Я кивнула.
- Мать ждет меня в тронном зале. Если тебе что-то понадобится… - Рамсес запнулся. - Все слуги в твоем распоряжении.
Я покачала головой.
- У меня есть Мерит.
- Моя мать обещала, что ты останешься во дворце. Я на этом настоял.
Я слегка улыбнулась.
- Спасибо.
Рамсес, похоже, не хотел уходить первым. Я подняла корзину и бесстрастно сказала:
- Нам пора. Нужно собирать вещи.
Он смотрел нам вслед, потом повернулся и удалился. Когда шаги его затихли, я закрыла глаза.
В моих комнатах царил беспорядок. Благовония и украшения, которые тринадцать лет хранились в ларцах из черного дерева, свалили как попало в корзины, не позаботившись даже завернуть их, чтобы ничего не разбилось и не сломалось. Доску для игры в сенет уже унесли, но слуги выронили фигурки, и они валялись на каменных плитах.
- Это еще что такое?! - воскликнула няня.
Служанки Исет содрогнулись и замерли, не выпуская ларцов. Даже дворцовые слуги воззрились на Мерит с изумлением и страхом.
- Кто это натворил? - спросила она, но никто не ответил. Няня протолкалась через завалы из корзин и сундуков и подбоченилась. - Придется вам все собрать! Никто не смеет так обращаться с вещами царевны Нефертари!
Слуги бросились собирать рассыпанные фигурки.
Еще в дверях я увидела, что вещи Исет разложены на новом столике. Тут был и веер из слоновой кости и страусовых перьев, и наряд из нитей с нанизанными фаянсовыми бусинами. "Кто-то ей все это подарил, - догадалась я. - Наверное, свадебный подарок Рамсеса. В гареме никто не может позволить себе такую роскошь". У стены, где раньше стояла моя кровать, уже поставили золоченое ложе и к столбам прикрепили длинный серебристый полог. Ночью его будут опускать, чтобы на Исет не падал свет луны, который льется на стены, выложенные синими плитками. На мои стены.
- Ты, конечно, маленькая, но перешагивать через тебя все равно неудобно.
Исет скользнула мимо меня, неся в руках охапку нарядов.
Неожиданно мне на глаза попался наос моей матери. Чтобы его передвинуть, из него вынули фигурку богини Мут. У меня перехватило дыхание: статуя раскололась надвое!
- Это ты разбила? - закричала я, и все, кто находился в комнате, снова замерли.
Я согнулась над изображением богини-покровительницы своей матери, по-детски шепча молитву, и попыталась сложить статую. Кошачья голова богини отломилась от туловища, а мне казалось, что мне самой оторвали голову.
- Я не разбивала, - быстро проговорила Исет. - Даже не прикасалась.
- Тогда кто?! - закричала я.
- Может быть, слуги. Или Уосерит. Она сюда заходила.
Исет оглянулась: лица служанок исказил страх.
- Я хочу знать, кто это сделал, - сказала Мерит с мягкой угрозой в голосе, и Исет, испуганная, отступила назад. - Уосерит никогда бы не прикоснулась к святыне моей госпожи. Это ты разбила изображение богини?
Исет взяла себя в руки.
- Ты понимаешь, с кем говоришь?
- Я прекрасно понимаю, с кем говорю, - заявила моя няня, содрогаясь от ярости. - Я говорю с внучкой одной из жен фараона, с девушкой из гарема.
Лицо у Исет налилось кровью.
Мерит отвернулась.
- Пойдем, - резко сказала она.
В зале няня взяла у меня из рук разбитую фигурку богини.
- Ничего хорошего эта скорпиониха не дождется. Не беспокойся, госпожа. Я снесу фигурку к дворцовому скульптору, он склеит.
Но я, конечно, не могла не переживать. Не только из-за святыни моей матери, но еще из-за предупреждения Уосерит. Слова ее звучали у меня в голове, как песнопения, что исполняют в храме Амона… Моя жизнь уже начала меняться, и не к лучшему. Я шла за сердито топочущей Мерит в новые покои, расположенные в другой части дворца. Няня рывком распахнула тяжелые деревянные двери и удовлетворенно прокашлялась.
- Вот твое новое жилище.
Из высоких окон - от пола до потолка - открывался вид на холмы, лежащие к западу от Фив. Тефер уже развалился на балконе с видом гордым и независимым, точно леопард. Все здесь было великолепно - от выложенного плиткой балкона до мозаики из слоновой кости и серебра, изображавшей богиню Хатор. Пораженная, я повернулась к няне.
- Ведь это же комнаты Уосерит!
- Сегодня утром, пока ты была в эддубе, она отдала их тебе.
Значит, во время нашего утреннего разговора жрица уже знала, что Исет забрала себе мои комнаты.
- Но где же она будет ночевать, как придет во дворец?
- Переночует в покоях для гостей, - ответила няня и испытующе посмотрела на меня. - У нее к тебе явно какой-то интерес. - Не получив ответа, Мерит многозначительно спросила: - Хочешь посмотреть туалетную комнату?
В большинстве дворцовых покоев комнаты для одевания очень малы, места там только и хватает, что для трех-четырех ларцов и, если повезет, для стола с глиняными головами для сохранения париков. В моей старой туалетной комнате едва умещалось бронзовое зеркало. Но туалетная комната Уосерит оказалась почти такой же большой, как и спальня, и там был душ, где вода сама лилась из серебряных сосудов. Мерит поставила ларец с красками и притираниями возле выходящего в парк окна. Я откинула крышку и стала выкладывать на новом месте свои туалетные принадлежности: кисточки, горшочки с сурьмой, лезвия, гребни. Достала я и зеркало матери, сделанное в форме знака "анх" с гладкой фаянсовой ручкой.
- А если бы верховная жрица не отдала мне свои комнаты - куда бы я пошла?
- В какие-нибудь другие покои. Ты всегда будешь жить во дворце, госпожа. Ты ведь царевна.
"Царевна иного двора", - горько подумала я.
Кот мягко потерся мне о щиколотку.
- Видишь, - с наигранным весельем сказала Мерит, - Теферу его новый дом нравится.
- Ты будешь жить рядом?
Я огляделась и увидела у изножья кровати деревянную дверь. В царском дворце достаточно негромко окликнуть - и прислуга тут же появится.
- А как же, госпожа!
В тот вечер я отправилась в постель вместе с Тефером. Мерит обвела комнату придирчивым взглядом.
Все было на месте. Алебастровые сосуды в виде спящих кошечек стояли на подоконнике, пояс из сердолика, который предстояло надеть завтра, лежал рядом с одеждой. Сюда принесли все мои ларцы и сундуки, не было только моей святыни. А Исет сегодня ночью будет спать под мозаикой, изображающей богиню Мут, - мозаикой, выложенной для моей матери.
Я проснулась до того, как первый луч солнца проник через тростниковые циновки. В этой самой кровати я спала еще ребенком.
- Тефер! - шепнула я. - Тефер?
Кот исчез - наверное, отправился охотиться на мышей или попрошайничать на кухне. Я зажгла светильник, что стоял у жаровни с углем. От углей жаровни поднимался теплый воздух, и свет от светильника задрожал на непривычных моему взгляду стенах.
Над дверью красовалось изображение богини-матери Хатор - желто-голубой коровы с восходящим солнцем между рогами. На белых и голубых плитках под окнами резвились рыбки - их чешуйки выложены из перламутра. Возле балкона изобразили Хатор в образе женщины; на груди у нее менат - священное ожерелье из множества бусин с амулетом, охраняющим от злых чар. Я подумала о портрете матери на стене моей старой спальни и представила ее удивление, когда на кровати вместо меня она увидит Исет. Я, конечно, знала, что это изображение - всего лишь краска, а вовсе не образ на стене усыпальницы, куда в день Уаг возвращается ка умершего. И все же - лицо моей матери смотрело на меня больше тринадцати лет, а теперь в этой комнате готовится к свадьбе другая девушка. Я посмотрела в угол, туда, где должен был стоять наос, и от гнева у меня потемнело в глазах. Уосерит недаром предупреждала, что Исет постарается выжить меня из Фив.
Держа перед собой светильник, я неуверенно прошлепала в туалетную комнату. Уселась перед ларцом с притираниями, достала благовонный шарик и стала умащать подмышки. Потом подвязала волосы и уткнулась в зеркало. Уосерит считает, что я могу стать достойной соперницей Исет, но разве можно сравниться с ней красотой? Я разглядывала свое отражение, так и сяк поворачивая лицо. Вот разве что улыбка… Губы у меня изгибаются, точно лук, как будто я все время улыбаюсь. Да еще глаза… Зеленые, словно вода на мелководье, тронутая лучами солнца.
- Госпожа! - Няня открыла дверь в мою спальню; увидев пустую кровать, она прошлепала в туалетную комнату. - Госпожа, почему ты не спишь?
С яростной решимостью я повернулась к няне.
- Сделай меня сегодня такой же красивой, как Исет!
Мерит отступила назад и нерешительно улыбнулась.
- Принеси мои самые дорогие сандалии, - горячо потребовала я, - и подведи мне глаза золотом, да погуще - все золото, сколько есть.
Мерит улыбнулась уже во весь рот.
- Хорошо, госпожа.
- И принеси любимое ожерелье моей матери. То, которое стоит сто золотых дебенов.