- Нет, - с несвойственной ей твердостью заявила Ковалева, - я не дам согласие на захват. Придумай другой какой-нибудь вариант.
- Началось, - проворчала Галина, насаживая мясо на шампуры, - тогда не жалуйся, если Дворник тебя каждый день принародно станет макать в унитаз. Между прочим, я удерживалась от рейдерского захвата только из-за тебя.
- Вот и удерживайся дальше. - Спокойный, непреклонный тон Леры не удивил Бочарникову: муж для Леры был тотемным животным.
- Хорошо! Есть второй вариант. Для меня, конечно, менее предпочтительный, потому что более гуманный. Отожми у соучредителей их долю.
Лера в неподдельном удивлении уставилась на Бочарникову:
- Как, интересно?
- Если не хочешь рейдерского захвата газеты - придумаешь.
- Галка, ты меня шантажируешь?
- Бог с тобой, девочка моя. Предупреждаю. Все серьезней, чем ты думаешь. Твой Дворянинович…
- Уже не мой, - отреклась от неверного мужа Лера.
- Ты не знаешь, как этот уже не твой, - сделала акцент Галка, - стал одним из учредителей. Открою страшную тайну: Казя использовал компромат против Чудиновских, и старый греховодник вынужден был без шума и пыли уступить акции.
- Старый греховодник?
- Да, девочка моя. У Чудиновских была любовница, а Казимир выследил их и сделал несколько откровенных снимков. Потом показал главному фотки и поставил перед выбором: акции в обмен на негативы и снимки. Ты же знаешь, ни при каких обстоятельствах Чудиновских не ушел бы из семьи. На это и рассчитывал Дворник.
- Откуда ты знаешь?
- Этой любовницей была я.
Взглянув на очумевшую, как таракан после санобработки, Ковалеву, Бочарникова резко сменила тему:
- Подруга, ты давно в свет не выходила?
- Лет сто.
- Пора тебя проветрить.
- Есть предложение? - еще находясь в прострации, автоматически спросила Лера.
- Полно. В Музыкальном танцует "Баядерку" Волочкова. По всему городу расклеены афиши Валерия Гергиева. Так что засидеться я тебе не дам.
Кислая Лерина улыбка у кого угодно отбила бы охоту ее проветривать.
- Шерочка с машерочкой.
В ответ Бочарникова только подлила подруге коньяка.
- Кого-нибудь подцепим в театрах-то, - Галка подтолкнула Леру плечом, - какого-нибудь интеллигента-нувориша. Давай за это выпьем.
Первая доза коньяка уже хозяйничала в крови - Лера парила в облаках, не ощущая груза прошлых обид и собственного тела.
- За интеллигента-нувориша?
- Не цепляйся к словам. Выпьем за то, чтобы охмурить состоятельного и неженатого.
- Умного, великодушного, щедрого. И пылкого любовника.
- Ты сейчас все испортишь, - предостерегла Галка, - портрет уже вызывает недоверие.
- Портрет собирательный. Когда начнем охмурять? - Коньячная готовность к подвигам безумно нравилась Лере.
- Купим билеты - и вперед!
- Счастливые билеты?
- Нет, билеты счастья.
Галина перевернула шампуры, засмотрелась на тлеющие угли и притихла.
Подставив лицо солнцу, Лера тоже молчала.
Запах мяса привлек бродячую собаку. Лера с острой жалостью рассматривала животное: свалявшаяся шерсть клоками свисала с исхудавших боков, нос ловил съестные запахи, голодные глаза, не отрываясь, следили за шашлыками. Что-то их роднило с собакой. Что?
Лера бросила псине кусок, та виртуозно поймала его на лету и потрусила прочь. Именно в этот момент, глядя вслед убегающему псу, Лера осознала, насколько она одинока. Одиночество - вот что их роднит.
В Галке собака пробудила совершенно иные мысли и чувства.
- Надо не сидеть сложа руки и не ждать у моря погоды, надо действовать.
- От судьбы не уйдешь. - Лера всегда была склонна к меланхоличной созерцательности.
- Точно. Она от тебя уйдет. Звони Крутову, назначай встречу.
- Что? Зачем это?! - При воспоминании о парламентарии Леру обдала горячая волна стыда. Только по приговору суда она согласится встретиться с мачо.
- Извинишься и пригласишь в ресторан. Я закажу вам какой-нибудь крутой кабак, и ты сделаешь статью об этом вонючем военном городке, черт бы его побрал! Звони!
- Еще чего! Не буду!
- Тогда я сама сейчас ему позвоню и скажу, что ты в него влюбилась.
- Галка! Ты спятила? - заорала Лера, вмиг протрезвев.
- Не позвонишь - оттяпаю у Казимира акции.
- Ненормальная, - определила Лера. - Звони кому хочешь, говори что хочешь, я никуда не пойду и ни с кем встречаться не собираюсь. И больше не будем об этом.
Капитулировать перед детским наивным упрямством Ковалевой Галина не собиралась, но что-то такое было в интонациях Леры, что заставило Галину отступить. Отступить, чтобы перегруппировать силы для новых атак.
В то время как на берегу ручья Валерия снимала один стресс, судьба параллельно готовила другой, чтобы подсунуть с утра пораньше.
В колонке, которую из номера в номер вела собкор Ковалева, обнаружился пришелец - чужая заметка. От подписи в конце заметки Леру прошиб холодный пот: "Кандидат биологических наук, м.н.с. В. Душков".
Не дождавшись Ковалеву, Володя сам передал в газету результаты уникальных наблюдений за городскими птицами.
Господи ты боже мой, как же так?
Нет, Душков не способен на такое коварство. Кто-то очень хитрый действовал за его спиной, какой-то ловкий манипулятор. Чьи это могут быть шаловливые ручонки? Интуиция подсказывала: Чижевской. Только практикантка могла пронюхать о птицах, нарыть телефон мэнээса Душкова и уговорить его тиснуть заметку. Самка тарантула на охоте не гнушается ничем.
Как всегда некстати проснулась совесть. "Ты просто ненавидишь свою обидчицу, вот и винишь ее во всем. Скажи еще, что Чижевская виновата в вашем разрыве с Казиком. Не она, так другая. Вся вина девицы в том, что она оказалась в нужное время в нужном месте и взяла то, что плохо лежит, - только и всего".
Прислушавшись к голосу совести, Лера отправилась к Шурочке.
- Здравствуйте, Валерия Константиновна, - сразу заюлила секретарша.
- Шурочка, меня вчера искал кандидат наук Душков?
- Да. - Шурочкины глаза заметались.
- И на кого вы его переключили?
- Казимир Людвигович сказал переключить на Чижевскую. Я так и сделала.
У Валерии опустились руки - так она и знала.
- На Чижевскую, значит, - эхом повторила Лера.
- Да, на Маньку, - горячо зашептала Величко, и что-то отдаленно напоминающее сочувствие мелькнуло в карих бесстыжих глазах. - Валерия Константиновна, я одна дочь ращу, поймите меня!
- Да-да, конечно, вы все сделали правильно, Шурочка. У меня нет никаких претензий к вам.
Значит, ее уже списали со счетов. Ставку делают на Чижевскую.
Черт бы с ней, с Чижевской, но попытка вытащить себя из депрессии и измены Казика с помощью работы трещала по швам. Казимир не даст ей спокойно заниматься любимым делом у себя под боком. Надо искать работу.
"В желтой газетенке оторвут с руками" - кажется, так сказал Казимир? Чья это иезуитская мыслишка - Казимира или этой сучки-практикантки? Кто из этих двоих плагиатор?
Вне журналистики Лера себя не мыслила, а уйдя из "Ведомостей", рисковала остаться на улице. Из местных СМИ - только "Губернские вести", карманный телеканал и Гостелерадио с ортодоксальной псевдоаналитической краевой программой. Все остальное, по выражению Бочарниковой, - "шняга, ни посмотреть, ни послушать".
Настроение было "уколоться и упасть на дно колодца", как любила повторять все та же Бочарникова со ссылкой на эпос. Редко и без удовольствия пьющей Валерии вариант "напиться и забыться" казался более привлекательным.
Разваливаясь на куски, Лера еле дотянула до обеда.
Голова, сердце, желудок - болело все. Собраться с мыслями в связи с тотальным тромбозом не представлялось возможным. Лера сидела, тупо пялилась в монитор, а сама только и мечтала попасть домой. Дома, по крайней мере, не нужно держать лицо, можно закутаться в халат Казимира и всласть наплакаться. Можно попробовать напиться. Дома можно все.
Перед уходом для очистки совести заглянула в приемную:
- У меня встреча, Шурочка, я на мобильном.
- Да, Валерия Константиновна, конечно, - вскинулась секретарь, и Лера, получив индульгенцию, улизнула с работы.
Влажный майский день встретил Леру аномальной духотой. Скоро отпуск. Что она будет делать с ним одна? Напоминание об отпуске стало последней каплей, слезы хлынули из глаз, Лера надела очки и, не видя ничего под ногами, как слепая, побрела на остановку.
Из колонок, установленных в салоне маршрутки, несся рок, в такт ударным в висках стучало: "Скорее бы конец, скорее бы конец".
Маршрутка тащилась как за гробом, слезы бежали по щекам, срывались на пиджак, образовав к концу поездки внушительное пятно.
- На Профсоюзной выходят? - выкрикнул водитель.
- Выходят, - прогнусавила Лера.
Она даже не подозревала о существовании этого ресторанчика "Барбара" - голимом контрафакте.
К тому же выяснилось, что в "Барбаре" празднует юбилей какой-то козырный туз из конторы глубокого бурения, и Лерин внутренний голос громко вещал, что оставаться не стоит.
Но Галка не слышала Лерин внутренний голос, а собственным не обзавелась, только поэтому они заняли столик у самого танцпола - еще одна ставшая роковой ошибка: уединиться, укрыться в темном уголке, отсидеться в сторонке от шумной компании с превосходящим числом солидных семейных пар (на что втайне надеялась Лера) оказалось невозможно.