Та внесла в комнату поднос, на котором возвышался кофейник в окружении двух больших чашек и горка пирожков на блюде. К кофе подавались также густые сливки, и, когда хозяйка поставила угощение на стол, Вальда поняла, что все-таки голодна.
- Как только хорошенько подкрепитесь, сразу же почувствуете себя лучше, - наставляла фермерша. - Даже маленькая неприятность очень выбивает из колеи.
- Спасибо. Вы так заботливы.
- Ну что вы! Для меня это удовольствие! - И хозяйка гордо выплыла из комнаты.
- Теперь мне совершенно ясно, - с улыбкой заметила Вальда, наливая себе кофе, - что если я задержусь здесь надолго, то сделаюсь такой же упитанной, как мадам Поркье.
- Возможно, именно для того, чтобы избежать этого, я и работаю. Ничто так не способствует сохранению хорошей формы, как верховая езда.
- А как вы думаете, завтра мы сможем отправиться?
- Вечером, когда вернется хозяин, поговорю с ним. Думаю, он разрешит вам взять одну из лошадей, хотя с ними сейчас трудновато, потому что кобылы начали жеребиться.
- Вы имеете в виду камаргских кобыл? - не поверила Вальда.
- Ну да. И диких, и домашних.
- Тогда я просто обязана сфотографировать их с малышами! Больше всего на свете мне хотелось бы иметь снимки новорожденных жеребят.
- Сами понимаете, это не так-то просто. Кобылы нервничают, да и жеребцы, которые их охраняют, не очень-то дружелюбны к посторонним. - Видимо, на лице девушки отразилось разочарование, потому что Сэнфорд тотчас прибавил: - Но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы ваша выставка имела успех. Совершенно согласен, что фотографии новорожденных жеребят произведут фурор.
- Значит, завтра приступим? - опять загорелась Вальда.
- Если вам так хочется. В то же время можно сфотографировать жеребят и на ферме. Здесь их тоже хватает.
Вальда разделалась с пирожком и признала, что стряпня госпожи Поркье и впрямь необычайно вкусна. Затем выпила кофе, остудив его большим количеством сливок.
- Я готова! Идемте смотреть жеребят!
Ройдон Сэнфорд поднялся из-за стола.
- Теперь я вижу, что у вас просто не может получиться плохих снимков, - восхищенно качнул он головой. - Вы вносите столько жизни во все, что говорите и делаете! Если то же самое распространяется и на занятия фотографией, результат должен быть ошеломительным.
- Именно такое впечатление осталось у меня от лондонской выставки, - подхватила она. Там было несколько фотоснимков морского пляжа, которые меня поразили. Они были как живые - ну просто чудо!
- Похоже, мы с вами посетили одну и ту же выставку. Не было ли там нескольких ночных видов здания парламента?
- Да-да! - обрадованно вскричала Вальда. - Вам, конечно, известно, что их автором был Пол Мартин?
- Так вот почему вы решили стать фотографом! Должен признаться, и у меня было такое искушение. Но, видимо, я оказался слишком ленив, чтобы сделать первый шаг.
- А чем вы занимаетесь, когда не отдыхаете в Камарге? - спросила Вальда, подходя к двери.
- Я перепробовал в жизни много занятий. Я тот самый вечный двигатель. Весь прошлый месяц, например, я по просьбе одного знакомого занимался дегустацией вин, производимых в бассейне Роны. Этот человек, мой приятель, собирается наладить их импорт в Англию.
- Любопытно!
Однако внимание Вальды устремилось к фотокамере. Девушка нашла ее там же, где и оставила, - на небольшом столике, возле которого сидел Ройдон, когда она появилась с мокрой одеждой в руках.
Взяв аппарат, она внимательно осмотрела кожаный футляр и решила, что ее спутник прав - вода вряд ли проникла сквозь толстую кожу.
- Я тщательно обследовал поверхность, подтвердил англичанин. Во всяком случае, к тому времени, как мы добрались сюда, футляр был совершенно сух.
- Тогда давайте рискнем и не будем перезаряжать, - заключила Вальда. - Ведь пленка почти новая.
Юная фотолюбительница умолчала о том, что давно не перезаряжала фотоаппарат и испытывала перед этой процедурой легкий страх. Она решила, что при первом же удобном случае, оставшись наедине, вновь хорошенько перечтет инструкцию.
- Ну что ж, тогда отправимся в конюшни? - предложил Сэнфорд. - Вам не понадобится шляпа?
- Я не взяла ее с собой, - небрежно бросила Вальда.
- Вы определенно путешествуете налегке, - покачал он головой. - При таких обстоятельствах ваш цыганский костюм должен был прийтись очень кстати.
- Конечно, особенно в таборе, - бездумно обронила девушка.
- Вы были в таборе? - потрясенно воскликнул англичанин.
Вальда с досадой поняла, что утратила бдительность. Но потом твердо сказала себе, что его все это совершенно не касается.
- Да, я очень люблю цыган! - вызывающе бросила она. - И в Камарг приехала со своими друзьями из табора. Не могу понять, почему у вас они вызывают такую подозрительность.
- Отнюдь нет. Меня только озадачивает ваш оригинальный способ передвижения. С вашей наружностью вы, несомненно, должны порой испытывать… м-м… определенные неудобства и затруднения, попадать в непредвиденные ситуации. Я не прав?
- Только когда меня застигают врасплох, как сегодня!
- Я имел в виду совсем другое, - нахмурился он.
- Я уже сказала, что могу за себя постоять. Мне кажется, что для женщины важно быть независимой, жить своим умом и принимать самостоятельные решения.
- А если не секрет, чего бы вам хотелось от жизни?
Вальда на мгновение задумалась.
- Я хочу быть свободной… свободной от запретов, ограничений, вынужденного подчинения чужой воле…
- Но такова неизбежная участь всех женщин, - возразил Сэнфорд. - Сначала они подчиняются родительской воле, потом за ними присматривают мужья.
- С какой стати! - возмутилась Вальда. - Да и такое ли уж это благо - иметь мужа? Во всяком случае, на свете достаточно мужчин, чтобы не бросаться очертя голову за первого встречного!
Мысли ее в эту минуту возвратились к маркизу д'Артиньи. Он и был для нее этим первым встречным. Но не верилось, что второй или третий кандидат отчима окажется намного лучше.
Молодой человек задумчиво молчал, и Вальде, которая вооружилась фотокамерой и уже открыла дверь во двор, пришлось позвать его:
- Ну, что же вы? Идемте скорее! Если замешкаемся, солнце уйдет, а я, увы, не Пол Мартин и не умею снимать в темноте!
Следующие два часа прошли для Вальды в совершенном восторге. Они с Ройдоном фотографировали жеребят на лужайке, неподалеку от фермы.
Хотя лошади на ферме были вполне одомашнены и привычны к людям, все же при появлении чужаков чуткие жеребцы начали задирать головы и сверлить нескромных гостей недоверчивым глазом. Часть кобыл еще не ожеребилась, другие уже паслись вместе со своими малышами, и тут Вальда впервые узнала, что жеребята появляются на свет отнюдь не белыми. Большинство новорожденных были черненькими с белым пятнышком на лбу. Иногда попадались гнедые или желтовато-коричневые.
- Примерно месяцев через восемь, - объяснил Сэнфорд, - они начнут линять, а годам к четырем их окраска полностью сменится на бледно-серую. Постепенно она светлеет и, наконец, становится совершенно белой.
Забыв обо всем на свете, Вальда увлеченно фотографировала. На фоне обрамляющих лужайку деревьев и домиков, крытых красной черепицей, силуэты лошадей поражали природной грацией, не передаваемой словами, но которая, как горячо надеялась девушка, останется на снимках.
- До чего они прекрасны! - беспрестанно повторяла она, делая кадр за кадром. - Мне кажется, я уже никогда не смогу восхищаться никакой другой породой, как бы замечательна та ни была.
- Погодите, вот увидите, каковы они на воле, - посмеивался Сэнфорд. - Завтра я отвезу вас в такое место, где обычно родятся жеребята. Придется вести себя очень осторожно, чтобы не потревожить мамаш, да и жеребцов надо остерегаться.
- А они бывают опасны?
- Еще как! Не меньше диких быков!
- Я непременно должна их заснять!
- Обязательно, - пообещал молодой человек, которого заметно забавляла эта фотолихорадка.
Вальда оставила свое занятие только вечером, когда солнечный свет померк и деревья начали отбрасывать такие длинные тени, что фотографировать стало бессмысленно.
По пути на ферму молодой человек сказал:
- На мызе ужинают рано - с заходом солнца, когда возвращаются пастухи. Так что нам тоже придется садиться за стол на закате.
- О, разумеется! Мне вовсе не хочется огорчать любезную госпожу хозяйку. Она была ко мне так предупредительна!
Когда молодые люди вошли на кухню, в ноздри им бросился аппетитный запах готовящихся кушаний. На обеденном столе Валь да заметила обилие овощей, а также трюфели, грибы нескольких видов, спаржу и провансальские оливки - лучшие в мире.
- Несмотря на ваши потрясающие пирожки, мадам, я чувствую зверский голод, - объявил Сэнфорд.
- Ну, сегодня-то вы не перетрудились, месье! - шутливо отозвалась хозяйка. - Так что едва ли заслужили сытный ужин.
- Во всем повинна мадемуазель, - в тон ей оправдывался англичанин. - Я ведь как раз ехал, чтобы присоединиться к добрейшему господину Поркье, когда эта молодая леди воспрепятствовала моему намерению.
- Что за беспочвенное обвинение! - возмутилась Вальда. - Мадам права: вас и впрямь следует наказать! - Однако лицо ее сияло улыбкой, а на щеках девушки Сэнфорд, к своему удовольствию, заметил нежные ямочки.
Вальда побежала к себе убрать фотокамеру, чтобы никто не повредил ее ненароком. По ее расчетам, сегодня было отснято кадров двадцать пять, а то и больше. "Следует поберечь пленку для фламинго и диких лошадей, - думала она, - да еще оставить кадры для цыган в Сент-Мари".