- Но ты уже в храме. Жрицам, которые находятся в обучении, не разрешается отсюда уходить, пока не пройдет год.
- Я не нахожусь в обучении!
Алоли встала рядом с арфой.
- А я думала, ты готовишься занять место верховной жрицы.
- Нет. Я здесь для того, чтобы быть подальше от Рамсеса. Уосерит думает, что, если я научусь вести себя, как положено царице, Рамсес сделает меня главной женой.
Глаза Алоли распахнулись, точно цветы лотоса.
- Так вот для чего я тебя учу! - прошептала она. - На лирах или на лютнях играют обычно несколько человек. А арфа играет одна, и музыкант покоряет слушателей в одиночку. И если ты сможешь покорить Большой зал, то отсюда уже недалеко до тронного зала и фараона.
Я сразу поняла, что Алоли права. Именно для этого Уосерит нас и познакомила. Однако, не желая уступать, я заявила:
- Все равно я буду в процессии.
- Вряд ли верховная жрица разрешит, - озабоченно заметила Алоли.
Я об этом больше не упоминала. Мы начали заниматься, но думала я только о войне. Когда урок закончился, я спросила у Алоли, где найти Уосерит.
- Могу тебя проводить, - предложила та, - но верховная жрица не любит, чтобы ее отвлекали. Она по вечерам пишет письма.
По залам и длинным коридорам мы с Алоли дошли до тяжелых деревянных дверей.
- Здесь у нас пер-меджат, - сообщила она.
- Уосерит пишет в библиотеке?
- Каждый вечер, перед тем как отплыть во дворец.
Перед дверью я замешкалась. Алоли потихоньку отступила назад и посоветовала:
- Попробуй постучать, только она может не ответить.
Я легонько постучала. В ответ - тишина. Я постучала погромче. Одна из дверей распахнулась.
- Что ты здесь делаешь? - сурово спросила Уосерит.
Она уже сняла свою корону; пальцы у нее были в чернильных пятнах.
- Я пришла по очень важному делу.
Верховная жрица перевела взгляд на Алоли, но приглашать нас внутрь не спешила.
- Видимо, Алоли рассказала тебе о предстоящем шествии?
- Да! - в отчаянии призналась я. - И я пришла спросить: можно ли мне участвовать?
- Разумеется, нет.
- Но…
- Помнишь, я говорила тебе, что придется меня слушаться, даже если не понимаешь зачем? Ты согласилась.
- Да, - пробормотала я.
- Тогда смирись и повинуйся.
Уосерит закрыла дверь. Я повернулась к Алоли, не в силах удержать слезы.
- А если бы я была его женой, поехала бы вместе с ним!
- На войну?! - изумилась Алоли. - Ты ведь не мужчина.
- Ну так что ж? Я могла бы для него переводить.
Алоли обняла меня за плечи.
- Через год, госпожа, ты сможешь видеться с ним сколько угодно. Время пролетит быстро.
- Но он подумает, будто я обиделась! Не поверит, что мне не разрешили с ним повидаться из-за того, что я готовлюсь стать жрицей. Я ведь царевна, мне можно все.
- Кроме этого. Ты же дала слово верховной жрице.
- Она, видно, не понимает!
- Когда я жила в храме Исиды, мне хотелось убежать к матери, рассказать, как мне тяжело. Или попросить ее братьев забрать меня из храма. Только я не убежала, потому что если бы меня поймали, то выгнали бы, и дорога в жрицы оказалась бы для меня закрыта.
- Разве ты не об этом мечтала?
- Нет, конечно! Мне хотелось унести ноги от Хенуттауи.
- Как же тебе удалось?
- А мне и не удалось. Меня вызволила верховная жрица богини Хатор. На празднике Опет она услышала, как я играю на арфе, подошла меня похвалить и поняла, что мне там плохо живется. И тогда она предложила Хенуттауи продать меня.
- Купила тебя, словно рабыню! - У меня перехватило дыхание.
- Иначе бы Хенуттауи меня не отпустила.
- А сколько Уосерит заплатила?
- Цену семи рабов-мужчин. Она видела: жизнь моя у Хенуттауи просто невыносима. Теперь понимаешь? Глупо было бы мне убегать. Исида видела, что я блюду свой обет, хотя мне очень плохо, и спасла меня от этой змеи. - Алоли похлопала меня по коленке. - Соблюдай обет, и Хатор это увидит и исполнит твое желание.
- Я же не давала обета Хатор.
- Тогда держи данное Уосерит слово. Верховная жрица знает, что делает.
На следующее утро я, к своему удивлению, застала Уосерит в ее покоях. Они с Пасером о чем-то шептались, склонившись друг к другу, а увидев меня, замолчали.
- Царевна, - начала Уосерит. Непонятно, почему она не отправилась в святилище. - Царевна, я знаю, как сильно ты хотела…
- Нет, - твердо ответила я. - Я была не права.
Уосерит не знала, верить ли моим словам.
- Когда ты, Нефертари, пришла в этот храм, я думала, что смогу учить тебя изо дня в день. Но поскольку мой брат начал войну, мне придется чаще бывать во дворце. Иногда мы не будем видеться по несколько дней. Или даже целый месяц.
Я посмотрела на Пасера, и он кивнул.
- По утрам я буду здесь, как и жрицы.
- Тебя будут обучать. Надеюсь, всякий раз, поинтересовавшись твоими успехами, я услышу, что они удовлетворительны.
- Обязательно, - пообещала я, но Уосерит, похоже, мне не верила.
Глава пятая
СЛАДКИЙ АРОМАТ ИНЖИРА
Фивы, 1283–1282 годы до н. э.
В храме Хатор потекли однообразные дни. В предрассветной темноте меня будила Мерит, и я, полусонная, надевала чистую тунику и жгла благовония перед наосом матери. Когда от приношений оставался только пепел, я отправлялась темными залами в комнату верховной жрицы. Как и предупреждала Уосерит, мы с ней виделись редко.
Советник фараона Пасер оказался совсем не похож на наставника Пасера. Он учил меня, как правильно здороваться с шумерами, как определить, доводилось ли хеттскому воину убивать в бою:
- Если воин бреет лицо, значит, он проявил героизм в истреблении врагов.
Пасер требовал, чтобы я запоминала обычаи чужеземных народов: шумеры хоронят покойников на тростниковых циновках, ассирийцы ценят перья превыше драгоценных камней. Иногда мы целое утро говорили о политике.
- Хетты - единственная сила в мире, которая способна восстать против Египта, - объяснял Пасер. - Держава хеттов для нас важнее всего.
Я узнала все, что только можно, о царе Муваталли и о его сыне - царевиче Урхи. Они оба носят разноцветные одежды и мечи, сделанные из железа. Я рисовала карты земель, покоренных царем Муваталли, включая Угарит и Сирию.
- И еще - Кадеш, - серьезно говорил Пасер. - Он когда-то тоже принадлежал Египту. Потом фараон-еретик позволил хеттам завладеть Кадешем, и теперь в распоряжении хеттов - богатые порты, куда везут товары Северным морем. Понимаешь, что это означает?
- Нам приходится искать обходные дороги для перевозки слоновой кости, меди и дерева, а хетты получают от этого большую выгоду. Но скоро все изменится, потому что фараон Сети и Рамсес вернут Кадеш!
Пасер улыбнулся.
- Верно.
- А есть какие-нибудь известия?..
- Никаких.
Каждый вечер я ждала новостей.
На двадцать седьмой день месяца хойака войско фараона возвратилось из Кадеша. Впереди бежали глашатаи с вестью о победе и списками погибших. Мерит, разбудившая меня до рассвета, сообщила, что и Рамсес, и Аша живы. Из окна восточного святилища я увидела, как на пристани собираются жрицы. Сверкали на солнце украшенные драгоценными камнями пояса, распахнутые накидки открывали груди, разрисованные хной. Ко мне подошла Алоли.
- Ты пойдешь на празднество? - спросила я.
- Верховная жрица велела остаться с тобой.
- Почему? Боится, что я убегу?
Жрица лукаво улыбнулась.
- А ты не собираешься?
- Нет, - спокойно сказала я. - Не собираюсь.
Жрицы уже плыли по реке; бирюзовые паруса ладьи Хатор почти скрылись за сикоморами. Я повернулась к Алоли.
- Помнишь, как я впервые появилась в храме?
- Конечно. Глазищи зеленые и огромные - словно у перепуганной кошки. Я даже не поверила, что ты царевна.
- Почему? - удивилась я.
- Потому что царевне Нефертари исполнилось четырнадцать, а тебе на вид было лет восемь или девять.
- Ты же сказала, что много обо мне слышала!
- Разумеется. - Алоли отошла от окна и уселась за арфу. - Я слышала, что вы с фараоном Рамсесом друзья. И когда заговорили о его скорой свадьбе, при дворе думали, что невеста - ты.
- Мне же было только тринадцать! К тому же я племянница Отступницы.
Алоли пожала плечами.
- Все думали, что Рамсес смотрит на это сквозь пальцы. Никто и представить не мог, что он посадит на трон девушку из гарема. Когда ты появилась в храме, все подумали, что ты сама не хочешь замуж.
- Нет, мне и не предлагали. Как только Рамсес стал соправителем, Хенуттауи отправилась к фараону Сети и говорила с ним про Исет. По мнению Уосерит, именно Хенуттауи протолкнула Исет на трон - в обмен на какие-то услуги. Но какие именно? - недоумевала я.
- Власть, - сразу ответила Алоли. - Золото. Имея власть и золото, Хенуттауи сможет построить самый большой в Фивах храм, больше, чем храм богини Хатор. Паломники туда пойдут хотя бы для того, чтобы полюбоваться его величием.