Похоже, мужчина знал, что делал, и Леру отпустило.
Но пока она семенила за высокой фигурой, снова почувствовала сомнение, а когда они проходили мимо зеркальной стены перед входом в зал, Валерия увидела свое отражение и пожалела, что не умерла в младенчестве. Понятно, почему Крутов так странно смотрел на нее.
От дождя волосы прижались к голове, из пучка на затылке, наоборот, свисали намокшие пряди, но самое ужасное - тушь отпечаталась венчиком вокруг глаз, и вид у Валерии был клоунский.
- Я сейчас, - мрачно бросила Лера и умчалась на поиски дамской комнаты.
И там, стоя перед зеркальной рамой, на полу из черно-белой, уложенной в шахматном порядке плитки, Лера с отвращением признала:
- Клуша.
Зачем накрасилась? Чтобы ощутить себя женщиной? Поздно. Казимир уже спутался с Чижевской. Раньше надо было думать.
И снова в голове замелькали обрывки из статеек психологов из серии "не так летишь, не так свистишь", прививающие комплекс неполноценности. Шейпинг, шопинг - все, что призвано омолаживать и украшать, - это все не для нее. Она несовременная - вот в чем главная проблема. И ей уже никогда не будет двадцать. Будет тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь…
Лера стерла отпечатки туши над и под глазами, припудрилась, расправила плечи, как советовала Бочарникова, и вышла в зал. Какая есть, такая есть. Что выросло, то выросло. Обмену и возврату не подлежит.
Но, подходя к столику, за которым восседал этот седеющий жеребец Крутов, запаниковала и взмолилась: "Господи, мне бы только поскорее все закончить с ним и уехать домой". При мысли о доме сердце заныло так сильно, что Лера не заметила выгнутую ножку стула под Крутовым, споткнулась и с шумом приземлилась на свободное место. Дом ее там, где Казимир!
- Осторожно! - придержал ее под руку народный избранник и принюхался. И уловил отчетливый пряный аромат разогретой под солнцем степи: божественной травы тимьяна, полыни, пижмы. Головокружительный дух исходил от мокрой журналистки. Запах - это визитная карточка женщины, ее лицо. Кстати, о лице: на журналистке лица не было.
- Что с вами? Вам плохо? - забеспокоился Василий.
- Нет-нет, - вымученно улыбнулась Лера, - банальный кинетоз.
- Что за кинетоз?
- Транспортная болезнь.
- Выпейте. - Крутов наполнил коньячные рюмки себе и Лере.
- Я на работе не пью.
- Да бросьте вы, пейте, - нежно, но настойчиво потребовал Крутов.
Очевидно, именно с этими интонациями депутат Заксобрания продавливал любую лабуду, вроде программы поддержки малого бизнеса, когда все понимают бесперспективность затеи в холодном налоговом климате.
Лера сдалась, опрокинула рюмку и прислушалась к себе. Голодный желудок согрелся, узел, в который был завязан организм с юбилея "Ведомостей", ослабел. Вот чем надо было лечить депрессию - коньяком. Как она могла забыть о таком простом и эффективном средстве? Травила себя валерьянкой, а валерьянка, по последним данным, снижает память.
Еще от стресса помогает мужчина. Желательно такой.
Лера взглянула на Крутова. Тот изучал ее внимательным взглядом доктора на приеме.
Лера смущенно попросила:
- Не смотрите на меня так, пожалуйста.
- Вам лучше?
- Лучше.
- Я заказал рыбу, - сообщил депутат и объяснил, увидев удивление на Лерином лице. - Женщины в основном предпочитают рыбу.
- А мужчины блондинок, - усмехнулась Лера.
- Ну, вам-то беспокоиться не о чем.
Лера выпрямилась на стуле - красивый мужчина и коньяк оказались ловушкой.
- В каком смысле?
- В том смысле, что вы не блондинка. Я в этом разбираюсь.
- Еще бы, - пробормотала Лера и с вызовом посмотрела на Крутова: - Что еще вы можете сказать обо мне?
Определенно коньяк и красивый мужчина втягивали Леру в интригу.
Депутата игра тоже увлекла.
- Что вижу перед собой привлекательную молодую женщину, умную и талантливую, но закрытую на все замки и неуверенную в себе. - Василий наполнил стопки, будто собирался выпить за сказанное. Звучало на самом деле как тост.
- Наверное, поэтому от меня муж и ушел? - под действием коньяка вырвалось у Леры.
- Да бросьте, - заявил Василий Васильевич и откинулся на спинку стула. Выглядел он озадаченным.
Под умным сочувствующим взглядом Лера испытала прилив жалости к себе и единым махом осушила вторую стопку.
Депутат творил чудеса. За неделю затворничества у Леры ни разу не возникло желания найти уши, а здесь, в полумраке заведения, под коньячные звезды обманутая жена только и делала, что пресекала тягу к откровенности.
- Ушел. - Крутов не спрашивал, Крутов утверждал.
- Ну, не совсем ушел. Но изменил.
- И вы узнали об этом.
- Я… Да, я узнала.
Крутов скрестил руки и откинулся на спинку стула:
- Либо вы чего-то недоговариваете, либо ваш супруг - идиот.
- Я недоговариваю, - легко согласилась Ковалева, чувствуя усиливающееся желание обнажить душу. И не только душу, что характерно. - На самом деле я застала мужа с любовницей, так что он идиот.
- С юмором у вас полный порядок, значит, все образуется.
Взгляд Крутова потеплел, и Лера пожалела, что этот взгляд принадлежит Крутову, а не любому другому мужчине. С любым другим у нее был бы шанс, а рядом с Крутовым она нажила бы себе комплекс Василисы Премудрой: вроде всем хороша, но… лягушка. Клуша - в ее случае.
Голова слегка кружилась то ли от коньяка, то ли от этого записного обольстителя, по совместительству политика. Неужели они там, в Заксобрании, все такие? Лере показалось, что она пропустила что-то важное…
Наконец им принесли заказ, и Лера вспомнила:
- Так о каких письмах вы говорили, Василь Василич?
- О письмах жителей военного городка.
Не забывая подливать Лере коньяк и не скупясь на критические замечания в адрес администрации и военных, Крутов изложил ситуацию с затоплением домов. К концу программного выступления стало ясно: речь идет об апокалипсисе.
- Так я вам и поверила, - пьяненько хихикнула Ковалева, когда Крутов обрисовал свой план по спасению городка. - Устройство ливневой канализации придумано наверняка для спасения вашего спортивного комплекса.
- И комплекса тоже, - Крутов недовольно поморщился, - но не только. И вообще, Валерия, мне не нравится ваш ангажированный тон. Вы почему-то настроены против меня.
- Пока я еще никак не настроена, а вот вы явно чего-то недоговариваете.
- Перед вами я как младенец - чист и наг.
- Не стоит устраивать стриптиз. Младенцу есть чем прикрыть наготу, у него солидный послужной список. Всех ваших шалостей я не помню, на слуху только некоторые. Но они производят впечатление. - Язык слегка заплетался, но мысли были ясными.
- Валерия Константиновна, вы меня разочаровываете. Это всего лишь сплетни, на которые так падки мои бывшие коллеги. Мне рекомендовали вас как беспристрастного журналиста. Не вынуждайте меня обращаться к вашему руководству и отменять наши договоренности.
- Флаг вам в руки, Василь Василич. - Коньяк придал Лере смелости и добавил такого дефицитного в ее организме легкомыслия.
- Не повторяйте банальности, вам это не к лицу, - холодно предупредил Крутов и забросил ногу на ногу.
- А вы не говорите со мной как с идиоткой.
- А вы не смейте со мной обращаться как с каким-то гопником! - повысил голос Крутов.
Ковалева опомнилась первой и уже хотела элегантно отыграть назад (в конце концов, она профессионал, а мужчина напротив - это ее гонорар), но Крутов, не меняя позы, хищно ощерился:
- Вы даже не представляете, как мне жаль, что мы не нашли общий язык.
Лера вспыхнула:
- Нашли! Василь Василич, я даже откровенничала с вами.
- Я не буду использовать эти сведения против вас, - жестко произнес Крутов. - Я вас не задерживаю.
В сравнении с этим чудовищем-депутатом даже Казимир выглядел душкой.
Хмель выветрился из головы Леры. Трясущимися руками она открыла сумку, достала кошелек и поднялась:
- Спасибо за обед, за коньяк, за экскурсию на болото. Надеюсь, это покроет ваши расходы. - Лера вытянула руку над столом и разжала пальцы. Пятитысячная купюра сделала сальто и мягко легла в плетенку с хлебом.
Ковалева успела заметить, как изменился в лице Крутов, и, не дожидаясь, пока поднаторевший в боях политик применит тяжелую артиллерию, резво выскочила из заведения.