- Счастлив тот, кто сумеет постичь суть происходящего.
- Откуда вы знаете латынь?
Дэниел ожидал такой ловушки и был готов ответить.
- Понятия не имею. Но, кажется, контузия не повлияла на эти знания, и, вероятно, это единственное, что я помню.
Языки легко давались Дэниелу. Чтобы понравиться строгим наставникам в приюте для сирот в Санкт-Галлене, где он вырос, Дэниел старался преуспеть в обучении.
- Превосходно! - воскликнула девушка. Подавшись вперед, она положила свои маленькие руки на его. Руки целителя ласкают руки убийцы… Дэниел внутренне содрогнулся. Ему придется привыкнуть к ее близости, к ее приводящим в замешательство прикосновениям.
- Вы на самом деле хотите помочь мне? На это потребуется очень много времени.
Дэниел откинулся на подушку и осторожно высвободил свою руку.
- Дайте подумать. Завтра я планировал сосчитать перекладины на потолке. Послезавтра я хотел посмотреть на звезды. Но, возможно, я смогу пригодиться вам.
- О, Вильгельм!
Ее радость была искренней, ее звонкий смех совсем не похож на смех всех тех женщин, которых Дэниел знал до встречи с Лорелеей. Дэниел улыбнулся.
Девушка посмотрела на него и тотчас же стала серьезной.
- Что случилось, Лорелея?
- У вас замечательная улыбка.
Дэниел в замешательстве посмотрел на девушку.
- Мы приступим сейчас или подождем до завтра? - спросил он быстро, чтобы скрыть свое смущение.
- Очень мило с вашей стороны, но у нас ничего не получится. Почему профессор медицины должен читать работу женщины с таким ограниченным опытом работы?
- Потому что вы сохраните в тайне свое имя. Используйте только его начальные буквы. Составьте рекомендации от… дайте подумать, Фредонского лицея.
Она покачала головой, усмехнувшись:
- Я не могу поступить бесчестно. Кроме того, отец Джулиан никогда не позволит мне отослать эти бумаги. Он считает меня слишком подверженной соблазнам.
- Неужели? Да вы невинны как младенец! Отец Джулиан! Он, что, покровительствует вам?
- О да. Он всегда покровительствовал мне.
- Всегда?
- Да. С самого моего рождения.
- Вы сирота? - спросил Дэниел. Он затаил дыхание и ждал ее ответа. Сейчас от Лорелеи он узнает еще одну версию о ее рождении.
- Найденыш. Оставленная путешественницей, которая исчезла в темноте, - сказала девушка. Порывшись в карманах, она извлекла оттуда маленький кожаный мешочек: - Вот эти четки - все, что она оставила при мне, - нанизанные на нитку блестящие бусинки струились сквозь пальцы Лорелеи. - Она даже никак не назвала меня. Я представляю свою мать прекрасной леди, или, возможно, она была артисткой, или танцовщицей. О ней никто ничего не знает. Но у меня есть своя умная голова на плечах. Отец Джулиан всегда так говорит. Возможно, я унаследовала это от своего отца.
"Ничего подобного", - с отвращением подумал Дэниел.
- Отец Джулиан подавал прошение в епархию, чтобы мне позволили остаться в приюте, - продолжала Лорелея.
Настоятель, должно быть, знал, что она незаконнорожденная принцесса. Зачем иначе ему нужно было настаивать на том, чтобы растить и воспитывать девушку в чисто мужском обществе? Дэниелу хотелось спросить ее об отце, но он боялся вызвать ее подозрения.
- Вот и конец, - закончила Лорелея свой рассказ.
Дэниел полностью поверил ей. Она действительно не знала; кем были ее родители.
- Вашему рассказу или научному труду? - уточнил Дэниел.
- И тому и другому.
- Не рассказывайте настоятелю о своем трактате, - посоветовал он.
По выражению ее лица Дэниел понял, что о таком решении своей проблемы она даже не думала. Боже, какой же она была наивной. Обман был так же чужд ей, как хорошие манеры при дворе Жозефины.
- Но как я смогу проделать все это за его спиной? Он все узнает на исповеди.
- Вы считаете, что такой маленькой хитростью вы обречете себя на вечные муки в аду? Пусть это будет ложью во благо человечества, - успокоил ой девушку.
"Убийство во благо всей Швейцарии", - невесело подумал он. Дэниелу очень хотелось верить в это.
- Ваша работа очень ценна, чтобы скрывать ее, - продолжил он.
Легкая как птичка, Лорелея присела на краешек кровати и чмокнула его в губы.
- О, Вильгельм, я так вам благодарна.
Его черные мысли улетучились, словно облака при сильном ветре. Дэниел обнаружил, что ему приятен неповторимый весенний аромат ее дыхания, трепет едва прикоснувшихся к его губам нежных девичьих губ. В ее поцелуе не было ничего сексуального. Это была благодарность и признательность за мудрый совет и помощь. Непроизвольный жест обрадованного ребенка, само существование которого угрожало двум независимым нациям и который спас ему жизнь.
Утомленный происходившей в нем борьбой, Дэниел откинулся на подушку. Он, молча и смущенно смотрел на девушку. Локон каштановых волос обвился вокруг маленького уха, длинные ресницы отбрасывали тень на розовые от радостного волнения щеки.
Взгляд Дэниела привлекла бритва, лежавшая на столике у кровати. Он медленно потянулся к ней и сжал в дрожавшей руке. Одним быстрым движением он выполнит свою задачу.
Дэниел поднял бритву. Он представил ярко-красный порез на ее белом горле. Хватит ли ему сил, чтобы тайно вытащить тело на улицу и сбросить его в озеро? Мужчина повернул руку, чтобы острый край был обращен к ней.
Лорелея перевела на него взгляд и улыбнулась. Ее улыбка была такой нежной и загадочной, что он задохнулся от неожиданности. Она посмотрела на бритву, которую Дэниел судорожно сжимал в руке.
- Сейчас, - она провела пальцами по его щеке, - мне кажется, достаточно бриться один раз в день, Вильгельм, - сказала она. - Подождите до завтра.
Дэниел лежал, пытаясь привести в порядок свои мысли, и неожиданно понял, что не сможет убить ее. Не потому, что она многообещающий врач, и даже не потому, что она спасла ему жизнь. Он не станет убивать ее, потому что Лорелея де Клерк самым непостижимым образом пробудила в глубине его огрубевшей души искорку порядочности. И эта искра с каждым новым часом, проведенным рядом с этой необыкновенной девушкой, разгоралась все ярче.
Но теперь у него возникла новая проблема. Если он не совершит это убийство, как было приказано, тогда Жан Мьюрон - упрямый швейцарский патриот, заключенный в парижскую тюрьму, - умрет. И кто-то другой, еще менее порядочный, чем Дэниел Северин, придет за Лорелеей.
ГЛАВА 4
- Лорелея, ты можешь довести человека до убийства! - кричал повар, размахивая перед ее носом большим ножом для резки мяса. - Прости меня, Маурико. Я пыталась очистить ее, но… - девушка виновато рассматривала его лучшую ступку, ставшую теперь темно-коричневой от сока грецких орехов. У очага пес жадными глазами смотрел на пару цыплят, нанизанных на вертел. Маурико оторвал у одной птицы ногу и отдал лакомый кусочек собаке.
- Я-то думал, что ты уже переросла такие шалости. Что ты делала в моей ступке?
- Чернила? - черные усы Маурико задергались от удивления. - Бог мой, в комнате для переписки рукописей полно чернил.
- Уже нет. Начальник снабжений армии запаса прислал приказ, по которому мы должны предоставить ему пятьдесят бутылок.
- Ох! Снова Бонапарте! - произнося имя на итальянский манер, Маурико поднял глаза и раскрытые ладони к небу. - В следующий раз он вытащит картошку из моей кастрюли. Я считал, что армия должна везти свои собственные припасы и снаряжение.
- К несчастью, у них оказался маленький запас чернил, - сказала Лорелея. Сгорая от нетерпения поскорее убраться отсюда, она чмокнула его в щеку. - Ты прощаешь меня, ведь правда, Маурико?
- Это была моя лучшая ступка, девочка.
- Я скажу Бонапарту, что он должен тебе новую ступку.
- Он плюнет тебе в лицо.
По улыбке Маурико девушка поняла, что прощена.
Лорелея бесшумно вошла в лазарет, чтобы не потревожить Вильгельма, если он задремал. Из-за окна доносился стук падающих капель. Таяли сосульки. Вильгельм очень тихо лежал на кровати, его глаза были закрыты, здоровую руку он подложил под голову. Полуденное солнце освещало его. Он умылся и побрился. Девушка заметила таз с водой и влажное полотенце на табуретке у кровати. Он лежал без рубашки. Лорелея с трудом отвела взгляд от его смуглой груди, покрытой темными завитками, и от плоского, мускулистого живота. Из-под повязки на голове выбивались длинные черные волосы.
Девушку охватило странное чувство. Еще неделю назад она смотрела на него, как на полуживого, пострадавшего в результате несчастного случая человека. Но сейчас, когда он начал поправляться, ее безразличие к нему как к мужчине улетучилось. "Слишком красив, чтобы доверять ему", - сказал отец Гастон. Он ошибался.
Лицо незнакомца было не просто красиво, оно было наделено редкой мужской красотой, сочетающей самоуверенность и абсолютное благородство. - Даже от одного взгляда на него ее наполняло тепло, которое считается грехом - грехом, в каком не хотелось признаваться в своей еженедельной исповеди.
- Вы спите? - прошептала Лорелея. Вильгельм открыл глаза. По его лицу медленно расплылась улыбка, и девушка почувствовала, как на ее шее часто запульсировала жилка.
- Я всего лишь отдыхаю, - ответил он.
На мгновение Лорелее захотелось, чтобы он посмотрел на нее как на женщину, а не как на неуклюжую девчонку, которая общается только с монахами.
Лорелея улыбнулась и отогнала от себя непрошеные мысли. Сколько же в ее голове всякой чепухи. Возможно, из его памяти стерлись все воспоминания о женщинах. Стояла удивительная весенняя погода. Видимо поэтому ее одолевали дурацкие мысли и желания.