У нее оставались еще две чистые пленки, и девушка надеялась, что в итоге наберется снимков сорок-пятьдесят, пригодных для представления на выставку.
Теперь она была абсолютно уверена, что выставка фотографий в Париже непременно состоится и что отчим и все его знакомые будут по-настоящему поражены ее, Вальды, достижениями.
Переодеваясь к ужину, девушка думала, как же ей повезло, что она попала на эту чудесную мызу, где ей предоставлены и ночлег, и столько изумительных возможностей!
Не так уж она была наивна, чтобы не понимать, что в деревенской гостинице о подобном не могло бы идти и речи. Кроме того, девушка смутно чувствовала, что там она могла бы столкнуться с непредвиденными неприятностями и посягательствами со стороны грубых постояльцев.
Впрочем, во всем, что касалось реальности, за пределами своего наполненного роскошью, тщательно оберегаемого от грубой прозы жизни мирка, Вальда была крайне неопытна и отличалась порой младенческой невинностью. Для нее совершенно новым жизненным опытом явилось даже самостоятельное, без помощи горничной, переодевание. К ужину Вальда облачилась в вечернее платье, которое предусмотрительно захватила с собой, и весьма гордилась своим выбором.
Сшитое из превосходного муслина и отделанное рядами валансьенских кружев, оно было легче пуха и совершенно не мялось. Изысканный крой лифа подчеркивал хрупкость и тонкость ее талии, а узкие, длинные кружевные рукава изящно застегивались у запястий. Верхняя юбка пышно взметалась над шелковой нижней, которая, будучи туго свернута, занимала в вещевом мешке очень мало места, что являлось ее несомненным достоинством.
В то же время девушке не хотелось выглядеть, что называется, "разряженной в пух и прах", и этому желанию как нельзя лучше соответствовала верхняя часть платья. Вырез, изысканно обнажая плечи и грудь, не имел в то же время никакой дополнительной отделки. Весь наряд в целом производил впечатление благородной простоты.
Не желая излишне отягощать свой багаж, Вальда дополнила этот туалет парой атласных туфелек без каблуков, которые, хотя зрительно и уменьшали ее рост, весили зато не более одной-двух унций.
Ей, конечно, и в голову не приходило, что этот "скромный" наряд произвел бы настоящую сенсацию на любом постоялом дворе. Крестьяне, отродясь не видавшие даму в вечернем платье, пялились бы на нее, как на диковинное животное.
Даже Ройдон Сэнфорд был изрядно изумлен, когда она, точно легкая фея, впорхнула в салон ему навстречу.
- Вы потрясающе выглядите! - восхищенным поклоном приветствовал он ее. - И, осмелюсь добавить: потрясающе красивы!
Сам он, правда, тоже переоделся, хотя и не в вечерний костюм. На нем были бархатная куртка, покрой которой, в представлении Вальды, ассоциировался с художниками, и белая рубашка - не накрахмаленная, но с жестким воротничком.
Глаза Вальды невольно расширились - она не ожидала от него комплиментов. На ее вкус, эти слова прозвучали несколько фамильярно. И все же его откровенное восхищение против воли вызвало в ней теплый прилив радости. Приглядевшись к молодому человеку, словно впервые, девушка с некоторым удивлением отметила, что сейчас он выглядит гораздо привлекательнее, чем в грубой одежде и старой широкополой пастушеской шляпе.
Густые, зачесанные назад волосы открывали высокий, квадратный лоб. Черты лица, не отличаясь особой красотой, были, однако, правильными и хорошо вылепленными. Но самым примечательным в его облике были глаза. Серые, будто таящие в своей глубине некий вызов, сверхъестественно чуткие и проницательные, видящие все насквозь. Этим он напомнил Вальде ее отца, который тоже, казалось, постоянно старался увидеть, уловить что-то недосягаемое. Но если в отцовских глазах присутствовала жесткость, проистекавшая из его железной воли и непреклонной решимости, то глаза Ройдона Сэнфорда поблескивали полускрытой иронической насмешкой. Они словно свидетельствовали, что он не питает иллюзий в отношении этой жизни, но относится к ней как к занимательному приключению.
То же самое можно было сказать и о выражении его губ. Когда он улыбался, твердо очерченный рот приобретал неуловимый изгиб, смущавший и приводивший собеседника в замешательство. Девушка не могла бы внятно объяснить свое впечатление - просто возникало чувство какой-то странной неопределенности, повергавшей в смущение.
Она не стала отвечать на его замечание и, опустившись на массивный резной стул красного дерева, лишь посмотрела на собеседника с вежливым вниманием.
- Мог ли я еще нынешним утром, - продолжал он, - завтракая, как всегда, вместе с хозяевами, предполагать, что вечером мне доведется ужинать в обществе такой очаровательной девушки?
- А я, переодеваясь к ужину, тоже как раз подумала, - не осталась в долгу Вальда, - что встретить вас было для меня большой удачей. Наверняка вы сможете показать такие уголки Камарга, в которые мне самой ни за что не добраться.
- И вы не ошиблись. Кроме того, путешествуя по Камаргу в одиночку, вы рисковали бы попасть в опасный район зыбучих песков.
- Зыбучих песков?! Я и не подозревала, что они тут есть.
- Это очень серьезное препятствие, которое отпугивает многих исследователей. Поверхность песков кажется повсюду одинаковой, между тем в некоторых местах засохшая корка скрывает естественные колодцы глубиной от нескольких до двадцати футов, наполненных водой или жидкой грязью.
- Вы меня пугаете! - потрясенно воскликнула девушка. - Но как же быки и лошади избегают эти ловушки?
- Очень часто они в них попадают. Потому-то пастухи и следят за ними так внимательно. Всякий скажет вам, как опасно, не зная окрестностей, бродить по здешним болотам.
- Как хорошо, что вы меня предупредили - ведь именно это я и собиралась делать, - призналась искательница приключений.
- Зыбучие пески - не единственная опасность, которая может вас подстерегать, - заметил собеседник.
Вальда пристально посмотрела ему в лицо и усмехнулась.
- Кажется, вы собираетесь прочесть мне нотацию. Прошу вас, не тратьте сил понапрасну - я все равно не стану слушать.
- Однако кто-то обязан поговорить с вами, причем очень серьезно!
- Я уже сказала, что сумею о себе позаботиться и не нуждаюсь в том, чтобы мной руководили. Я желаю быть свободной!
На несколько секунд воцарилось молчание.
- Так зачем же вы все-таки гонитесь, чего ищете? - первым нарушил его Сэнфорд.
Этот вопрос, как ни странно, застиг Вальду врасплох. В нем прозвучала необычная, почти настораживающая серьезность. Но ей не хотелось отвечать всерьез, не хотелось сейчас изливать душу да еще перед едва знакомым человеком. Поэтому с нарочитым легкомыслием, даже кокетством, она проворковала:
- Волнений… приключений… быть может, любви!.. А почему бы и нет?
- Верно, - с усмешкой кивнул Сэнфорд. - Почему бы и нет?
Глава пятая
Покачиваясь в седле бок о бок с Ройдоном Сэнфордом, Вальда думала, что никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Было раннее утро, свежий прозрачный воздух приятно бодрил. Но бездонное ярко-синее небо неумолимо предрекало жаркий день.
Они ехали уже с полчаса. По мере продвижения в глубь Камарга цветы и бабочки становились все ярче и красочнее. От этого многоцветия захватывало дух.
Берега ирригационных каналов и мелких пресноводных озерец выстилали желтоватые камни. Многие водоемы были усеяны нежными звездочками водяных лилий, над водой свисали пышные кусты тамариска в розовом цвету, а воздух со стрекотом рассекали тысячи желтых, красных, оранжевых стрекоз.
"Все, что происходит со мной с тех пор, как я покинула дом, похоже на сказку, на волшебный сон", - очарованная красотой природы, подумала Вальда.
Вчерашний ужин вдвоем с Ройдоном Сэнфордом доставил ей такое удовольствие, какое она никогда не испытывала прежде. Усаживаясь за стол, Вальда испытала неожиданную робость: сумеет ли она занять беседой, должным образом развлечь нового знакомого? Она вдруг ощутила себя очень юной и неопытной.
Но когда госпожа Поркье поставила перед ними аппетитные яства и оба жадно набросились на еду, лед взаимной неловкости был сломан. Оказалось, им так много нужно обсудить, так много сказать друг другу, что разговор потек сам собой.
Трапеза начиналась со спаржи, которая росла здесь же, на огороде при ферме. Затем подали молодого барашка, искусно приправленного зеленью и специями. Гарниром служили грибы, маленькие зеленые перчики и кабачки.
Запивали ужин вином с ронских виноградников. Его Ройдон привез из своей дегустационной экспедиции. Вкус вина наводил на мысль о горячем солнечном свете, разлитом и укупоренном в бутылки.
Завершилось же все угощение десертом из местного сыра и фруктов, собранных всего несколько часов назад и поданных в плетеной корзинке.
Время пролетело так незаметно, что Вальде показалось, будто они только начали разговор. Уходить не хотелось, но при этом она чувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну. Было ли тому причиной ронское вино, только веки ее отяжелели и закрывались сами собой.
- Да вы устали! - воскликнул Сэнфорд. - У вас был нелегкий день, и надо отдохнуть. Если хотите завтра отправиться на съемки диких животных, придется встать пораньше.
- Я ведь сегодня поднялась в четыре часа утра, - сонно оправдывалась девушка. - А в пять мы были уже в пути.
- Тогда и вовсе неудивительно, что у вас глаза слипаются, - улыбнулся он. - А я было уж отнес это на счет моего неумения развлечь вас.
- Ах, что вы! Я еще никогда не получала от застольной беседы такого удовольствия. Особенно, если учесть, что сегодня впервые…