Молодой человек пожал плечами и, понурив голову, отправился в обратный путь через рощу. Пройдя несколько шагов, он заметил вдали между деревьями пылающий костер, вокруг которого мелькали черные тени.
- Кто вы такие? - спросил молодой человек, подходя ближе с ружьем в руках.
- Мы цыгане, сударь, - подобострастно отвечал рослый смуглый парень, кланяясь чуть не до земли.
Взору молодого офицера предстала живописная картина: на небольшой лужайке расположился цыганский табор - несколько палаток, позади которых стояли телеги и паслись стреноженные лошади. Пожилые цыгане спали у костра на подостланных плащах, молодой парень сдирал кожу с ягненка - вероятно, украденного; женщины занимались стряпней или убаюкивали ребятишек, дети голышом сновали взад и вперед, мешая старшим работать, за что получали пинки и подзатыльники, - брань, крик, визг, хохот, лай собак, - хаос в полном смысле этого слова.
Казимир не без любопытства осматривался, как вдруг к нему верхом на ручном медведе подъехала молодая красивая женщина, с пламенными черными глазами и растрепанными волосами. Фантастический ярко-красного цвета наряд ее был отделан белой овчиной.
Гордо, с насмешливой улыбкой на губах красавица кивнула головой незваному гостю.
- Зачем ты пришел к нам, прекрасный незнакомец? - спросила она, ловко соскакивая с медведя. - Подари мне что-нибудь… Я тебе погадаю. Мне известно не только твое прошлое, но и то, что ожидает тебя в будущем!
Молодой человек улыбнулся и подал ей серебряную монету. Она немедленно опустила монету в карман, и заговорила, внимательно рассматривая линии на его ладони.
- Ты будешь счастлив… очень счастлив в будущем… но, тебя подстерегают большие опасности, тебе предстоят испытания… Не бойся, ты преодолеешь их, если будешь смел и благоразумен. Ты встретишь двух женщин… ты полюбишь обеих… и они будут любить тебя… но одна из них будет твоим злым гением и, если не остережешься, она погубит тебя… Зато другая будет твоим ангелом-хранителем и в конце концов выручит тебя из беды…
Цыганка задумалась.
- Скажешь еще что-нибудь?
- Остальное все покрыто мраком… Но берегись, барин, твоя линия жизни перекрещена в нескольких местах…
В эту минуту в воздухе раздался какой-то странный звук, похожий на жалобный стон.
- Это что такое? - воскликнул юноша.
- Закрой глаза и уши, - таинственно проговорила предсказательница, - этих людей надо избегать… они опасны!
- О ком говоришь ты?
- Разве ты не слышишь, как они поют гимны, эти благочестивые люди, называющие себя посланниками неба?.. Это члены недавно возникшей секты… Берегись, барин, в воздухе пахнет кровью!..
Казимир побежал по направлению к реке, откуда доносились заунывные звуки, и при лунном свете увидел большую лодку, наполненную мужчинами и женщинами. Все они сидели, понурив головы, и пели, колотя себя кулаками в грудь. У руля был прикреплен пылающий факел, а посередине лодки возвышался деревянный крест. Из ран распятого Спасителя струилась алая кровь и крупными каплями падала на опущенные головы кающихся грешников.
Молодой человек не верил своим глазам; все это казалось ему каким-то странным, тяжелым сном.
II. Мать и дочь
На следующий день, часов около двенадцати, Казимир снова отправился в Бояры. Ворота были заперты. На стук отозвался вчерашний хриплый голос и объявил ему, что господ дома нет.
- Все равно - отвори!
- Мне приказано никого не впускать.
- Ну, это мы увидим! - и с этими словами молодой человек вскарабкался на стену и спрыгнул с нее во двор, посреди которого стояла старая баба.
- Да вы, должно быть, разбойник! - в ужасе всплеснула она руками.
- Разве ты не видишь, что я офицер, - улыбаясь, возразил молодой человек, - и, кроме того, старый знакомый твоей барыни.
Баба в недоумении пожимала плечами, но юноша не обратил на это внимания и, перебежав через двор, начал подниматься по каменным ступенькам крыльца.
В дверях его встретила высокая пожилая женщина, с горделивой осанкой.
- Госпожа Малютина?..
- Это я, милостивый государь.
- Неужели вы меня не узнали? Я Казимир Ядевский.
Неопределенная улыбка скользнула по губам Малютиной.
- Пожалуйте, - сказала она, протягивая гостю руку для поцелуя. - Эмма будет рада вас видеть… Вы очень возмужали.
- Наружность обманчива! - возразил юноша, следуя за хозяйкой в гостиную. - Я все тот же мальчишка, который в былые времена воровал у вас яблоки и сдобные лепешки.
Гостиная была пропитана каким-то странным запахом, напоминавшим не то церковь, не то аптеку - в ней, вероятно, давно не отворяли окон.
Мебель была покрыта чехлами из небеленого холста, - словно посыпана пеплом. Заметно было, что хозяйка редко принимает гостей. Это была женщина чрезвычайно представительной наружности; несмотря на свои сорок пять лет - совершенно седая. Но черные глаза ее блестели, а на полных щеках играл легкий румянец, так что ее вряд ли можно было назвать старухой.
Вдруг отворилась дверь, и в комнату вошла молодая девушка высокого роста, со строгими, неподвижными, но, тем не менее, прелестными чертами лица.
- Эмма! - вскричал юноша, бросаясь ей навстречу.
- Это вы? - сквозь зубы процедила она и, протянув ему руку, села к окну, как бы желая показать, что его неожиданный визит не доставляет ей особенного удовольствия.
Казимир не мог отвести от нее взгляд. В его отсутствие она расцвела и из ребенка превратилась во взрослую красивую девушку, к которой вовсе не шел ее полумонашеский наряд и строгая прическа: ее белокурые с золотистым отливом волосы были гладко зачесаны за уши и заплетены в массивную косу. Ни ленточки, ни цветочка - ничего.
- По-видимому, вы живете в совершенном уединении, - начал молодой человек.
- Как видите, - сухо отвечала Малютина.
- Неужели такая жизнь может нравиться Эмме?
- Я вполне разделяю устремления моей матери, - равнодушно проговорила девушка. - Вам, привыкшему вращаться в блестящем вихре модного света, такой образ жизни может показаться странным, даже смешным, но мы к нему привыкли и довольствуемся им. На свете так много злых людей… так много обольстительных искушений, с которыми человеку трудно бороться… Живя в уединении, легче уберечься от греха и спасти свою душу.
- В Киеве жизнь очень приятна, уверяю вас, - заметил Казимир.
- Вы служите в Киеве? - спросила Эмма.
- Да, туда недавно перевели наш полк.
Эмма бросила на мать выразительный взгляд и задумалась.
Заметно было, что в голове ее бродит какая-то неотвязная мысль, но черты ее лица оставались по-прежнему неподвижны, только густые брови слегка нахмурились, да губы крепко сжались.
- К чему такие церемонии со мною, милая Эмма? - сказал юноша, подходя к подруге своего детства. - Разве вы забыли, как мы вместе играли и проказничали? Неужели я стал для вас совершенно чужим человеком?
Он взял ее за руку, но рука эта была гладка и холодна, как змея, и Эмма тут же ее отдернула.
- Скажите, чем я перед вами провинился? Ну, хоть взгляните на меня поласковее…
- Я теперь уже не та, что была прежде.
- Даже в отношении ко мне?
- Разумеется, - как бы нехотя проговорила Эмма и отвернулась в сторону.
В сердце Казимира боролись два совершенно противоположных чувства: любовь к очаровательной, загадочной красавице разгорелась в нем новой силой, и в то же время рядом с Эммой и ее матерью его охватывала тревога, необъяснимый страх леденил его сердце.
Следующий визит его был удачнее: он застал Эмму одну. Когда он проходил по двору, она стояла у открытого окна. Молодому человеку показалось, что на губах ее играет какая-то неуловимая, язвительная усмешка.
- Вы опять пришли, - встретила она его с оскорбительным равнодушием.
- Как видите, - отвечал он, - у меня достало на это храбрости… Недаром же я солдат!
- Но я дома одна и не могу принять вас.
- Одна? Тем лучше! Какое нам дело до светских приличий! Что за церемонии между старыми друзьями!
- Ну, так пожалуйте.
Из передней, где перед огромным распятием теплилась лампада, Казимир вошел в пропитанный запахом ладана коридор, в конце которого, у отворенно двери, ждала его молодая хозяйка.
- В сущности, мне нечего бояться, - сказала она. - Это чистое ребячество с моей стороны.
- Умные речи и слушать приятно! - улыбнулся молодой офицер, крепко пожимая руку Эммы. - Так как первый шаг за пределы светских приличий уже сделан, то я воспользуюсь этим и попрошу вас говорить мне по-прежнему "ты", как в прежние времена, когда мы играли вместе и вы назывались моей маленькой женой. Помните, как мы с вами строили домики из снопов?
- Извольте, я согласна, но с условием, что вы не будете за мною ухаживать.
- Даю вам честное слово, Эмма, я затаю в глубине сердца свою любовь к вам… Вспомните слова поэта: "Ведь сердце любит, не спросясь!" С ним справиться трудно!
- Этого я не могу тебе запретить, - спокойно сказала красавица, - но не рассчитывай на взаимность; я никогда никого не полюблю и никогда не выйду замуж.
- Ты намерена сделаться Христовой невестой?
- Нет… Живя в свете и постоянно борясь с искушениями, спастись труднее, чем за высокими стенами монастыря; такой подвиг важнее во всех отношениях.
- Мне кажется, что ты относишься ко мне так недоверчиво только потому, что я военный.
- Вовсе нет! И война имеет свою хорошую сторону; с ее помощью множество людей попадают в рай… Великая заслуга перед Господом - умереть на поле битвы!