Казимир не без удивления взглянул на свою собеседницу. Она сидела, опустив голову на грудь, у забранного железной решеткой окна, словно преступница в тюрьме. Незатейлива была обстановка ее более чем скромной комнаты: простая кровать под белым пологом, столик, пара стульев, да образ Спасителя в золотой ризе, под которым висела плеть.
"Это что такое? - промелькнуло у него в голове. - Неужели ее фанатизм доходит до абсурда… до самобичевания?"
Он положительно терялся в догадках.
Через несколько дней Казимир снова явился в Бояры. Эмма была в саду. На ней было простенькое белое платье, которое очень шло ей. Внезапное появление Казимира испугало ее - она вздрогнула и покраснела.
- Неужели мое присутствие так для тебя неприятно, что ты смущаешься и дрожишь? - с упреком заметил юноша.
- Напрасно ты так думаешь, - возразила Эмма. - Я никого и ничего не боюсь… Ты знаешь, что я к тебе хорошо расположена, - насколько мне это позволено, - а, значит, я всегда рада тебя видеть… Откровенно говоря, тебе бы следовало избегать встреч со мною.
- Это совершенно справедливо.
- Но не в том смысле, в каком ты думаешь.
- А в каком же?
Вместо ответа девушка сорвала ветку шиповника и так сильно ударила себя ею по руке, что на коже выступила кровь.
- Что ты делаешь?! - вскричал Казимир.
- То, что мне приятно, - было лаконическим ответом.
- Неужели тебя тешит эта добровольная пытка?
- Она полезна и приятна для тех, кто желает спасти свою душу и пренебрегает земными благами.
- Ты воображаешь, что Бог создал тебя для одних страданий, а не для радостей и земных наслаждений?
- Так говорят мужчины - закоренелые грешники;
женщины несравненно строже относятся к своим словам и поступкам, - вот почему они меньше грешат.
- Следовательно, ты безгрешна, - с коварной улыбкой сказал молодой человек, - в таком случае возведи и меня на ту лучезарную высоту, на которой ты стоишь.
- Не проси меня об этом… Тернист и труден путь, ведущий в царство небесное!
Эмма устремила на юного грешника взор, полный сострадания.
- Уходи, уходи отсюда! - прибавила она с мольбой в голосе. - Меня ищут… меня зовут… - и, кивнув ему головой, убежала по направлению к дому.
Не успела она скрыться из виду, как у садовой калитки показался высокий красивый мужчина, лет сорока, с бородой и вьющимися светло-русыми волосами, в широкой черной одежде. Правильные черты его лица носили на себе отпечаток железной воли и безмерного властолюбия.
"Кто это? - подумал Казимир Ядевский. –
Духовная особа или воплощенный демон? Что за чудеса?..
Не понимаю!"
III. Эмма
Как хороши бывают первые дни сентября в благословенной Малороссии! Яркие, но не жгучие лучи солнца золотят скошенные поля и нивы; деревья в садах подернулись желтизной, их ветви пригибаются к земле под тяжестью плодов; цветут астры и георгины, по синему, прозрачному небу тянутся стаи аистов; воздух пропитан ароматом запоздалых трав. В шинках слышны веселые песни и звуки незатейливых сельских инструментов, на гумнах - мерный стук цепов.
В один из таких прекрасных дней, рано утром, Казимиру Ядевскому вздумалось пойти на охоту. Настреляв полный ягдташ бекасов, он прилег отдохнуть на берегу реки, в тени старой ивы; легкий ветерок пробегал по зеркальной поверхности воды и казалось, что она усыпана миллионами золотых блесток. Долго лежал усталый охотник, мечтая об Эмме, как вдруг вдали на реке показалась лодка, и перед ним предстал предмет его поэтических грез, в белой одежде, среди водяных лилий.
Увидя Казимира, девушка невольно вздрогнула, но тут же причалила к берегу и, протянув руку, сказала:
- Ты охотишься в этих местах?
- Да, истратил горсть пороху… а теперь отдыхаю, мечтая о тебе… Возьми меня с собой, ангел небесный?
- Какой же я ангел!.. Садись, и для тебя найдется местечко в моей лодке.
Казимир вскочил в лодку и сел у руля, собака легла у его ног.
- Прекрасен Божий мир! - начал он, любуясь живописным ландшафтом. –
Природа - это обширный храм, в котором каждый человек может молиться или предаваться глубоким размышлениям!
- По-твоему, наша земля - это прекрасный алтарь, с которого возносится к небесам фимиам наших молитв… Это только так кажется!.. В сущности же, она - огромный жертвенник, на котором страдают Божьи создания во славу Творца своего.
- Какое ужасное умозаключение!
- Было время, когда и я наслаждалась жизнью и мечтала о счастье… Но настал день, когда я убедилась в своем заблуждении, когда завеса упала с моих глаз, и я взглянула на жизнь по- настоящему… Я ужаснулась!.. Мне показалось, что солнце померкло, что земля покрылась ледяной корой… Сердце замерло в моей груди!.. Ты счастлив, потому что наслаждаешься настоящим и надеешься на прекрасное будущее… Для меня радости и надежды не существует… Я сознаю, что мир есть чистилище, что мы созданы для того, чтобы каяться, молиться и страдать!
- Да это какие-то дикие, чисто индейские воззрения! - воскликнул молодой человек. - К сожалению, они проникли в Россию и, под видом различных сект, проповедуют идеи, чуждые православной вере. Уж не принадлежишь ли и ты к одной из этих сект, Эмма?
- Нет, - с принужденной улыбкой возразила красавица, - то, что я тебе говорю, настолько очевидно, что каждому бросается в глаза, стоит только всерьез задуматься над целью нашей жизни.
Молодые люди причалили к берегу, выбрались из лодки и пошли по лугу. Вскоре они набрели на муравейник.
- Взгляни на это маленькое чудо, - сказал Казимир, - как умно устроена их крошечная республика. Неужели ты думаешь, что и эти трудолюбивые создания несчастны?
- Да, и они несчастны, потому что и у них есть властители и рабы. Посмотри, как твои хваленые республиканцы терзают бедную улитку! Предположим даже, что эти муравьи счастливы; но их счастье можно мгновенно разрушить! - и Эмма с явной злобою начала топтать муравейник ногами.
Казимир молча склонил голову и пошел по тропинке в рощу. Там девушка обратила внимание своего спутника на птичье гнездо в дупле старого дерева.
- Не правда ли, как мило?! Настоящая идиллия! Заботливая мать семейства кормит своих птенцов… Трогательная картина! Но она кормит их насекомыми, которым это едва ли приятно.
В эту минуту ястреб налетел на беззащитную птичку и вонзил в нее свои когти. Казимир схватил ружье и выстрелил в хищника. Ястреб упал на землю вместе со своей жертвой.
Эмма захохотала.
- А ты, человек, краса и венец творения, что ты делаешь? - воскликнула она. - Ты убиваешь не хуже других! Куда ни взглянешь, везде мучения, насилие, кровопролитие, смерть и уничтожение!
На этом их разговор оборвался, и они молча дошли до усадьбы села Бояры. У ворот Казимир простился с Эммой. Тяжелые думы бродили в его голове, когда он возвращался домой.
На другой день какая-то неведомая сила вновь потянула его в Бояры. Против обыкновения ворота были открыты. На дворе стояла повозка, обтянутая холстом и запряженная тройкой тощих лошадей. У кухни на скамье сидел еврей в черном долгополом кафтане и считал что-то по пальцам.
Казимир заглянул в окно гостиной и немало удивился, увидев Эмму перед зеркалом в роскошном шелковом платье, вышитых золотом туфельках и бархатной, подбитой соболями шубке. Коса, переплетенная жемчугом, диадемой лежала на ее прелестной головке.
- Какая ты красавица! - в восторге воскликнул юноша.
Эмма вздрогнула и, побледнев, устремила на него взор, полный упрека.
- И ты наряжаешься, - продолжал он, - но только не для меня.
- Я примеряю платье, - спокойно возразила девушка, - там, на дворе, дожидается портной.
- Прекрасно… но ведь не для того же ты заказала себе этот наряд, чтобы повесить его в шкаф, где он будет изъеден молью.
- Ты слишком любопытен.
- Нет, я только удивляюсь… Этот наряд неприличен при той маске святости, которую ты носишь.
- Я не ношу никакой маски, - с горькой усмешкой возразила Эмма. - Наряжают и жертву, идущую на заклание, точно так же, как и жрицу, держащую в руке нож.
- Которую же из двух ты изображаешь?
- Быть может, и ту и другую.
- Для меня ты идеал моих юношеских грез, красивейшая из женщин!
С тобой могут соперничать по красоте только изящные произведения греческих ваятелей или таких художников, как Тициан и Веронезе!
Под влиянием страстного порыва юноша вскочил через окно в гостиную, обнял Эмму и крепко поцеловал ее.
Удивительно, но девушка не рассердилась на него за эту бурную выходку, она даже не защищалась от его поцелуев, она только внимательно посмотрела на него и сказала с необыкновенной кротостью:
- Я уже предостерегала тебя, Казимир, и советовала держаться от меня подальше. Я не верю твоей любви, потому что не могу любить тебя, а пламя, не имеющее пищи, само собою угасает. Знай, что если бы я только захотела, ты сделался бы моим рабом, но я этого не желаю.
- Но почему же ты не хочешь? Мы созданы друг для друга… Согласись быть моей женой!
Эмма отрицательно покачала головой.
- Быть может, ты любишь другого?
- Нет.
- Я тебя не понимаю!
- Не старайся заглядывать в мою душу… Забудь меня…
Твоя цветущая молодость вызывает во мне сочувствие; я не отвергаю тебя потому, что сердце мое еще свободно… Ты погибнешь, если я когда-нибудь полюблю тебя. Беги от меня, пока еще не поздно!
- А что если уже поздно?
- В таком случае, это предопределение судьбы и оно должно исполниться.
- Следовательно, ты позволяешь мне надеяться?
Эмма села на диван и глубоко задумалась.