- Ага. Причём Столыпина похоронили в Лавре, а Богрова закопали именно здесь на Лысой горе. Он вообще был гением злодейства. Сообщил охранке, что премьер-министра убьют в оперном театре. Вот его и приставили того охранять. А Богров вместо этого приставил пистолет к его груди. Потом его так и казнили в чёрном фраке, в котором он пришёл в театр. С чёрным колпаком на голове.
- Какой ужас, - сочувственно произносит Эмма и передёргивает плечами, - то есть, получается, это и есть дорога на Голгофу?
- Да, Прямая дорога на тот свет, - кивает Мара, а затем неожиданно спрашивает, - а зачем тебе Лыбедь?
- Да так просто… короче, - вновь запинается Эмма.
- Задумала жизнь себе сделать короче?
Застигнутая врасплох, Эмма признаётся:
- Да.
- Хочешь сброситься там с обрыва?
- А… как ты догадалась?
- Ну, глядя на тебя, догадаться не трудно. Тем более, что место это всем известное. Только зря ты туда собираешься!
- Это почему же!
- Да потому что над Лыбедью нет никакого обрыва. Там густой лес и покатый спуск.
- Да ну? - сомневается Эмма. - А мне сказали, там крутой обрыв.
- Тебя ввели в заблуждение. Это всё сказочки. Может, там, кто и кидается вниз, да только никто ещё не погиб.
- Блин, - с сожалением произносит Эмма, - а я уже так настроилась!
- Ты извини, конечно, но лишать себя жизни из-за какого-то придурка - это бред. Нашла ещё причину! Брось курить - и всё, никаких проблем!
- Но в том-то и дело, что я не могу бросить. Я уже сто раз бросала. А как только у меня стресс, тут же начинаю снова, - она вновь привычно тянется в сумку за сигаретой.
- А у тебя что, сейчас, стресс?
- А ты как думала? - закуривает она. - Только я настроилась идти к этому самому обрыву, а тут такой облом.
Жизни - жизнь!
Поднявшись на гору, бригадир приказывает чистильщикам:
- Сложить всё сюда и построиться!
Парни тут же складывают свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстраиваются перед своим командиром. Потирая густые усы, Кожумяка обращается к байкеру Муромскому:
- Это все, Илюша?
- Да.
- А где остальные?
- Выбыли из строя.
- Помнится, год назад вас было в два раза больше.
- Я объехал всех, - отвечает Илья Муромский, - но за это время лишь десять человек остались трезвыми, включая меня и Злого. Остальные не выдержали.
- Ясно.
- Трое пристрастились к пиву, - продолжает отчитываться Муромский, - двое закурили, ещё двое соблазнились дурью, а один увлёкся экстази.
- Да, - недовольно тянет бригадир, - с такими темпами ещё через год в нашем городе не останется ни одного трезвого. А твоя девушка как, Алёша? - вздохнув, обращается он к Поповичу. - Удалось её вернуть на путь истинный?
Злой тяжко вздыхает и, потупив глаза, качает головой.
Стоящий с краю Добрыня разъясняет:
- У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигарету.
- А ты кто такой? Новенький? - замечает его Кожумяка.
- Это Никита, - представляет его Злой. - Из моей школы парень. Но все его у нас Добрыней кличут.
- Добрыней? - удивляется Кожумяка. - Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, сразиться с трёхголовым Змеем-дурманом?
- Всегда готов, - добродушно пожимает плечами Добрыня.
- Ну, ладно, - вздыхает Кожумяка, - я думаю, всем ясно, зачем мы сюда собрались?
- Всем, - нестройно отвечает отряд.
- Какая перед вами на сегодня стоит задача? - останавливает бригадир свой взор на Злом.
- Очистить Девичью гору от мусора! - чётко отвечает Злой.
- А ещё? - спрашивает Кожумяка, переведя глаза на Муромского.
- Изгнать с горы всех тёмных, - бодро отвечает Илья. - А также тех, кому претит здоровый образ жизни!
- Именно! - кивает Кожумяка. - Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, - потирает он ладонью свою бритую голову, - чтобы Девичья гора стала зоной, свободной от дурмана.
Кожумяка собирает пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, заканчивает своё напутствие привычной речёвкой:
- Трезвости?
- Да! - хором отзываются бритоголовые парни.
- Дурману?
- Нет!
- Наркоте?
- Крест! - все парни вздымают вверх свои правые кулаки, на которых чернеет косой крест, как знак отказа от дурмана.
- Бухлу?
- Крест!!
- Табаку?
- Крест!!!
- Жизни - жизнь!
- Смерти - смерть! - глухо отзываются парни и перекрещивают перед собой сжатые в кулаки руки. Со стороны их лысые головы выглядят, как черепа перед скрещёнными костями.
- Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас! - продолжает напутствие Кожумяка. - Ещё недавно Девичья гора была единственным местом, где её не было. Но теперь Змий дурмана добрался уже и сюда. Очистим гору от него!
- Очистим! - дружно отзываются чистильщики.
- А затем спалим Змия в Майском костре. Но, прежде, - добавляет Кожумяка, - необходимо найти одну девушку. То ли она пропала, непонятно, то ли её похитили. Зовут её Зоя, ей 15 лет, одета она в белое платье. Поэтому задача такая: прочесать всю гору и найти девушку. Ты, Илюша, давай дуй сейчас вперёд, объедь все боковые дорожки. Я поеду по главной.
Муромский встаёт на педали и тут же отъезжает. Кожемякин продолжает:
- А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. Гой еси, добры молодцы! В путь!
Взмахом сжатого кулака указав путь, бригадир садится в машину, его помощники в комбинезонах запрыгивают на свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, трогается с места. Следом за машиной двумя стройными рядами идут добрые молодцы - чистильщики Горы.
Chapter 2
Сторожевые псы
Где-то вдали едва слышно отзывается кукушка. Эмма прислушивается: протяжное "ку-ку" раздаётся всего лишь дважды.
- А это что значит? Что мне два года осталось жить? - задумывается Эмма. - Или два дня? А может быть, два часа? - улыбается она.
- Это значит, что где-то сейчас на гору зашли две ведьмы. Или две язычницы. Кукушка - это птица языческой богини Живы.
Эмма замечает впереди серую ворону, сидящую на нижней ветке граба.
- А ворона тогда кто?
- Это вестница богини смерти…Мары, - улыбается Мария.
- Так вот, что означает твоё имя?
- Да, - вздыхает Мара-Мария.
Ворона не издаёт ни звука, лишь трёт головой своей о ветку.
- Кыш! Кыш! - прогоняет её руками Эмма.
Ворона не двигается с места, лишь широко взмахивает крыльями.
- Это она так приветствует тебя, - стебётся Мара, - идущую на смерть…
Эмма недовольно поводит головой.
- Да, ладно.
- А может, и меня тоже, - добавляет Мара и усмехается своей коронной готической усмешкой, выдыхая беззвучное "ха-ха".
Вдруг, откуда ни возьмись, на проторенной Прямой дороге появляются две собаки. Осмотревшись, они тут же устремляются к девушкам: каждая - по своей колее. Обе чёрные, короткошёрстные и похожие друг на друга, как две капли воды. Видимо, из одного выводка. Приблизившись, псы начинают, рыча, скалить зубы.
Эмма цепенеет от ужаса: мороз пробегает по коже и впивается в неё ледяными иглами. Озлобленные собаки, явно, бродячие, без хозяина, и никого вокруг, кто бы мог девушкам помочь. Ни камня, ни палки под ногами, - один песок! А до ближайшего дерева метров сорок. Странно, что собаки совершенно не гавкали, а только скалили зубы, показывая клыки и всё ближе и ближе подбираясь к ним.
- Мамочки! Что делать? - отступает она на шаг. - Бежим?
- Ни в коем случае! - сохраняет спокойствие Мара. - Стой на месте.
Она наклоняется и хватает в ладони песок. Одна из собак наглеет уже настолько, что неожиданно хватает Эмму за джинсы.
- Пшла вон, гадина! - гневно кричит Мара и бросает в глаза собаке первую пригоршню песка..
Собака, взвизгнув, отскакивает, но в это время другая, изловчившись, впивается вдруг зубами в шнуровку высокого ботинка Мары. Мария швыряет в глаза этому псу вторую пригоршню песка и, отогнав его, сама переходит в наступление.
Пылая гневом, в злобной ярости она крутит сумку у себя над головой и припечатывает собак такими выражениями, что у тех даже уши отворачиваются на сторону.
Напуганные неожиданным отпором, чёрные собаки отступают, но Мару-Марию уже не остановить. Грозя растопыренными пальцами, она наступает на них, словно фурия, и гонит прочь.
- Задушу руками! Горло перегрызу!
Отбежав на безопасное расстояние, обе чёрные псины прекращают рычать, а затем и вовсе убегают по дороге дальше, как ни в чём не бывало.
Эмма задирает штанину: крови на ноге нет, лишь небольшое покраснение от укуса.
- Больно? - с участием спрашивает Мара.
- Немного, - кривится Эмма. - А тебе как?
- Да мои ботинки никакими зубами не прокусишь! Но всё равно неприятно. Чем-то мы им, видно, сегодня не понравились, - замечает она, - раньше они меня почему-то никогда не трогали.
- Да, собаки здесь не просто собаки, - иронизирует Эмма, очень похоже копируя готессу.
Мара делает вид, что не замечает иронии.
- Это внизу собаки как собаки, а здесь в них вселяется какая-то нечисть. Здесь за всякой тварью… кто-то стоит.
- Значит, это - оборотни? - потирает укушенное место Эмма.
- Это - Церберы.
- Кто?
- Церберы. Сторожевые псы.
- Блин, как они меня напугали!