* * *
- Когда мы просматриваем свое прошлое, то находим тот роковой момент, когда наша жизнь повернулась в другую сторону, - начала Оксана. - Для меня это был твой развод. Тот момент, когда в моей жизни появиласьона.
- Что Наташа тебе сделала? Я не помню ни одного случая, чтобы она хоть раз была груба с тобой. Не помню, извини.
- Нет, онаэтого не делала, но толькоонаумела так унизить меня. Она делала вид, что меня не существует. Оназаходила в комнату, садилась за стол и обводила взглядом: скатерть, вазу с фруктами, меня… В этот момент я чувствовала себя неполноценной.
- Никогда не видел.
- Онаослепила тебя, а я не могу объяснить слепому о радуге…
- Это твои фантазии. Я все помню: когда она пыталась шутить с тобой, то ты замыкалась в себе или убегала. Если она была задумчива, и это было нехорошо. А что хорошо? Чего бы ты хотела?
- Хотела лишь одного - никогда не видетьее.
- Теперь все ясно - это не она такая плохая, а это ты ее не хотела. Она могла делать, что угодно, ты бы ее никакую не воспринимала. Тебе был невыносим сам факт ее существования. Во всех сказках мачеха описывается эдакой стервой - злой, жестокой, а падчерица - эдаким несчастным воробышком, которую заклевала мачеха. В жизни все по- другому. Часто падчерица так несносна, просто дьявол во плоти, что отравляет жизнь и отцу, и мачехе… Да и себе тоже. И какая она тебе мачеха, при живой-то матери? Просто - моя жена…
- Просто - вторая твоя жена, ради которой ты бросил первую семью, - негодующе сверкнула глазами Оксана.
- Тебя я не бросал! - попытался защититься Лавров.
- Ты все испортил! У нас была такая семья, а ты предал меня и маму!
Вдруг встречаешь какую-то смазливую шлюшку и все рушится! Ты бессердечный, самовлюбленный, эгоистичный!
- Никакой "такой" семьи у нас не было. Отношения много лет были плохими. Мы скрывали это от всех, но это не могло продолжаться вечно. Мы с твоей матерью терпеть друг друга не могли. Я как мужчина для нее вообще не существовал.
- Что ты хочешь сказать?
- C твоей матерью мы не спали после твоего рождения. Не мог же я жить так всю жизнь.
- Конечно, ради меня этого делать не стоило.
- Можно прожить всю жизнь и ничего себе не позволить - ни любви, ни страсти, ничего. Жить ради детей. Потом стареешь, дети вырастают и вылетают из гнезда, и им на тебя наплевать. У них уже своя любовь, своя страсть и свои дети, а твоя жизнь прошла и нечего вспомнить…
- Зато сейчас у тебя воспоминаний хоть отбавляй, - ехидно съязвила Оксана.
- Воспоминания - это единственное, что остается с нами до самой смерти.
- Заметила это в твоей комнате - на всех фотографияхона.
- Я хотел быть не только отцом, но и мужчиной. Твоя мать была ужасная женщина. Она давила на всех. С ней я не чувствовал себя мужчиной. Ненавидя ее, всю свою любовь, что была в моем сердце, я обратил на тебя. Жил лишь тобой…
- Пока на горизонте не появиласьона.
- Я не перестал любить тебя и после этого, - оправдывался Лавров.
- Конечно, нет. Просто я отошла на второе место.
- Это неправда! Мое отношение к тебе не изменилось. Тебя я любил как дочь, а Наташу как женщину.
- Как ты любил маму?
- Не было у меня к ней любви, и не мог я больше поддерживать видимость брака.
- Даже ради меня?
- Даже ради тебя. Если б я не развелся, то позже ты все равно бы перестала нуждаться во мне, как все подростки. В своем эгоизме ты б забыла, что у тебя есть отец и все время проводила в компании сверстников.
- Конечно.
- Не строй из себя пострадавшую. Ты действуешь еще жестче. Как только тебе надоел очередной жеребец, ты его бросаешь, даже не задумываясь о дочери. От меня же ты требуешь жертвы. Ошибка, совершенная другим, всегда кажется гадкой, но стоит нам самим сделать подобное, и это уже не выглядит так плохо. Чужие пороки всегда хуже наших пороков. Свои мы всегда можем оправдать, а чужие судим по полной. Что же ты мне ставишь в упрек, если сама знаешь, как тяжело жить с человеком, которого не любишь?..
- За что тыеетак любил?
Лавров на секунду задумался:
- Наташу? За все, даже за недостатки. Она была расточительна, лжива, эгоистична. Я готов был ей простить все - ложь, измену, только бы она была со мной. Не мог жить без нее! Это было наваждение! С ней каждый раз умирал и рождался заново, я чувствовал себя молодым!
- Не верю в это… не могу поверить, - замотала головой Оксана.
- Почему?
- Я не знала такой любви. Никогда и ничем я не жертвовала ни для кого…
- Ты никогда не любила?
- Мне казалось, что любила, - задумалась Оксана. - Но и ради него я не пошла на жертву.
- Ты еще большая эгоистка, чем я думал. Мы тебя перелюбили в детстве…
- Кто перелюбил меня? - закричала Оксана. - Мать меня не любила! Ты!.. Ты любил, но потом предал! Я не всегда была такая… Я знаю… Я изменилась после того, как ты от нас ушел!
- Давай! Вали все на меня! Эгоисткой ты стала из-за меня! Два раза вышла замуж непонятно зачем, тоже из-за меня? Ребенка родила непонятно зачем, тоже из-за меня? Почему ты молчала? Ждала столько лет, а сейчас обвиняешь меня?
Лавров захрипел и схватился за сердце.
- Так какого хрена ты вообще не вычеркнул меня из своей жизни? Почему не ушел совсем и не оставил меня в покое? - кричала Оксана, кричала, не в силах остановиться.
В ней вдруг вскипела ненависть за все обиды, что отец причинил ей:
- Это как ампутация - очень больно, но в самом начале. Потом привыкаешь жить без этого органа…
- Что ты себе позволяешь? - прохрипел Лавров. - Приехала, разворошила прошлое, во всем обвинила меня! Столько лет злилась на свою неудавшуюся жизнь. Какая ты безжалостная! Ответь, в чем я виноват?
- Я росла никому не нужная. Ты был занят толькоею, а у матери была своя жизнь, и я не вписывалась в эту жизнь. Для тебя это была интрига, а для меня загубленная жизнь. Я даже не обижаюсь нанее, ведьонамне ничего не должна и ничего не обещала, - Оксана задыхалась, со злостью выкрикивая слова. - А вот ты… ты!.. Ты!
Оксана на минуту замолчала, словно собираясь с силами. На нее было страшно смотреть - лицо побелело, зрачки расширились, рот перекосился от гнева.
- Послушай, не будем начинать все с начала. Я уже сказал, что очень сожалею о том, что я любил Наташу. В этом моя вина, если уж я в чем- то виноват перед тобой?
Взгляды их встретились - в ее глазах была такая тоска, и тут Лавров понял, как она несчастна, и как вся исстрадалась. Она зло прошептала:
- Ты попросил прощение и думаешь после этих слов все сразу изменится?
- Да, я совершил ошибку! Все совершают ошибки, но не моя вина, что вы не нашли друг с другом общий язык. Наташа была эгоистична. Ты тоже. Никто из вас и не пытался сделать первый шаг. Закончим с этим!
- Наши несчастья в том, что мы эгоисты и всегда ими были. Ты в свое время думал лишь о наслаждении. Я же хотела тебя, всего тебя только для себя. Сейчас та же картина у меня с дочерью - я не могу ее любить, а она не любит меня. Такое ощущение, что мы прокляты!
Она замолчала. Мотылек упорно бился о лампу ночника.
- Ты вот обижаешься на меня, а мне не на кого обижаться, - начал Лавров. - Мать после смерти отца стала нелюдимой. Я с детства завидовал приятелям, тем, у кого были отцы, сестры, братья. Мне было неуютно с матерью, которая замкнулась в себе, не гладила меня по голове. Но я благодарен своим родителям за то, что родился. Ведь они дали мне самое дорогое - жизнь…
- Не очень-то я уверена, что жизнь дорога, если она так безрадостна.
- Значит, мы сами ее такой делаем. Только мы, но никто другой. Как мы любим обвинять всех, но никогда себя…
- Папа, ты лучше расскажи мне о маме. Я никогда тебя не спрашивала о ней. Как случилось, что ты женился на ней? Ты был таким интересным мужчиной…
- В молодости она была хороша, но быстро подурнела: то ли из-за ее характера, то ли из-за родов. Она тяжело рожала, долго болела. После болезни вся сникла, потускнела. Мы стали спать в разных комнатах, она ревновала меня ко всем, даже к своим подругам. Вскоре вычеркнула из жизни всех подруг, а потом и меня…
Полностью утратив чувство времени, они не заметили как просидели несколько часов. Очнулись лишь тогда, когда часы показали полвторого ночи. Бутылка опустела, в пепельнице - гора окурков.
Сквозь листья каштана виднелись звезды, рассыпанные по черному небу. На улицах ни души, полнейшая тишина. Кажется, будто весь мир умер…
Лицо отца, освещенное свечами, казалось мягче и теплее, оно казалось таким родным. Оксана подошла и прижалась к нему, чувствуя, как душа ее освобождается от груза тяжелых воспоминаний. В душе она прощала отца и умоляла его о прощении. Лишь после того как вместе со слезами испарилась вся ненависть, она почувствовала нежность к отцу.
- Ты был хорошим отцом. У меня было все: и велосипед, и дни рождения с тортами, и Новый год с елкой и дедом Морозом. Ты ничего не жалел для меня. По факту мне не в чем тебя упрекнуть, - согласилась она. - Просто жизнь не удалась, и я стараюсь найти виновника. У меня было два мужа, которые не смогли сделать меня счастливой…
- Это ты поняла сейчас, после неудачного опыта. Не переживай, ты еще молода. Не раз еще можешь выйти замуж, - сказал он, улыбаясь.
- Папа, не будем терять друг друга из виду. Я буду приезжать. Приеду следующим летом, когда наступят теплые дни и зацветет сирень. Однажды я найду пять лепестков и загадаю желание. И оно сбудется…