- У меня не было выбора. - Эмили пожала плечами. - Но теперь все нормализовалось. Мне повезло, что мать Берта распахнула передо мной двери своего дома.
- Но?..
- Никаких "но".
- А школьные годы ты вспоминаешь?
- Постоянно. - Эмили снова улыбнулась, но тепло. - Особенно старшие классы. Это было лучшее время в моей жизни.
- А что тебе запомнилось больше всего?
- "Голубая лагуна".
Так называлась вилла Маккензи на Канарских островах. Тем летом Берту удалось уговорить отца пригласить погостить к ним на школьные каникулы обоих друзей.
- Мы провели там незабываемое время, - заметила Эмили и выдернула пробку из мойки. Грязной посуды больше не осталось.
У Джеймса сжалось сердце. Эмили выглядела безмерно печальной и одинокой. Осознает ли она, насколько одинока?
- Поехали со мной на Рождество в Ирландию, - предложил он.
Джеймс полагал, что с ним Эмили будет счастливее, а главное - в безопасности. Он хотел увезти ее подальше от Пабло, чтобы за время праздников она не натворила каких-нибудь глупостей.
- Мама была бы рада твоему приезду. Праздник у нас намечается спокойный. Никаких шумных компаний, - продолжал соблазнять ее Джеймс.
- Я не могу оставить Кэтрин одну.
- Она может поехать с нами.
- Она не поедет.
- Она вольна делать что хочет, но ее поступки не должны влиять на твои решения.
- Как поживают твои мать и отчим? - перевела Эмили разговор в другое русло.
- Учатся мирно сосуществовать.
- Уже прошло почти двадцать лет.
- Маме понадобилось много времени, чтобы перестать сравнивать моего отца со своим новым мужем.
- Бедный Том!
- Он знал, что мать вышла за него замуж от отчаяния, и о любви не помышлял. - Джеймс присел на край стола. Его близость по-прежнему волновала Эмили. - Ты почему-то всегда недолюбливала мою мать, правда?
Эмили пожалела, что затронула эту тему, и теперь не представляла, как выйти из положения. Они с Джеймсом слишком хорошо знали друг друга, чтобы лгать.
- Я никогда ее не понимала.
Джеймс прищурился.
- А что нужно было понимать?
- Ты сам рассказывал, что у нее был многолетний роман с женатым мужчиной.
- Тот мужчина был моим отцом.
У Эмили перехватило горло. Она услышала в тоне Джеймса ледяные нотки и осознала, что задела его за живое.
- Я не понимаю, как могла она ввергнуть тебя в это. Ты был маленьким мальчиком…
- Она любила его. Он любил ее…
- Но он был женат! А как же чувства его жены? Как насчет чувств других детей? Как твоя мать не понимала, что тебе больно видеться с отцом лишь время от времени? Не отмечать вместе Рождество, дни рождения?
- Он присылал открытки, подарки.
- Открытки, подарки! - возмутилась Эмили, чувствуя, что теряет самообладание. Неужели подарки могут компенсировать ребенку отсутствие отца?
- Это была ее жизнь. Ее переживания…
- Нет! Это была твоя жизнь и твои переживания! Ее выбор повлиял и на тебя! - выкрикнула Эмили.
Она вспылила не из-за Джеймса. Она вспылила из-за себя. Она сама в детстве испытала невообразимое одиночество. Она знала, как чувствует себя ребенок в неполной семье. Мать бросила их с отцом, когда Эмили была совсем крошкой, и отец всю жизнь стремился обустроить их жизнь так, чтобы дочь не замечала понесенной потери.
Словно это было в его власти.
Джеймс приблизился к Эмили вплотную. Он не догадывался, что враждебность Эмили была направлена не против его, а скорее против ее собственной матери.
- Я не подозревал, как сильно ты недолюбливаешь мою мать.
- Я не…
- Не стоит ее осуждать. Она не заслужила ничьих упреков. Она вправе совершать ошибки, как и ты.
- О каких ошибках ты толкуешь?
- Ты, похоже, по-прежнему изображаешь страуса! - выпалил Джеймс и, сердито швырнув посудное полотенце на стол, вышел.
Эмили молча проводила его взглядом. Ее сердце разрывалось на части.
Когда-то их объединяла духовная близость. Джеймс занимал в ее жизни самое важное место. Как они дошли до нынешнего противостояния? Почему это случилось?
Берт.
Эмили прижала ладонь к виску. Голова казалась невероятно тяжелой. Как же она устала! Ей пришлось стать невероятно скрытной, а необходимость хранить в тайне свои дела и планы превратилась для нее в тяжкое бремя, лишавшее ее покоя.
Человек не в состоянии удерживать в памяти все эти детали, не в состоянии делать большее, чем способен…
Если бы только она могла побыстрее разделаться с традиционным балом, устраиваемым Кэтрин для местной знати!
Если бы могла воспрепятствовать встрече Джеймса с Пабло.
Если бы уже сегодня могла сесть на самолет и полететь в Нигерию…
Всего две недели, напомнила себе Эмили. Потерпи. Осталось совсем немного. Ты и не заметишь, как окажешься в Лагосе.
Эмили сделала глубокий вдох, выдохнула и расправила плечи. Пора присоединиться к Кэтрин и Джеймсу.
Хотя ей этого и не хотелось.
- Ну вот и она! - произнесла Кэтрин, когда Эмили возникла на пороге полутемного бального зала. - А мы тут гадаем, уж не смыло ли тебя водой?
- Все гораздо прозаичнее, - отозвалась Эмили, искоса бросая взгляд на Джеймса.
Но он в ее сторону не смотрел.
- Боюсь, мне пора, - заметил он, сверившись с часами, и поцеловал Кэтрин руку. - Спасибо за приятный вечер.
- Всегда рада тебя видеть. - Кэтрин взяла его под локоть. - Очень надеюсь, что придешь в субботу на бал.
- Боюсь, у меня другие планы.
- Какая жалость! Эмили пригласила кое-кого из своих друзей. Уверена, тебе было бы интересно с ними познакомиться.
- Не сомневаюсь. - Джеймс улыбнулся уголками губ, в то время как его глаза полыхнули холодом. - Счастливого Рождества, Кэтрин.
Он направился к дверям, Эмили последовала за ним. Огромный зал был пока пустым, но через несколько дней он неузнаваемо преобразится. В углу воцарится высокая красавица ель, двери украсят разноцветные бумажные гирлянды, а окна - благоухающие ветки омелы.
- Похоже, вы готовитесь к празднику основательно, - произнес Джеймс, оборачиваясь и на прощание окидывая зал взглядом.
- Как всегда.
Эмили вздохнула, предвидя, какая колоссальная ее ждет работа. Только на то, чтобы нарядить елку, ей и еще двум помощницам понадобится целый день.
- А я знаю кого-нибудь из твоих гостей?
Джеймс остановил на ней вопросительный взгляд своих шоколадных глаз. У Эмили запылали щеки.
- Не думаю.
- Ты заставляешь меня волноваться, Эмми, - тихо проронил он.
- Волноваться? Тебя? - Она нарочито рассмеялась. - Брось, Джеймс! Ты же у нас супермен и ничего не боишься.
Неуверенной походкой Эмили направилась к двери, чувствуя себя так, словно под ногами топкое болото. За все эти годы она так и не научилась управлять чувствами, которые испытывала к Джеймсу. Так и не научилась управлять Джеймсом.
Прошлое не забывалось. Тем более что жизнь стала почти нестерпимой. После смерти Берта она совсем запуталась и утратила все ориентиры. Ей говорили, что это тоска, но у нее имелось на этот счет собственное мнение.
Эмили и Джеймс вышли в просторный холл. Вдоль одной из стен висели портреты предков Кэтрин, ее мужа и сына.
В Лагосе с Бертом произошло нечто ужасное, и Эмили хотела выяснить что именно. Она во что бы то ни стало должна докопаться до истины, иначе никогда не обретет душевный покой, никогда не угомонит свой пытливый ум.
- Я скучаю по нему, Джеймс, - сказала она негромко. - Я скучаю по Берту. Мне не хватает его оптимизма, но больше всего мне не хватает его смеха. Иногда я не могу поверить, что со дня его смерти прошло всего два года. Мне кажется, что десять.
- Ему бы не понравилось все это, Эмми, - уверенно сказал Джеймс. - Он бы ужасно расстроился, узнав, что довел тебя до такого состояния…
- Он совершил какую-то ошибку.
- И не одну.
- Перестань! - Эмили смотрела на Джеймса с укоризной, стараясь побороть приступы душевной боли. - Не смей критиковать его. Не сейчас, когда его нет. Я не вынесу этого.
Она говорила правду. Смерть Берта стала для нее тяжким крестом. Ее мукой.
Во всем случившемся Эмили винила себя. Она видела в этом свою карму. Расплату за грехи. Возмездие.
- Ему бы не понравилось, что ты торчишь в доме его матери. Что у тебя ничего нет, что ты вынуждена бороться за свое существование… - донесся до нее голос Джеймса.
- Он не виноват, - перебила его Эмили, не в состоянии взглянуть на себя глазами Джеймса.
Джеймс ее не знал. Не знал всей правды о ней.
Он считал ее милой и добродетельной женщиной, каковой она не являлась. Не была она и преданной женой, как думали все вокруг.
За день до получения телеграммы, в которого говорилось о смерти Берта, Эмили подала на развод.
Всего за один день до его смерти. Более быстрого наказания невозможно представить. Словно Господь сказал: хочешь быть свободна - будь! Хочешь быть одна - получи!
Эмили снова нашла глазами портрет Берта. Глядя на его красивое лицо в обрамлении каштановых волос, Эмили чувствовала себя предательницей. У нее щипало в глазах, сжималось горло и теснило грудь, но все это было ничто по сравнению с той болью, что жгла огнем ее сердце.
Берт сделал все, что мог, но его любви ей оказалось мало. Она хотела большего.
Она и сейчас стремилась к большему.
Берта погубило ее предательство. И теперь, как бы она ни мечтала о Джеймсе, как бы ни нуждалась в его защите, как бы ни рвалась к нему душой и телом, ей его не получить. В этом состояла ее расплата за грехи.