- А на возвышении стоят четыре трона.
- Для Рамсеса, фараона Сети, царицы Туйи и Исет.
- Когда ты станешь царицей, займешь ее место. Присутствия Исет на возвышении больше не понадобится.
Я сжала губы: изгнать Исет из тронного зала будет непросто.
- Разумеется, Рамсес не должен знать о твоем желании стать главной женой. Пусть он сам примет решение. Но если ты и станешь царицей, ему придется делить свое время между тобой и Исет. - Увидев выражение моего лица, Уосерит добавила: - Если ты его любишь, не осложняй ему жизнь. Рождение наследников престола куда важнее женской ревности.
Меня терзала боль, но я согласно кивнула.
- Я буду всегда веселой.
- И доброй, и приветливой, - добавила Уосерит.
Мы вышли из храма и подошли к пристани; тяжелые кедровые сундуки уже грузили на корабль Уосерит. Няня распоряжалась погрузкой, а я простилась со жрицами. Больше всех печалилась Алоли.
- С кем я теперь буду секретничать? - пожаловалась она.
- Будешь сбивать с пути какую-нибудь невинную жрицу, - отшутилась я и серьезно заметила: - Знаешь, спасибо тебе. За все.
Мы обнялись на прощание, а Мерит уже несла на корабль наш последний груз - мяукающего Тефера.
Стоя на корме среди корзин и сундуков, я помахала оставшимся на берегу жрицам.
Глава девятая
ТОЛЬКО СВАДЬБА
На озере в Малькате теснились высокие корабли фараона. Под реющими на ветру бело-голубыми флагами толпа слуг готовилась к отплытию: на борт корабля погрузили изваяние фараона, заботливо завернутое в полотно, и огромные сундуки, каждый из которых с трудом поднимали на шесты четверо носильщиков. Слуги, писцы, носители опахал, носители сандалий, даже посланники - все устремились в Аварис, откуда Сети будет править Нижним Египтом; Рамсес же останется в Фивах, чтобы править Верхним Египтом.
- А я думала, фараон объявит об отъезде только сегодня.
- Официально - да, - ответила Уосерит.
- Но придворные уже знают?
- Разумеется. Только ведь нужно еще сообщить народу. Мой брат сегодня в тронном зале сделает объявление, а писцы развесят новость на дверях каждого храма.
Уосерит приказала гребцам доставить мои вещи во дворец, а няня передала корзину с Тефером молоденькой служанке, которая обещала отнести его в покои, отданные мне верховной жрицей. Проходя через высокие врата Малькаты, Мерит шепнула:
- Перестань трястись.
Я крутила в руках завязки своего пояса.
- От тебя уже ничего не зависит, - добавила она. - Отныне все в руках богов.
Во дворце царило напряжение - словно все знали, о чем собирается говорить Рамсес и как отнесутся к этому сановники и верховная жрица Исиды. Придворные потихоньку поглядывали в мою сторону, а какая-то служанка даже опустила на пол тяжелую корзину с бельем и проводила нас взглядом. В приемной комнате рядом с тронным залом Уосерит распорядилась:
- Жди здесь, пока о тебе не объявит глашатай.
Мы уселись на скамью из черного дерева с ножками в виде лебединых голов.
- Сегодня есть просители?
- Нет, всех выпроводили. Мой брат займется своими делами.
- А Исет? - быстро спросила я.
Жрица презрительно фыркнула.
- Раз просителей нет, ей там делать нечего. Наверное, красит ногти или принимает ванну.
Уосерит потянула на себя тяжелую бронзовую дверь и оставила ее открытой. Я посмотрела на Мерит.
- Вот почему мы приехали так поздно, - прошептала она.
Уосерит удалось оказаться в приемной последней. Жрица оставила двери открытыми, чтобы мы слышали, что происходит в тронном зале. Лица стражников ничего не выражали. "Интересно, за бесстрастие страже тоже платят?" - подумала я и, не поднимаясь со скамьи, заглянула в дверной проем. Огромный тронный зал, именно такой, как описывали Пасер и Уосерит, поражал своим величием. Своды поддерживал целый лес колонн, за высокими окнами виднелись вершины холмов к западу от Фив.
Рамсес сидел между родителями. Ниже, за столом вместе с сановниками и почетными гостями, виднелось красное платье Хенуттауи. Жрица сидела к нам спиной. Вход в зал был виден только сидящим на возвышении, и только они могли заметить, что двери не закрыты. Однако сегодня никого не интересовало происходящее за пределами зала.
Сначала разговаривали все, и мы ничего толком не слышали. Наконец фараон стукнул об пол жезлом, и наступила тишина. Всем сообщили, что фараон Сети и царица Туйя через два дня, в тринадцатый день месяца хойак, отбывают в Аварис. Затем фараон объявил придворному скульптору, какие изображения следует высечь на стеле у Карнака, чтобы люди знали о переезде двора Сети в Аварис. Сначала - флот фараона, причем сам фараон и царица стоят на носу корабля в золотых коронах. Следующая сцена - фараон стоит на причале Авариса.
Скульптор записывал пожелания фараона, и на минуту наступило молчание. Потом к Сети обратился Пасер:
- Государь, твой сын хочет высказать тебе просьбу.
Придворные заерзали, в наступившей неловкой тишине зазвенели золотые браслеты. Все знали, о чем намерен просить Рамсес, и Хенуттауи постаралась не пропустить приема в тронном зале. Рядом с ней я заметила леопардовую шкуру верховного жреца. Рахотеп сидел ко мне спиной, но я вполне представляла, как он ворочает своим красным глазом, как растягивает губы в улыбке гиены.
Рамсес поднялся с трона.
- Отец, - торжественно начал он, - через два дня ты отбудешь из Малькаты в дом своего отца - Пер-Рамсес. Пока ты здесь, хочу попросить твоего разрешения жениться на царевне Нефертари.
По залу стал растекаться шепоток. Я представила себе прекрасное лицо Хенуттауи, неподвижное, словно погребальная маска. Наверное, Рамсес смотрел на нее, когда произносил следующие слова:
- Я уже сделал своей женой Исет. И хотя я люблю ее, я также люблю и Нефертари. Царевна Нефертари прекрасно образованна, она знает восемь языков, и ее знания весьма пригодятся для управления страной. Она…
- Племянница Отступницы! - продолжила Хенуттауи.
Рамсес с жаром возразил:
- Это было много лет назад!
- Не так уж много, чтобы народ все позабыл. - Советник фараона Небамон вышел вперед. - Государь, для выбора достойной супруги одной любви мало.
- К счастью, Нефертари еще и умна - достаточно умна, чтобы сидеть на троне, - ответил Рамсес.
Придворные начали переговариваться, и фараон Сети поднял жезл и дважды ударил в пол.
- Небамон и Хенуттауи, вас мы услышали. Что скажет мой советник Анемро?
Анемро поднялся и почтительно сказал фараону:
- Я согласен с верховной жрицей Исиды. Если смотреть в будущее, то провозглашение царевны Нефертари главной супругой может поставить под угрозу само царствование фараона Рамсеса.
Верховный жрец Амона между тем хранил молчание.
Рамсес решительно продолжил:
- Что думает советник Пасер?
Пасер встал и был первым, кто высказался в мою защиту.
- Я не вижу никакой угрозы в том, что царевна Нефертари станет супругой фараона.
- И я тоже, - веско сказала Уосерит.
Наконец заговорил Рахотеп:
- Несмотря на то, что ее семья погубила моего отца и отвернулась от египетских богов? Неужели все забыто? В ее жилах течет кровь безбожников!
Фараон Сети снова ударил жезлом и произнес:
- Я считаю царевну Нефертари своей дочерью. Мне безразлично, какая кровь течет в ее жилах…
- Зато народу это не безразлично, - перебила брата Хенуттауи. Она уже поняла, что Сети разрешит Рамсесу жениться, и быстро сказала: - Пусть Рамсес хотя бы не торопится с выбором главной жены. - Хенуттауи повернулась к Рамсесу, и теперь я видела ее лицо. - Посмотри сначала, как примет твою женитьбу народ. Подожди до окончания свадебной церемонии - ради своего мирного и долгого правления.
- Я опасаюсь мятежа, - добавил Рахотеп.
- Подожди, - повторила Хенуттауи, - и тогда, если ты пожелаешь объявить ее главной супругой вместо Исет…
- Почему "вместо Исет"? - быстро спросил Рамсес.
- Если ты пожелаешь объявить главной супругой ее, а не Исет, - поправилась Хенуттауи, - отпразднуем сразу два события.
Фараон Сети вздохнул.
- Выбор главной жены можно отложить. Но что думает обо всем этом сама Нефертари? Надеюсь, ты не намерен жениться на ней против ее воли?
- Позови ее, - предложил Рамсес, - и она скажет сама.
Я посмотрела на Мерит, и няня стала поспешно поправлять мой парик. Увидев, что дверь открыта, глашатай взглянул на стражников, потом на нас. Мы быстро встали.
- Тебя ожидают в тронном зале, - сказал он.
Мы миновали огромные бронзовые двери и вошли в зал, размеры которого повергали в трепет. Даже искусный макет, что показывал мне Пасер, не передавал истинного величия этого помещения. Здесь, вместе с Нефертити, сидела моя мать, когда ей было столько лет, сколько мне сейчас, и позже - когда правила вместе с фараоном Хоремхебом. Я разглядывала блестящие плиты, высокие сводчатые потолки, рисунки на колоннах, изображающие победы предыдущих фараонов. Вокруг досок для игры в сенет стояли кресла из черного дерева, инкрустированные слоновой костью. Я представила себе, как здесь рассаживаются придворные, разговаривают, смеются, всегда готовые развеселить фараона, если он заскучает.