- Как вы себя сегодня чувствуете? - спросила Лорелея, проворно взяв свою слуховую трубку. От ее пациента пахло душистым мылом отца Гастона.
- Отлично. Лучше, чем когда-либо, - ухмыльнулся он. После недельного пребывания в приюте Вильгельм уже ознакомился с его распорядком и привык к процедуре ежедневного осмотра. Он терпеливо сидел, пока она прослушивала его сердце и легкие и делала краткие записи на листе бумаги.
Закончив осмотр, Лорелея сняла с табуретки таз с водой и села.
- Вильгельм, вы должны быть со мной откровенны, - серьезно произнесла она.
Странная тень промелькнула в его глазах.
- Что вы имеете в виду? - прошептал он пересохшими вмиг губами.
- Я не думаю, что вы хорошо себя чувствуете, и готова поспорить на свою зеленую ленту, что раньше вы чувствовали себя гораздо лучше. Я не могу лечить вас надлежащим образом, если не буду знать, что у вас болит.
Его лицо расслабилось.
- Не беспокойтесь обо мне. Я ем больше, чем собаки отца Дроза, и сплю как младенец, - он улыбнулся. - Если что-нибудь заболит, я сразу же вам скажу.
- Обещаете?
- Слово чести.
Он приподнялся, опираясь на здоровый локоть, и обвел глазами комнату. Его взгляд на мгновение задержался на высоких окнах. Вильгельм мог видеть берег озера и отрезок дороги. Вдалеке Сильвейн вместе с другим послушником тянули сани, нагруженные дровами.
- Каждый занят подготовкой к прибытию армии, - объяснила Лорелея, перехватив его взгляд. - Отец Джулиан говорит, что нужно запастись дровами впрок. Скоро мы начнем готовить на плитах на улице.
- Вы обнаружили, кто обследовал снежный завал?
- Нет. Я спросила каждого, даже Эверарда. Я напрасно встревожила вас. Вероятно, в этом месте пытались найти ваших возможных попутчиков и следы были оставлены в то время, когда вас вытащили из-под снега. Я просто не заметила этого сразу, потому что была озабочена вашим спасением.
Он медленно, задумчиво кивнул, а потом произнес:
- Я хочу кое-что вам показать. Помогите мне сесть.
Лорелея обхватила его руками за плечи. Когда она приподнимала его, то старалась не обращать внимания на свои ощущения от прикосновения к теплому, чистому телу мужчины. Но девушке это плохо удавалось. Лорелее нравилась игра мускулов под ее руками, шелковистость и упругость его кожи. Человеческое тело было таким чудом. А тело Вильгельма…
- Вы хотите надеть рубашку? - спросила она.
- Нет.
Смущенная своим жгучим интересом к его обнаженному телу, девушка энергично тряхнула головой и поправила подушку за его спиной.
- Вот так. Удобно?
- Очень.
Она наклонилась, чтобы подоткнуть одеяло вокруг его ног.
- Откуда у вас эта лента для волос? - спросил Вильгельм.
Лорелея прикоснулась к изумрудного цвета шелковой ленте, плотно повязанной вокруг ее головы.
- Эверард, наш посыльный… Отец Джулиан поручил ему поспрашивать о вас. Возможно, у вас есть родственники, которые обеспокоены вашим исчезновением, - сказала она. Вильгельм побледнел. Девушка поняла это по-своему. - Вам плохо? Может быть, лучше прилечь?
- Со мной все в порядке, - безразличным тоном произнес он.
- Вам нравится моя лента? - спросила Лорелея, но тут же пожалела о своих словах. Слишком уж она заискивает перед ним, как собака, которая клянчит объедки со стола.
- Она… идет вам.
Девушка почувствовала, как неведомая ранее жаркая волна заливает ее щеки и уши. Чтобы скрыть смущение, она порылась в карманах своего жилета и вынула маленькую бутылочку, сделанную из цельного куска полированного рога.
- Вот чернила, которые вы просили. Я сама их приготовила. Вы так быстро израсходовали первую бутылочку.
- Я много, писал.
Со столика он взял полированную дощечку, которую Лорелея принесла ранее. Перевернув, он показал стопку аккуратно исписанных листов.
- Ваш научный труд, доктор де Клерк.
Уверенная в том, что Вильгельм ее дразнит, Лорелея взяла верхнюю страницу.
ТРАКТАТ
Научный труд о тифе
Inventum nvum
Л. де Клерк, М.Д.Ф.Р.С. и К°
- Я не совсем уверен в том, что означают эти буквы, - сказал он, - но я видел их после имени Дженера в его книге об оспе.
- О, Вильгельм, - восхищенно воскликнула Лорелея. Вот они, ее записи, преображенные превосходной ученой латынью. Теперь ее идеи были изложены в четком, кратком трактате. Если все остальные страницы были такими же совершенными, как и первая, то у нее есть превосходное творение. Она пробежала довольным взглядом всю рукопись. В конце последней страницы Вильгельм написал свое имя в манере секретаря: В.Телль. Ее внимание привлекла чернильная клякса над именем. Под кляксой виднелись оттиски нацарапанных на бумаге букв. Нахмурившись, она поднесла лист к свету.
- Что это? Вы что-то написали? Д.Се…
- Ошибка, - сказал он, выхватывая у нее страницу. - Я перепишу этот лист. - Он отложил его в сторону, продолжив: - Работа еще не закончена. У меня возникло несколько вопросов. - Он жестом подозвал ее к себе, и Лорелея заглянула через его плечо. - Здесь, на третьей странице, вы утверждаете, что тиф впервые вспыхнул в Ивердоне… Я не совсем понимаю, каким образом эпидемия достигла приюта.
- Все объясняется на следующей странице. Вот, смотрите, - сказала она. Не задумываясь, девушка уселась рядом с ним, прислонившись спиной к его подушке… - Вот здесь… - она нахмурилась. - Как это странно!
- Что?
- Одна из страниц моей рукописи отсутствует. Она перелистала свои записи, потом опустилась на колени и поискала утерянный лист в ящике, где хранилась рукопись, заглянула под кровать.
- Интересно, где же он может быть?
Вильгельм внимательно посмотрел на растерянную девушку и наконец, осмелился высказать свое предположение:
- Вы не думаете, что кто-то заглядывал в ящик?
- Конечно, нет. Почему вы такой недоверчивый?
- В этом нет ничего удивительного. Каждый день меня навещают по несколько каноников, а от вашей дозы опия я крепко сплю.
Лорелея снова села.
- Странно. Мои записи ничего не значат для здешних людей.
- Вы говорили, что настоятель против этого.
- Он не из тех, кто действует тайно. Наверное, я сама засунула куда-нибудь эту страницу.
- Вы помните, что там было?
- О да. Вот, послушайте. Отец Гастон, Сильвейн, Тимон и еще трое послушников прошлой весной ездили в Ивердон покупать пряденую шерсть. Мериносы тех мест славятся качеством своей шерсти, а монахини прядут из нее отличную пряжу.
- Монахини? - переспросил Вильгельм.
Лорелея взглянула в его суровые, испытующие глаза.
- Это место что-то значит для вас? Вы что-нибудь вспомнили?
- Нет, - ответил Вильгельм и расслабленно откинулся на подушку. - Давайте продолжим.
- Они обнаружили аббатису при смерти. Отец Гастон слышал ее последнюю исповедь и совершил прощальный обряд, - рассказывала Лорелея. Она заметила, что Вильгельм так сильно стиснул бутылочку с чернилами, что побелели костяшки пальцев. - К тому времени, как они вернулись назад, отца Гастона уже начало лихорадить. Отец Джулиан не пустил меня к нему, - сказала она и сердито нахмурилась, вспоминая, какой скандал учинила настоятелю.
- Чтобы вы не заразились, - подсказал он.
- Да. Отец Ансельм и отец Эмиль ухаживали за больным, - она обхватила колени руками и уперлась в них подбородком. - Отец Гастон метался в бреду несколько дней. Из коридора я слышала, как он бредил.
- Бредил? Что он говорил?
- Я никак не могла связать его слова. Отец Эмиль должен знать. Все эти дни он сидел рядом с ним. В конечном итоге все шестеро мужчин заболели. Отец Гастон, Сильвейн и Тимон выздоровели. Но вот что любопытно больше всего, Вильгельм. На четырнадцатый день температура упала. Кажется, сам организм производит что-то такое, что убивает инфекцию. Схожесть с оспой слишком очевидна, чтобы на нее не обращать внимания.
- Значит, вы считаете, что можно разработать вакцину?
Девушка утвердительно кивнула.
- Но это должен сделать кто-то более опытный, чем я. Вот поэтому я и хочу написать обо всем этом, Вильгельм. Может, такую работу уже проделали до меня, но я хочу убедиться.
Он перевернул страницу.
- А трое остальных умерли?
- Да. Это были ужасные смерти, - сказала Лорелея. Голос ее дрожал.
- Вы написали об этом на пятой странице. И очень трогательно, Лорелея.
- Вы считаете лишним описывать мои личные чувства?
- Не знаю. Не помню, чтобы я когда-нибудь раньше читал медицинские трактаты.
- Может быть, нам это лучше выбросить? Не хочу казаться непрофессионалом.
- Вы не непрофессионал, Лорелея, - успокоил ее Вильгельм. Он взял чистый лист бумаги. - Теперь нужно восстановить утраченную страницу. Вы говорите, что в Ивердон ездил отец Гастон?
Девушка кивнула и медленно заговорила, давая возможность Вильгельму не торопясь записывать.
Склоненные головы, разбросанные по кровати страницы. Она говорила, а он записывал. Он уточнял, а она разъясняла. Лорелея и Вильгельм работали целый день, пока солнце не стало отбрасывать длинные тени на неровном полу. Они даже не услышали, когда колокол пробил шесть раз. Через несколько минут вошел отец Ансельм.
- Как чувствует себя наш пациент? - спросил старый каноник.
Лорелея схватила лист бумаги и заспешила к нему.
- Вот показания о его пульсе и мои наблюдения. Он идет на поправку.