можно войти, - сказала я, не оглядываясь, и продолжила: - Даже Пасер хорошо ко мне относится только благодаря Уосерит; ты это знаешь не хуже меня.
- Ты себя недооцениваешь.
Мы с Мерит обернулись: в темном дверном проеме стояла Уосерит.
- Пасер вряд ли захотел бы видеть на троне такую глупую женщину, как Исет, даже не будь он в меня влюблен.
Глядя на изумленное лицо Мерит, жрица рассмеялась.
- Это давно не тайна.
Я вышла из воды и, завернувшись в простыню, подошла к жаровне.
- Нефертари спрашивала, почему я помогаю ей стать старшей женой. - Уосерит уселась в самое большое кресло. - Я делаю это не только для нее, но и для себя. Я не просто боюсь, что Хенуттауи станет самой богатой в Фивах, я еще опасаюсь, что из ревности она способна на все.
- Из-за чего ей ревновать? - удивилась Мерит.
- Из-за того, что меня первой захотели взять в жены.
- Пасер? - догадалась я.
Жрица кивнула.