Она больше не спала там, проводя ночи у детей в спальне, но хранила в мансарде все свои личные вещи и "сокровища", собранные за долгие годы службы.
Дверь туда всегда была на замке, и хотя об этом вслух никогда не говорилось, но дети знали, что запирается она от их отца, на случай, если в припадке безумия он захочет забрать и уничтожить картину.
Полотно висело на единственной вертикальной стене комнатушки, отчего та казалась еще теснее, потому что по размерам картина явно не соответствовала помещению: рама всего на несколько дюймов не доставала до пола. И каждый раз, когда дети заходили в комнату, у них создавалось ощущение, что они вступают в святилище.
Саймон написал Эрлайн очень просто и - по сравнению с его обычной манерой - очень традиционно. В этой картине не было никаких тайн, никаких находок, кроме собственной души художника, ибо он писал женщину, которую любил.
Эрлайн сидела на травяной лужайке, на фоне довольно-таки символически изображенного дерева. Синева неба была едва намечена, потому что пространство картины заполнял солнечный свет, превращая все вокруг в ожившее золото.
Эрлайн слегка улыбалась, и в улыбке ее читались глубокий покой и счастье.
Детям всегда казалось, что она смотрит прямо на них, одаряя их материнской лаской и теплом, любовью и заботой, которой им всегда так не хватало за годы сиротства. Эрлайн была, несомненно, красива, но и Фенела, и My чувствовали, что дело не только в красоте - проступало в ее облике еще нечто: достоинство и благородство породы. Она в избытке обладала всеми свойствами, которые ее дети мечтали видеть в своих родителях, и которые, к их глубокому прискорбию, начисто отсутствовали в кругу, где вращался их отец.
Как будто прочитав мысли сестры, My вдруг сказала:
- Как ты думаешь, Фенела, когда кто-нибудь видит нас впервые и не знает о нас ничего - примет ли он нас за настоящих леди или нет?
- Примет, конечно - и сомневаться нечего! - уверенно ответила Фенела. Вопрос сестры ее встревожил - что за мысли побудили My задать его?
Сама Фенела тоже не раз в душе восставала против их отверженного положения среди людей, против отношения окружающих, но вслух выражать свой протест дано было только маленькой My, открыто высказывающей чувства, от которых страдала и Фенела, но о которых никогда не решалась говорить.
- Вот и хорошо! - просто отреагировала My.
- Тем более, что происхождение - это еще не все, - продолжала старшая сестра. - Очень важно, что ты сама из себя сделаешь.
- Ну да, вот Илейн, например, - проявив неожиданную догадливость, подхватила My.
- Допустим.
- Ох, я так надеюсь, что она у нас долго не задержится! - вырвалось у My.
Серьезность вдруг слетела с нее, и проказливая улыбка заплясала на губах девочки.
- А я слышала, как она ругалась на папу самыми последними словами! Кажется, она его жутко ненавидит.
- Ну, тогда остается только надеяться, что Саймон уже успел закончить свою картину, - заметила Фенела, теперь уже не на шутку обеспокоенная.
Накануне заезжал мистер Богис, трепещущий от волнения при одной мысли, что наконец-то после столь долгого и томительного перерыва в руки ему плывет картина работы самого Саймона!
- Ох, как же вы напоминаете вашу матушку! - воскликнул он, глядя на Фенелу перед тем, как поместиться у парадного крыльца в такси, которое должно было увезти его обратно на станцию.
- Вы не представляете, как я рада это слышать! Для меня ничего не может быть приятнее ваших слов, - отвечала Фенела. - Но чем же я так похожа?
- Вы унаследовали ее деловые качества, - признался мистер Богис, - она всегда брала на себя финансовую сторону… ну, скажем, деятельности вашего отца.
- Как только картина будет окончена, я вам позвоню, - пообещала Фенела.
- Не позволяйте никому прикасаться к ней или передвигать, пока не приедет мой человек и не упакует ее, - распорядился мистер Богис.
- Не волнуйтесь, глаз с нее не спущу! - заверила Фенела. - И еще одно, мистер Богис… остальную сумму вы ведь вышлете на мое имя, хорошо?
- Ну, если ваш отец будет не против… - с легким сомнением сказал мистер Богис, - хотя так не принято, честно говоря. Вот если вы сумеете получить от него письменное распоряжение на этот счет, то я был бы просто счастлив исполнить вашу просьбу!
- О, сделайте милость, мистер Богис! Вы же знаете моего отца!
- Да уж, знаю, что верно, то верно!
Фенеле почудилось, что мистер Богис бросил на нее взгляд, исполненный искренней симпатии, приподнял над седеющей головой старомодную фетровую шляпу и исчез в темной утробе не менее старомодного такси.
Девушка, все еще в душе опасавшаяся, что основную сумму за картину ей получить не удастся, тем не менее уже стала обладательницей аванса в пятьсот фунтов.
- Если только сумеем забрать и остальные деньги, - внезапно сказала Фенела, - то мы с тобой, My, съездим отдохнуть. Ну и что, что война? Какая разница!
Голос Фенелы звучал оптимистично, однако в душе ее затаился страх: а что, если картина вообще не будет завершена?
Волнение повлекло Фенелу к двери и заставило распахнуть ее. Девушка выглянула в коридор, прислушалась, но ничего не услышала.
- Сейчас они вроде успокоились, - сообщила она. - Похоже, ты все преувеличила.
- Да нет же, тебе говорю! - возмутилась My. - Илейн ругалась, как матрос! Сказать, что она говорила?
- Нет, лучше не надо, - решительно отказалась Фенела. - На твоем месте я бы немедленно забыла услышанное.
- Ничему новому для себя я от нее не научилась, не бойся! Ну не будь такой строгой, Фенела: порой слушаешь тебя - ну будто тетка престарелая какая-нибудь, лет шестидесяти трех, не меньше!
- Да откуда тебе знать, глупышка, как ведут себя престарелые тетушки?
- Как - откуда? Достаточно на других посмотреть, то есть на чужих теток! Слушай, Фенела, а ты когда-нибудь думала, как выглядят наши собственные родственники?
- Да, частенько, - чистосердечно призналась Фенела. - Но так ни до чего определенного и не додумалась.
- А я, знаешь, твердо решила - напишу им и попрошусь в гости, - заявила My.
- Ox, My, ни в коем случае! - всполошилась Фенела, цепенея от ужаса при одной мысли о подобном поступке. - Уж не говорю, что это будет страшно некрасиво по отношению к папе! Кроме того, если бы они сделали первый шаг к знакомству.
- Ага, вот потому-то я до сих пор и не писала им, - подхватила My. - По-моему, это страшное свинство с их стороны - ни разу даже не попытаться хотя бы взглянуть на нас! Они, пожалуй, хотят, чтобы мы пожинали то, что посеяла наша мамочка!
Фенела расхохоталась.
- А не кажется ли тебе, что мы сами делаем из себя посмешище?! Знаешь, мы и не заметили, как у нас с тобой развился настоящий комплекс на этой почве.
- Ну, не знаю… - пожала плечами My. - Мы же все равно не похожи на других людей. А как бы я хотела стать самой рядовой девчонкой, как все в нашей школе… Ох, видела бы ты нашу директрису, когда чьи-нибудь мамаши являются в школу! Пускай они тупые уродины, но она прямо готова наизнанку вывернуться, чтобы им угодить: особенно знатным всяким, с титулом…
- Милая моя, тебе ничего не остается, как выйти замуж за герцога, вот тогда все будут суетиться вокруг твоей особы, а ты только знай себе - командуй!
- О, как бы это было здорово! Ой, Фенела, открыть тебе один секрет?
Однако, что там собиралась поведать сестре My - навеки осталось тайной, ибо в этот момент снизу, из холла, раздался свирепый вопль Саймона:
- Фенела! Фенела!!
- Что такое? - всполошилась Фенела, сбегая к нему.
- Дай бинт, йод или что-нибудь!
Он вытянул вперед руку, и дочь увидела на запястье глубокий порез, обильно кровоточащий.
- Что ты с собой сделал?! - изумилась она. И, не дожидаясь ответа, бросилась наверх, в детскую, где, как ей было известно, в аптечке над раковиной Нэни хранила все необходимое для первой медицинской помощи.
В один миг девушка схватила йод, ножницы, бинт и вату. Саймон внизу, в холле ожидал ее возвращения.
- Пойдем лучше в туалет, - предложила дочь. - Вдруг рана грязная - я промою.
- Чистая она, не надо.
- Ну как это тебя только угораздило?!
- Это не меня. Это сволочь Илейн… Еле-еле удалось перехватить ее руку, а то всадила бы, гадина, лезвие мне в самую грудь!
- Боже мой! - закричала Фенела. - Да что с ней творится такое?! С чего бы это вдруг?!
- Так, рассердилась на меня малость… - отвечал Саймон с обезоруживающей улыбкой. - Портретик ей не понравился…
- А что там такого плохого?
- Ничего там такого плохого нет. Просто не понравился - и все. Хотела исполосовать на куски, да я не дал - вот и повернула оружие против меня.
- Картина окончена?
- Практически, да. Еще парочку часов, платье кое-где отделать - и хватит.
- Что ж, я никому не позволю испортить картину, - с мрачной решимостью объявила Фенела. - Она моя, Саймон: ведь ты же обещал, правда?
- Ну, тебе придется изрядно попотеть, чтобы заполучить ее: Илейн пойдет на все ради ее уничтожения, ни перед чем не остановится, даже если придется весь дом спалить…
- Да что ты там такое намалевал?! - не выдержала Фенела.
Она закончила бинтовать его запястье и уже собралась было отнести все вещи наверх.
- Хочу посмотреть на нее.
- Тогда пошли.
Девушка догадывалась, что отец отколол какую-то шутку, немало его позабавившую, и скорее поспешила в мастерскую. Илейн нигде не было видно, зато картина стояла на мольберте целая и невредимая. Фенела подошла к ней - и буквально остолбенела.