* * *
- Все готово! - позвала Оксана. - Мыть руки!
Белая скатерть, цыпленок с золотистой корочкой, хрустальные бокалы, бутылка шампанского в ведерке. Торт на столе - воздушный, тающий во рту бисквит, облака взбитых сливок, кокосовые хлопья, засахаренные бутоны роз.
- С днем рождения! - поздравила Оксана, подняв бокал с шампанским.
- Спасибо, дочка! Забыл, когда в последний раз пил шампанское.
- Настя, не засовывай всю цыплячью ножку в рот. Есть нож, - сказала Оксана, поморщившись.
В этот момент ножка падает из рук Насти, испачкав белоснежную скатерть.
- Что ты за неряха такая? - пронзительно закричала Оксана.
Настя заплакала во весь голос, и слезы заструились по щекам. В этом плаче слышались обида и боль оскорбленного ребенка.
- Ну-ну… вытри слезы, не то устроишь потоп, а я не умею плавать, - утешал ее Лавров.
Оксана вышла из-за стола и закурила. Подойдя к окну, с минуту смотрела на лениво плывущие облака, на цепкий плющ, взбирающийся по ветшающей стене…
Настя рыдала, не замолкая, рев перешел в икоту. Лицо покраснело. Настя подурнела, казалась такой обиженной и никому не нужной. Лаврову стало жаль ее.
- Не хочу больше курицу. Я наелась, - сказала Настя, отодвинув тарелку.
- Я тоже. Будем есть торт, - сказал Лавров и заговорщицки подмигнул.
- Для кого я все приготовила? - спросила Оксана.
- Сегодня мой день рождения! Я имею право выбирать. Настя, режь торт!
- Нет, это сделаю я, - сказала Оксана. - Не то она его уронит, и мы даже не попробуем.
Настя потупилась, слезы навернулись на глаза.
- Делай это! - сказал Лавров и передал нож Насте. - Если торт упадет, то мы поднимем его, подуем и съедим. Ничего страшного не случится! Просто мама выросла и забыла как это весело, когда падает торт. И какой он вкусный, когда его ешь с полу.
Настя громко смеялась, с недоверием поглядывая на мать. Ей не верилось в то, что когда-то мать была маленькой, могла уронить торт и есть его с пола.
- Вы сговорились довести меня до белого каления? - усталым голосом спросила Оксана.
- Нет! - замотала головой Настя. - Мама, это тебе!
- Возьми этот кусок себе, для меня он слишком большой. Отрежь поменьше, - попросила Оксана.
- Мама, я хочу котенка!
- Зачем?
- Мне с ним не будет скучно. Тебя всегда нет дома.
- Какой котенок? Посмотри на свои руки. Это что?
- Это - царапки, - разглядывая свои руки, ответила Настя. - Черныш меня поцарапкал.
- Выражайся нормально!
- Я сама виновата. Я его подразнила, а он…
- За животными нужен уход. Ты за собой не можешь убрать, а уж за кем-то…
- Я буду убирать! У меня нет никого - ни братика, ни сестренки, - захныкала Настя. - Почему у меня никого нет?
- Так получилось, дочка, - ответила Оксана. - Ты просила сестренку… тебе тогда было… м-м… года четыре. Ты хотела только сестренку и такого же возраста. Я тебе объяснила, что это невозможно. Если родится сестренка, то она будет совсем кроха, а может так случиться, что братик родится. На что ты мне категорично ответила - братика тебе не нужно.
- Если бы я тогда так не сказала, то у меня был бы брат?
- Может быть, - пожала плечами Оксана.
- Не хочу братика! Противный, сопливый мальчишка! - зло крикнула Настя.
- Почему сопливый? - спросила, вспылив, Оксана.
- Потому, что все мальчишки сопливые! Да, сопливые!
- Откуда ты это взяла?
- Ты бы его любила больше меня, - не унималась Настя. - Мамы все такие!
- Почему ты так решила?
- У Элки Князевой родился братишка. Он целый день орет и писается, а мама его любит больше, чем Элку. Не нужен мне никакой братишка! Хочу котенка! Я сама буду любить его!
- Давай выпьем чего-нибудь нормального. От вина никакого толку. У меня есть бутылка хорошего виски, - предложила Оксана.
- Давай, - согласился Лавров. - Не знаю, какой "толк" ты имеешь в виду, но, может быть, мы найдем его в виски…
- "Толк" окажется на дне бутылки, как обычно, - засмеялась Оксана. Лавров исподлобья посмотрел на нее:
- Ты часто пьешь?
- Как все, - пожала плечами Оксана.
- Это не ответ.
- А это не вопрос! - разозлилась на него Оксана. - Да, иногда мне хочется выпить. И что?
- Ты пьешь одна?
- Зачем мне кто-то? Бутылка виски - лучший друг. Вряд ли ты найдешь более верного друга - бутылка тебя не предаст и не выдаст твои секреты.
- Давно ты?
- Не будь моралистом, - поморщилась Оксана. - Иногда бывает так хреново. Алкоголь - это единственное, что приводит меня в порядок, но лишь на время.
Она задумалась, и мелкая сеть морщин пролегла глубже, чем обычно.
- Что тебя мучает?
- Ничего особенного. Просто жалею себя и злюсь на всех…
- Извини, не могу понять, да и посочувствовать не могу - с жиру ты бесишься. Какие у тебя проблемы? Ты здорова, красива, молода, богата…
- Спасибо на добром слове! - засмеялась Оксана. - Насчет того, что молода - так скоро сороковник. Денег пока хватает, - она задумалась на секунду. - Если б не хватало, то была бы цель - заработать денег. Будь я больна, то у меня была бы цель - выздороветь. Правду говорят: самое страшное в жизни - ваши сбывшиеся желания!
- Твои желания сбылись? Так ты об этом мечтала?
Оксана уставилась на него, как бы раздумывая:
- Нет, я мечтала не об этом. Не помню, о чем я мечтала, но вряд ли об этом. Наверное, тоже хотела жить так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, - вдруг всхлипнула она, и слезы потекли у нее по щекам.
- Не плачь, слезами не поможешь.
- Раньше ты говорил: не плачь, до свадьбы заживет. Да, зажило… До первой свадьбы зажило! Даже до второй! Что делать, если плачешь после свадьбы? - голос у нее дрожал. - Когда все заживет? И заживет ли? Думаю, что нет. Раны не те, что были в детстве. Эти раны не заживают до конца, так, затягиваются на время, а потом опять кровоточат. Вот приехала сюда, и все раны открылись…
- Если рану часто тревожить, то она никогда не заживет. Это твоя ошибка. Все, что произошло, то в прошлом. Только будущее имеет значение. Нужно уметь забывать.
- Вот этого я сделать не могу! Такое ощущение, что я постоянно сама себя наказываю. В чем моя вина? Не знаю. Мне кажется, я делаю все правильно…
- Мама, почему ты плачешь?
В дверях стояла Настя и с удивлением смотрела на мать.
- Я не плачу. Это соринка в глаз попала.
- Соринка, - улыбнулась Настя. - От соринки так все расчернелось? Оксана вскочила и побежала в ванную смывать тушь с ресниц.
- Дед, это ты ее наругал?
- Нет, - ответил Лавров. - Почему ты спрашиваешь?
- Почему же она плачет? - удивилась Настя. - Плачут когда больно или когда тебя ругают. Мама же не упала?
- У нее душа болит.
- Почему душа болит?
- Когда вырастешь - узнаешь, - он прижал Настю к себе и прошептал.
- Нет, лучше никогда этого не знать.
- Дед, а ты почему не куришь? - спросила она, вертя пачку сигарет в руках.
- У меня и без курения никакого здоровья не осталось.
- Курить - это вредно?
- Конечно!
- Мама знает об этом?
- Знает.
- Странные вы, взрослые, - задумчиво произнесла Настя. - Вы всегда говорите: это делать плохо, а сами делаете. Мама говорит, что ругаться - плохо, а всегда ругается, когда болтает по телефону. Говорит, что на ночь полезно пить молоко, а сама пьет, - она взяла рюмку в руки и понюхала. - Пьет… всякую пакость.
- Иди ко мне, я тебя спать уложу, - позвала Оксана из комнаты.
- Спокойной ночи, дед!