- Василий Васильевич, если я вас раздражаю, позвоните шефу, скажите, что отказываетесь работать со мной, и вам пришлют другого корреспондента, - с готовностью подсказала выход Валерия.
Лера тихо злилась, и эта злость помогла выдержать взгляд павлина - пристальный, пронизывающий, мужской.
Чем дольше Крутов смотрел на собкора, тем больше хотелось смотреть. Неброская красота полевого цветка затягивала, как гениальное полотно. Славное лицо, едва заметный макияж, узел на затылке. Пухленькая, но формы точеные, а руки как у английской королевы. Комплексует из-за джинсов - они явно полнят. Возможно, расстроена ссорой с близким человеком? Внезапно мелькнувшая догадка легко, по касательной ранила Крутова.
А может, и первое, и второе. И зачем весь этот груз таскает с собой на работу? Если неловко чувствует себя в джинсах - на кой черт напялила? Если ссора с близким человеком так отражается на работе - зачем ссориться?
И смотрит на него как жертва на маньяка, мгновенно разозлился Крутов.
- Отлично. Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, позвоню Дворяниновичу и попрошу, чтобы прислали другого журналиста, - мрачно заявил Василий и сел в машину, оставив Леру стоять на дороге под дождем.
"Фольксваген" мягко тронулся, мигнув габаритными огнями, развернулся прямо по двойной сплошной и скрылся за лесочком, наползавшим на дорогу.
Такой наглости от дамского любимчика и светского льва Ковалева не ожидала. Не в связи с нарушением правил дорожного движения, а в связи с отсутствием этой самой светскости.
Выйдя из ступора, Лера подняла глаза к моросящему небу, раздула щеки и выдохнула:
- Пфф.
Неудачный день. Неудачный год.
До остановки было километра два, если не больше. Волосы уже прилипли к голове, да и льняной курточки надолго не хватит.
Ковалева достала телефон и попыталась вызвать такси - фиг вам, батарейка разрядилась. Странно было бы… Она скоро не то что телефон забудет на подзарядку поставить, а имя-отчество свое не вспомнит.
И Валерия обреченно поплелась по безлюдной дороге в обратном направлении.
Однако уже через десяток шагов перестала обижаться на судьбу и предалась созерцанию.
Как давно она не была просто за городом, просто на природе. Родным красотам Казя предпочитал чужие острова. А как красиво здесь, елки-палки.
Низкие облака покоились на макушках деревьев, легкий туман укутывал прошлогодние метелки тростника, розовый тальник вдоль ручья и молодую зелень черемухи, размывал, делал прозрачными очертания и краски. Левитан отдыхает.
Похоже, рекламный мужчина прав, пустырь превращается в болото - вон утки и еще какие-то болотные жители садятся прямо в камыш.
Медленно бредя вдоль дороги, Валерия присматривалась к зарослям в канаве, прислушивалась к беспокойным крикам птиц и чуть не налетела на крутовский "фольксваген".
Машина стояла на повороте перед съездом на проселочную дорогу под единственной уже серебристо-зеленой ветлой.
- Садитесь, подвезу! - буркнул Крутов, высунувшись из машины.
Лера уже хотела с достоинством отказаться, но вовремя вспомнила, что достоинство ее несколько дней как попрано. Ускорила шаг и юркнула в салон.
Крутов осторожно, боясь разочароваться, принюхался: несмелые запахи чистоты и нежности стали отчетливыми. Ни о каком разочаровании речи не могло идти - речь могла идти об опасности и бегстве по пересеченной местности куда глаза глядят.
В машине было сухо, тепло, ароматизатор на панели источал запах леса, а поскольку Лера сидела за спиной у Крутова, его сокрушительная красота не действовала ей на нервы, и Лера расслабилась. Оказалось, преждевременно.
- Так что будем делать? - не оборачиваясь, спросил Василий Васильевич.
Лера не поняла, кому был адресован вопрос - ей или молчаливому, остриженному под ноль парню за рулем, и сочла за лучшее про молчать, и так уже успела наговорить лишнее.
- Девушка, что молчите? - Скульптурной лепки голова повернулась вполоборота, и Лера с мстительной радостью лицезрела негероический профиль. Должно быть, записной красавец не знал, что в этом ракурсе он теряет очки.
- Василий Васильевич, - как могла, надменно произнесла Ковалева, протягивая удостоверение, - хочу напомнить: я журналист, собственный корреспондент газеты "Губернские ведомости" Валерия Ковалева.
Крутов даже не взглянул на удостоверение:
- Вы не ответили. - Доморощенный политик то ли не жаловал журналистов вообще, то ли за что-то недолюбливал собкора Ковалеву персонально. Знать бы за что.
- Будем работать, - с напускным оптимизмом сообщила Ковалева, наслаждаясь изъяном в облике Крутова - незначительным искривлением носа, который обнаруживался, если смотреть сбоку и немного снизу, с той позиции, в которой находилась Лера.
- А поконкретней можно?
- Вы будете заниматься своими обычными делами, а я буду рядом, как ваш биограф.
- И в результате сочините слезоточивую историю для домохозяек о трудовых буднях депутата Крутова?
- Почему же слезоточивую?
- А разве это не ваш стиль: писать мартирологи по поводу вырубленных лесов, загрязнения рек, атмосферы и почвы? На самом деле, - упредил Крутов Лерин возмущенный вопль в защиту природы, - вы неверно информированы, мне от вас такая жертва не нужна, вам не придется проводить со мной много времени. Я вам вообще не нужен. А на пустыре мы встретились, чтобы вы убедились своими глазами, что ситуация аварийная, грунтовые воды топят военный городок. Но если вам это все неинтересно, то не стоит и браться за статью. Насильно мил не будешь, так ведь? - Крутов обернулся к Лере и одарил игривым взглядом. "Что, птичка, попалась?" - читалось в этих лукавых, не знающих отказа глазах.
От этого взгляда Лера задохнулась, как на шквальном ветру. Хозяин "фольксвагена" уже отвернулся, а Лера все не могла восстановить дыхание.
Внутренний голос подсказал, что это провокация, но Лера повелась:
- Василий Васильевич, а хотите, потрясем ваших избирателей? Представим вас спасителем и перечислим все ваши подвиги. Могу изложить события в духе эпических сказаний. Такую, знаете, наваяю оду: "Слово о Крутове". Как у Ломоносова, "На день восшествия Елизаветы Петровны…" - в смысле, на всероссийский престол.
Кожаное сиденье под Крутовым заскрипело, он положил локоть на спинку и с интересом воззрился на собственного корреспондента "Ведомостей". Еще упругая щека образовала складку и нависла над белоснежным воротником рубашки - куда смотрит личный имиджмейкер?
А Лере точно вожжа под хвост попала.
- Царей и царств земных отрада, - декламировала она, возведя глаза к обтянутому перфорированной кожей потолку "фольксвагена" и помогая себе рукой, - возлюбленная тишина, блаженство сел, градов ограда… Так пойдет? Или классицизм не уважаете? Хотите ближе к сегодняшнему дню? Может, тогда сатира? Кого предпочитаете?
Крутов отвернулся, удобно расположился в кресле, поправил пиджак и галстук, стряхнул несуществующую пылинку с колена и бросил водителю:
- Влад, в "Утку".
- Как прикажете, - тихо отозвался водитель, мягко грассируя.
- Фонвизина, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Ильфа и Петрова? - несло Леру. - Выбирайте, я подстроюсь. Фельетон или памфлет?
- Талант, - веско протянул Крутов и показал головой на заднее сиденье.
Влад хмыкнул.
- Спасибо, - кокетливо отозвалась Ковалева и поняла, что выдохлась. Обида на самовлюбленного хлюста схлынула так же внезапно, как поднялась, но теперь на смену ей пришла досада. Идеальные пропорции спутника, умный взгляд, красивый своевольный рот и все, о чем Лера не знала, но догадывалась, никакого отношения не имели к ней, неудачнице и клуше.
- Остановите машину, пожалуйста, - устало попросила Валерия, увидев в окне крытую остановку. Галкина идея отправить ее к народному избраннику не понравилась Лере с самого начала.
- Ну уж нет, - неожиданно резко ответил Крутов, - теперь вы со мной обязаны отобедать.
- Это что, месть?
- Если хотите - да. Боитесь?
- Конечно, боюсь - закормите разговорами.
- А вы язва, уважаемая.
- Приходится, - извиняющимся тоном признала Лера.
- Лучше подумайте над планом работы. Я вам письма передам, вы отберете самые отчаянные, и потом решим, что и как написать.
Лере показалось, что она ослышалась.
- Как написать что?
- Статью.
- Вы будете меня учить?!
- А вы, конечно, уже все давно знаете, и учить вас - только портить, как я понял.
- Ну раз поняли, остановите машину.
- Успеете. Сначала обед.
Вот. И этот тоже что-то прочитал на ее лице и не церемонится.
"Фольксваген" нырнул в проулок, Лера закрутила головой, стараясь понять, куда ее привезли.
Они подъехали к угловому одноэтажному зданию с остекленным фасадом, водитель остановил машину перед обнесенной якорной цепью парковкой, вышел и открыл Лере дверь.
Лера взглянула на парня - широкое славянское лицо со смешливыми глазами выдавало добряка, и даже устрашающе лысый череп был не в состоянии что-то изменить. Лера сразу почувствовала расположение к водителю, в отличие от его шефа, и улыбнулась открытой улыбкой.
- Спасибо, - ставя ноги на асфальт, любезно поблагодарила она.
О пафосном ресторанчике, куда привез ее Крутов, Ковалева была наслышана. "Жирная утка". Европейский уровень, средиземноморская кухня и строгий запрет на джинсы. Лера не соответствовала установкам ресторана, а костюм Крутова только подчеркивал это несоответствие.
Крутов уже вышел из машины и как-то странно посмотрел на Ковалеву.
- Прошу, - направляясь к двустворчатым дверям, пригласил он свою гостью.