Щупленький кинулся на меня резко - наверное, огорчился, что я не отвечаю ему вежливо, схватил за волосы, но мне удалось врезать ему в челюсть снизу. Он отшатнулся, но мне пришлось повернуться к мутанту, кулак которого уже летел мне в живот. Я развернулась, но удар вскользь все-таки получила - больно, но в солнечное сплетение не попал. Краем глаза видела, что Пашка оттаскивает от меня щуплого. Сережа со стороны что-то крикнул, я не успела среагировать и вдруг получила оглушающий удар в затылок. Время остановилось.
В себя я пришла далеко не сразу. Голова пульсировала болью, мысли возвращались постепенно. Но при этом я била - сначала кулаком под дых, а потом снизу ногой - резко, прямо в лицо. Точнее, лицом об колено, помогая рукой. Еще один громила уже даже не пытался подняться, зажимая ладонью нос. На ногах остался только щупленький, школьная форма которого на плече была порвана. Моя рука схватила его до того, как он успел развернуться.
- Стоять! Еще не поговорили! - тот послушно замер, даже не пытаясь скрыть, как его трясет. Один из мутантов все же побежал - ну и черт с ним. - Сивый в курсе, что вы тут творите?
- Кто? - промямлил пацан, который из-за бледности выглядел теперь года на два помладше.
- Ты знаешь, что делает Сивый с теми, кто без его разрешения зарабатывает в его районе? - это вроде был и мой голос, но такой интонации я сама лично изобразить бы не смогла - не кричу, а давлю каждым словом. - Кастрирует! Рассказать, как?
- Н-не надо, - щуплый одними зрачками проводил улепетывающего на четвереньках второго мутанта.
Моя рука отпустила его воротник, и при этом я поняла, что пришла в полное сознание.
- Пшел вон, - сказала уже я, и внимательный слушатель заметил бы разницу.
От школы мы плелись втроем. Голова гудела - скорее всего, сотрясение. Пашка молчал. Я тоже не знала, что говорить. Только возле подъезда махнула рукой - мол, к родителям не пойду в таком виде. Костяшки у меня были в кровь разбиты, а под коленями сильно тянуло - наверное, Сережа пытался поначалу бить мутантов ногой сразу в лицо, а только потом догадался, что придется их складывать пополам для удобства. Надо будет поработать над растяжкой. Брат остановился и снова повернулся ко мне:
- А кто такой Сивый?
Я посмотрела на ухмыляющегося призрака. Он соизволил пояснить:
- Да это ж просто гопота школьная… Всегда есть какой-нить Сивый, Сиплый, Косой, Немой, Бухой. Даже если и нет, то они сейчас его уже придумали.
Я дословно озвучила Пашке эту версию, после чего он скрылся в подъезде.
- Ну вот, - вздохнула я. - Ни тебе "спасибо", ни даже "это было круто, сестра".
Сережа задумался:
- Он благодарен, просто не умеет пока это сказать. И он до сих пор их боится.
- А ему стоит их бояться? - я зашагала по улице.
- Не думаю. Не знаю, насколько сильно они испугались, но его трогать стопудово не станут - тут уверен. Но можем потом проконтролировать, чтоб и других не трогали, - он подмигнул.
А я застонала от боли во всех мышцах. Я сегодня сильно сглупила, но мне повезло, что Сережа - призрак, который смог вселиться в мое тело. Повезло, что он и подраться не дурак. Даже если сотрясение - повезло. Потому что Пашку больше не тронут.
Я была благодарна Сереже за то, что именно сегодня он был. Возможно, у нас получится и подружиться?
- Так что там на счет Артема? Поможешь?
- Помогу! - отозвался он и сделал вид, что зевнул. - Только у него девушка есть.
- Скотина ты, Севостьянов, - очевидно, подружиться в этой жизни у нас не получится.
Глава 5. БульбазаврГлава
Не имею ни малейшего представления, как он меня уговорил, но, наверное, нашел, падла, какие-то аргументы. Хотя когда я стояла уже перед дверью, то ни одного из них припомнить не могла.
Мне открыла женщина - бледная, уставшая, изможденная до болезненности. И даже грязные волосы и тусклый взгляд не могли скрыть того факта, что она очень красива.
- Да?
Серега еще в подъезде меня настраивал, бесконечно повторяя: "Ты построже с ней! Она даже на откровенное хамство тебе слова не скажет - сильно воспитанная. Так что построже! А то знаю я ее - размажется, потом и тряпкой не соберешь!".
- Здравствуйте, - я решила хотя бы начать с уверенного голоса. - Я - одногруппница Сережи. Можно войти?
И шагнула вперед, даже не дождавшись приглашения. Женщина помялась, отступая и неловко улыбаясь.
- Конечно-конечно! Ты ведь Маша?
Очевидно, что сынок ее нахальный унаследовал только внешность - характером его мама была совсем другой.
- Маша, - подтвердила я. - Ничего, что я так внезапно нагрянула, Зинаида Ивановна?
Она смутилась окончательно, что-то пробубнила, а только лишь потом обратила внимание на шебуршащую коробку, заинтересовавшись. Я уверенно поставила свою ношу на пол, чтобы дать возможность любопытной морде наконец-то высунуться наружу. Зинаида Ивановна, кажется, потеряла дар речи.
- Это щенок, - обозначила я, будто и без того что-то было неясным. - Я вспомнила, что Сережа рассказывал, что вы давно хотели завести собаку, а он их не любил. И еще он говорил, что если бы у него была псина, то он назвал бы ее Бульбазавром!
Она охнула и даже руку к груди прижала:
- Точно… Даже и не знаю, откуда он такое слово откопал… - она собралась заметным усилием воли, наблюдая за тем, как щенок пытается выбраться наружу. - Да только ты все перепутала, Машенька! Это он всегда хотел собаку, а я была против… Шерсти много… и выгуливать…
Про себя я зарычала.
- Значит, я все перепутала! - сказала это воздуху за ее плечом. Воздух только язык мне показал. Ситуация из неловкой становилась катастрофической. И куда я теперь эту собаку потащу?! - Тогда извините, заберу.
Ладно, прозрачненький, потом подеремся, а пока…
- Зинаида Ивановна, а напоите меня чаем! Надеюсь, я не слишком наглею?
Судя по ее взгляду - слишком, но зато Сережа мне опять повторил: "Так ее, так! И построже с ней!". Она засуетилась, заметалась:
- Ой, да, конечно, проходи, пожалуйста! Только прости - у меня не убрано, и посуда… Тут у нас воды не было… - она явно искала оправдание царившему вокруг хаосу.
- Все отлично! - бодро соврала я. Хоть я и не самая ярая блюстительница чистоты, но не смогла не отметить и валяющуюся повсюду одежду, и разложенный диван, на котором лежал раскрытый фотоальбом, и целую гору посуды. Но ее все это смущало посильнее моего - она попыталась быстро разгрести хотя бы кухонный стол.
- Садись, пожалуйста, - надо отдать ей должное, она всеми силами пыталась бороться с неловкостью. - Только вот к чаю у меня… - она быстро захлопнула хлебницу. - Хлеб что-то плесенью подался, хоть и купила вчера - сразу же было видно, что несвежий!
Ага, вчера. Судя по ее виду, она из дома, минимум, неделю не выходила.
- Да не волнуйтесь вы, Зинаида Ивановна! Мне бы только чаю.
И даже на второй кружке разговор никак не клеился. Она расспросила меня об одногруппниках, еще о какой-то ерунде, но Сережа подначивал: "Дави сильнее", на что я и решилась:
- А вы в отпуске? - с любопытством поинтересовалась я.
Она стала вести себя чуть более естественно к этому моменту:
- Да! Взяла без содержания… опять, - и снова начала оправдываться - будто только этим и привыкла заниматься. - Как-то сил у меня нет. К врачу думаю сходить… Постоянно нехорошо себя чувствую, наверное, витаминов не хватает… Понимаешь?
Я поймала ее взгляд:
- Понимаю, - она приглушила свое бормотание и снова отвернулась.
Не нужно было произносить вслух, каких именно "витаминов" ей не хватает. Нет, она просто больше не видела смысла ни в чем. И вдруг я поняла, что Сережа был прав, когда настраивал меня на строгость. Все, кто переступал порог этого дома в последние месяцы, жалел ее. Все без исключения! И, как я видела теперь, - это не помогает. Значит, надо бить тараном - лишь бы она перестала оправдываться за то, что не может справиться с болью. Ведь это и есть ее стратегия - пережить очередной визит очередного жалостливого лица, чтобы ее наконец-то оставили в покое!
Она снова попыталась сгладить неловкую паузу:
- Артем недавно заходил. Такой хороший парень! Про институт рассказывал…
Я без стеснения перебила:
- А вам нравится, когда он приходит?
Она наконец-то посмотрела прямо на меня. И произнесла уже немного другим голосом после долгого молчания:
- Конечно. Но… он приходит, потому что чувствует себя обязанным… И нам сложно разговаривать…
- А чего бы вы сами хотели?
Она смотрела на меня, не отвечая.
- Зинаида Ивановна! - я даже тон голоса повысила. - Чего вы сами хотите?
Она заморгала часто, чтобы я не увидела в навернувшихся слезах очевидный ответ - "ничего". Она ни-че-го не хочет. А я - последняя мразь, которая бьет и без того слабого человека. Но мразь, понимающая, что пусть она меня посчитает быдлом, невоспитанной тварью - да что угодно! Лишь бы она думала сегодня вечером о моей невоспитанности, чем в стотысячный раз листала альбом с детскими фотографиями. Поэтому я решила давить и дальше - пусть даже и расплачется, но она меня удивила:
- Маша… Не знаю, поймешь ты или нет, - она снова отводила взгляд и даже пыталась улыбаться. - А может, и поймешь. Только не смейся, прошу!
- Не стану, - вставила я, лишь бы она продолжила.