- Изыди дьявол из горы сия! Именем отца и сына и святаго духа, аминь.
- А бутылка вам зачем? - замечает старший, узрев в саквояже пластиковую бутылку и кропило.
Чернобородый надевает цепь с крестом себе на шею и вынимает из саквояжа кропило.
- А святой водой окропить, бесов изгнать из ведьм. Их ведь много здесь собирается?
- Да сегодня вообще наплыв, - разводит руками младший, - видно, праздник у них какой-то… этот…
- Вальпургиева ночь, - подсказывает старший.
- С самого утра уже идут…на шабаш свой собираются, - добавляет младший.
Внезапное ускорение, сдвиг, - и…невдалеке за деревьями, как тень, проходит лысый дидько. Через секунду следом за ним проходит ещё один дидько - сивый. С косматой седой головой и с длинной бородой, развевающейся на ветру.
- Чего ж вы их не гоните? - возмущается чернобородый.
- Гоним, да что толку, - пожимает плечами старший. - Территория ведь большая. Вот и лезут они во все щели.
- Может, и вас окропить? - предлагает чернобородый, легонько встряхивая кропилом.
- Нет, нет, спасибо, - отказывается младший.
- Проходите, батюшка, проходите, - торопит попа старший, заметив, что к ним приближается женщина в красном сарафане, - удачи вам в вашем благородном деле.
Чернобородый также замечает женщину и поспешно уходит.
Женщина в красном сарафане
Женщина в красном сарафане и в белой вышиванке подходит к милиционерам.
- Извините, вы тут девушку, случайно, не видели?
- А в чём дело? - спрашивает старший сержант.
- Дочка у меня пропала, - хлюпает она носом. - Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
- Да успокойтесь вы, мамаша, - морщится младший, - не нойте, и без вас голова тут болит.
- Она, как сквозь землю, провалилась!
- Приметы? - спрашивает старший.
- В белом платье… коса до пояса, - перечисляет она.
- Нет, в таком виде мы никого не видели, - качает головой младший. - Тут в основном все в чёрном ходят.
- Ребятки, милые, помогите, - вновь наворачиваются слёзы у неё на лице.
- Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
- Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
По дороге мимо них проходит стадо коз. Без пастуха.
- Вот так всегда, - недовольно бурчит младший сержант, - чуть что - сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Девичью. Сколько лет ей?
- Пятнадцать. Зовут Зоя.
- Да она почти взрослая уже. Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
- Или дома сидит уже давно, - подсказывает старший сержант. - Вот если её двое суток не будет дома, тогда можете смело писать заявление.
- Понятно, - всхлипывает женщина.
- И вообще, куда вы смотрели? Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
- Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! - в сердцах произносит женщина.
- А как вас, кстати, зовут? - интересуется младший сержант.
- Навка, - отвечает женщина в красном сарафане и отправляется дальше в путь.
- Куда это вы?
- Дочку искать. Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
- Поосторожнее там, - советует старший. - Сегодня на Девичьей полно всяких маньяков.
- Я знаю, - отвечает Навка и идёт дальше.
Чистильщики горы
Далеко внизу на дороге появляется отряд парней. Одеты они разношёрстно: кто - в джинсах и свитерах, кто - в камуфляжных штанах и куртках. Бросается лишь в глаза, что все они стрижены налысо, а штаны их завёрнуты снизу так, что полностью видны берцы - высокие шнурованные ботинки.
Идут они колонной, по выправке напоминая военизированный отряд. Правда, вместо оружия у них на плечах - лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли.
Возглавляет колонну парень, в котором без труда можно узнать Злого, а замыкает её увалень Добрыня, едва передвигающий ноги.
Вскоре их нагоняет велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Переведя цепь на самую короткую передачу, Илья Муромский с лёгкостью крутит педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.
Старший сержант поднимает руку, и отряд из девяти человек останавливается перед ним.
- Эй, хлопцы! С какой целью пожаловали?
- Да вот, - кивает Злой на возвышающуюся поодаль груду пустых бутылок, - на уборку мусора.
- Мусора, говорите, - сомневается старший. - Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск есть?
- Какой ещё пропуск? - удивляется подъехавший на велосипеде Муромский.
- Кто у вас главный? - спрашивает у обоих младший сержант.
- Главный? - переспрашивает Муромский и зачем-то оглядывается. - Сейчас подъедет.
Но полицейские уже и сами видят, что к ним, надрывно урча, приближается снизу оранжевый большегрузный мусоровоз. Старший сержант поднимает руку, и мусоровоз останавливается.
Бригадир чистильщиков Кирила Кожумяка недовольно высовывает из кабины свою обритую налысо голову.
- В чём дело? - спрашивает он.
- Эй, мусорщики, - кричит ему старший сержант.
- Мы не мусорщики, а чистильщики, - поправляет его бригадир.
- Какая разница? - ухмыляется старший сержант.
- Большая, - веско отвечает тот.
- Это ваши люди? - спрашивает полицейский, кивая на колонну.
- Мои, - отвечает Кожумяка.
- Значит, говорите, чистильщики?
- Они самые.
- И чем собираетесь здесь заниматься?
- А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю эту от ненужного ей мусора.
- Это хорошо, - как бы соглашается с ним старший сержант.
Бригадир добавляет:
- Девичью гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.
- Это точно, - подтверждает младший сержант. - Давно уже пора.
- Короче, идём сюда навести порядок, - решительно заявляет бригадир.
- Всё это, конечно, замечательно, - мягко замечает старший сержант, - если бы не одно "но".
- Какое ещё "но"? - грозно вопрошает Кожумяка.
- День сегодня для этого, - улыбается милиционер, - не совсем подходящий.
- Это почему же?
- А то вы не знаете, - ухмыляется младший сержант, - что сегодня Вальпургиева ночь.
- Небось, сатанистов гонять пришли? - как бы между прочим, задаёт свой главный вопрос старший сержант.
- И их тоже, - честно признаётся ему Кожумяка. - С Девичьей горы давно уже пора согнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!
- Кого выгонять - это решать нам, - чётко заявляет старший сержант.
- Так есть у вас пропуск или нет? - зачем-то вновь спрашивает младший сержант.
- А зачем? - удивляется бригадир чистильщиков.
- Значит, у вас нет пропуска? - тут же заключает старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхивает интерес.
- Неужели для уборки мусора нужен пропуск? - недоумевает Кожумяка.
- Ничего не знаю, нам велено проверять все машины, следующие на гору, - говорит старший и приказывает младшему, - иди проверь.
Младший сержант обходит машину и, удостоверившись, что в ней ничего, кроме мусора нет, даёт отмашку.
- Ладно, проезжайте! - разрешает старший.
Прямая дорога
Тропинка приводит Эмму и Мару к старой цветущей груше. У неё широкий, как у дуба, шершавый ствол и огромное сквозное дупло. Как будто груша насквозь была прострелена когда-то пушечным ядром.
Эмма с любопытством заглядывает внутрь. На самом дне дупла она замечает сложенный вдвое листок бумаги.
- Смотри, тут какая-то записка.
- Не трогай ничего, - предупреждает её Мара.
Но поздно: Эмма уже вынула записку и разворачивает её. На листке корявыми печатными буквами написано:
"Если вы не знаете, зачем сюда идёте, лучше поверните назад".
- Странная какая-то записка, - недоумевает Эмма.
- Брось её назад!
Эмма бросает записку в дупло.
- А ты знаешь, зачем идёшь сюда? - как бы между прочим спрашивает её Мара.
- А ты? - вопросом на вопрос отвечает Эмма.
- Я знаю, - уверенно отвечает Мара.
- И я тоже… - с заминкой признаётся Эмма, - знаю.
Они идут дальше вверх по тропинке. Вскоре пологий подъём заканчивается, и девушки выходят на большую лужайку, от которой влево и право убегают узкой полосой два суходольных луга.
С высоты это выглядит, как две половинки широко раскрытых ножниц. Степные полосы как бы разрезают на части покрытую лесом платовидную верхушку горы. Вдоль всего луга, заросшего ковылём, пыреем, люцерной и пурпурной скорнозерой, цветки которой пахнут ванилью, пролегает грунтовая двухколейная дорога, длинная и прямая, как проспект.
- И куда она ведёт? - спрашивает Эмма.
- Она никуда не ведёт, - коротко отвечает Мара.
- Как это никуда?
- Это как бы граница.
- Граница?
- Ну, да. Она отделяет Девичью от остального мира. Это Прямая дорога.
- Что, она так прямо и называется?
- Ну.
- Прикольно, - удивляется Эмма и, как бы невзначай, спрашивает, показывая рукой в сторону вышек, - а Лыбедь ведь в той стороне?
- В той, - кивает Мара. - То место вообще усеяно трупами.
- Как это? - пугается Эмма.
- Там сто лет назад людей вешали, - объясняет Мара, - казнили там всяких преступников. А трупы рядом закапывали. Это была киевская Голгофа. Вон там, где сейчас стоят пять вышек, - показывает она рукой, - раньше стояли восемь виселиц. На одной из них и повесили Богрова.
- Какого ещё Богрова? Который убил Столыпина?