Лера никогда не умела защищаться и в этот раз даже не попыталась. Залепуха и лажа? Что за бред? И никаких выводов она не делала, предположила только, на что имеет полное право. Кстати, и о том, что пора исследовать проблему, тоже сказала… И что за мода выражаться как тинейджер? А еще учил ее…
Лера услышала, как задвигали стулья ми коллеги, но подняться не могла, упорно смотрела на свои туфли и оставалась на месте, пока последний юркий молодой человек (Лера не могла вспомнить, из какого отдела) не спросил:
- Валерия Константиновна, вы сами закроете кабинет?
- Да, закрою, - вяло кивнула она.
Что теперь делать? Куда податься? В конкурирующее издание? Надо было сразу же это сделать, а не поддаваться уговорам Бочарниковой.
"Ой, да при чем здесь Галка, - упрекнула себя Лера, - просто тебе самой страшно рвать с газетой, в которой ты выросла как журналист".
В журналистику Валерия Ковалева вляпалась из-за мужа.
В университете они учились на разных факультетах - он на журфаке, она на филфаке, и, как говорится, ничто не предвещало…
Встретились они с Казимиром на какой-то студенческой вечеринке.
Казик бредил репортерством, и Лера попала под романтическое влияние этих бредней: опомниться не успела, как написала первый очерк - о многодетной семье. Вышло трогательно, редактору очерк понравился, Лере предложили сотрудничество, но до самых госэкзаменов она была уверена, что серьезного романа с журналистикой не получится.
Романа, кстати, получилось сразу два - с Дворяниновичем и с "Ведомостями".
С того самого первого очерка Казимир выступал в роли гуру, обожал давить авторитетом. Леру убивала беспощадная критика мужа, руки опускались, она никла и потом долго приходила в себя, за что и получила позывной "клуша".
Если бы не поддержка главного редактора "Ведомостей", Сергея Ивановича Чудиновских, Лера бы поставила крест на журналистике.
Чудиновских как-то очень быстро понял расстановку сил в их семейном союзе и для начала отправил Леру на курсы повышения квалификации.
Потом начались командировки, где Лера находила таких людей, что плохо о них писать не получалось. При этом корреспондент Ковалева ни с кем не боролась и меньше всего думала о том, что журналистика - четвертая власть, о чем, кстати сказать, ежеминутно помнил Казик. Валерия просто писала о том, что ей было интересно, - о людях.
И по сей день муж оставался главным экспертом-оценщиком Лериных работ.
Всякий раз, сдавая Завьялову заметку, статью, очерк или интервью, Ковалева волновалась, как в студенчестве, зная, что дома ее ждет разбор полетов.
Сейчас, когда Валерия переехала к маме, у Казимира был только один способ высказать свое мнение - на летучке.
"Станет он гнобить меня при всех или постесняется?" - спрашивала себя Лера перед летучкой. "Неужели он это сделал?" - спрашивала она себя после.
По сути, любые наезды со стороны Казика можно было смело отнести на счет уязвленного самолюбия: муж стоял на коленях, просил остаться, а она ушла.
Но ведь кроме них двоих никто этого не видел. Да и просил Казимир как-то не очень убедительно, и сама просьба скорее напоминала шантаж.
- Сидишь? - Галка приземлилась на соседний стул. - И что теперь? Уволишься?
- Я не знаю, что делать, - честно призналась Лера, забыв про свою обиду на подругу. - Как ты думаешь, он даст мне работать?
- Может, ты пойдешь к нему, помиришься? Правда, я слышала…
- Что?
- Да так. - Галина поднялась со стула. - Пошли, что ли?
- Нет, ну кто так делает? Начала, так уже говори. - Лера поймала Галину за руку.
Бочарникова замялась:
- Да говорят, они сегодня приехали вместе на работу…
Ноги подкосились, в трагическом молчании Лера снова опустилась на стул.
- Нет, он не может так поступить со мной, - отчаянно борясь со слезами, забормотала она, - ведь это не я ему изменила, а он мне. И это просто не по-человечески.
- Сволочь, - злобно прошипела Галка. - Давай закатимся куда-нибудь и напьемся до положения риз?
Предложение подруги не вызвало энтузиазма. Лера стиснула руки, пытаясь понять, каких действий ждет от нее судьба. Что вообще с ней теперь будет? С ее жизнью? С ней самой, с работой?
- Не могу, у меня встреча.
- Позвони и отмени.
- Ладно, - покорилась Лера и достала трубку.
Номер кандидата биологических наук Володи Душкова был вне зоны доступа.
- На паре, наверное. Он преподает, - автоматически объяснила Лера.
- Ничего, еще раз позвонишь, - успокоила подругу Бочарникова и потянула из кабинета. - Поедем прямо сейчас на речку. Купим мясо, вино, разложим костер и посидим. Я сто лет не была на речке, - гудела Галка, подталкивая Леру к выходу.
Как в тумане, Ковалева тащилась за подругой, не слыша большей части из того, что та говорит.
- Он не может так со мной поступить, - защищаясь от страшных мыслей, снова и снова бормотала Лера.
- Еще как может. - Галина вела Ковалеву по редакции, как больного после процедур.
Процедура, которой подверглась Лера, называлась "травля" и вызывала ассоциации с именем вождя всех народов. Интересно, как далеко может зайти Казимир?
- Он далеко может зайти, - словно угадав Лерины мысли, предрекла Галина. - Человек он увлекающийся, сам не остановится. Придется останавливать.
Бочарникова открыла дверь во двор, на котором вели непрекращающуюся войну за место личные авто типографских и газетчиков.
Двор захлебывался в концентрированном аромате одичавшей сирени - здание было обсажено декоративными кустами со всех сторон, - и у Леры моментально разболелась голова.
- Как останавливать? - поинтересовалась Ковалева, когда они оказались возле Галкиного джипа, приютившегося у заплетенных в косицу тонких стволов.
- Что? - Галка уже успела забыть, о чем говорила.
- Как можно остановить Казимира?
- Прыгай, - показала головой на место рядом с собой Бочарникова, и Лера спряталась в машине.
Галка пристегнула себя ремнем безопасности, бросила на Леру быстрый косой взгляд и усмехнулась:
- У твоего мужа куча слабостей, а еще больше - пороков. Главный порок - стяжательство. Оттяпаем у него акции. Пристегнись.
- Акции? - Валерия сморщила лоб, что-то вспоминая, и потянула на себя ремень.
- Акции газеты.
- Он сказал, что делить их со мной не собирается.
- А никто и не говорит о дележе, - выезжая на дорогу, развеселилась Бочарникова.
Место Галина выбрала не случайно: лесок и два ручья образовывали здесь галечные отмели, темная вода в реке тяжело перекатывалась по булыжникам.
Валежник добавлял красоты и дикости этим местам и будил в душе тягу к путешествиям и здоровому авантюризму.
Поставив машину на высоком берегу, Галина вынула из багажника чемоданчик с дорожным набором, бутылку коньяка и контейнер с мясом. Лера тащила пакеты со снедью и дровами.
Спустившись к ручью, подруги с двадцать седьмой попытки развели костер и устроились на поваленном грозой стволе какого-то дерева, выбеленном солнцем и дождями до цвета блонд.
Бочарникова наполнила мельхиоровую стопку коньяком и протянула застывшей в задумчивости Лере:
- Предлагаю выпить за банкротство Казимира Дворяниновича.
- А ты?
- Я за рулем, поэтому коньяк тебе, а я выпью немного вина.
- За банкротство Казимира Дворяниновича, - послушно повторила Лера, но смысл тоста дошел до нее окончательно вместе с коньяком.
Неожиданно Лера обнаружила в себе нерастраченные запасы спортивного азарта настоящей охотницы за имуществом. Она будет делить с Казимиром даже битый "фольксваген", ключи от которого демонстративно оставила на комоде в прихожей, даже… даже… Взгляд Леры упал на разинутую шелковую пасть дорожного чемоданчика для романтических пикников, похожую на миниатюрный вход в Сезам. Даже шампуры и вилки с ложками она будет делить с Казимиром. Вот так.
- Пустим его по миру, подруга, - подстрекала Галина.
- Нужен адвокат по имущественным делам. - На лицо Ковалевой легла тень.
Разрыву с мужем Лера даже в мыслях не решалась придать статус развода. Другое дело - раздел имущества.
- Ну, чего нос повесила?
- Галка, я четырнадцать лет замужем. Как без мужей женщины живут?
- По-разному. Могу устроить тебе парочку экскурсий в неполные семьи.
- Что, все так паршиво?
- В основном паршиво.
- И тебе?
- Бывает, - неохотно отозвалась Галина. - Но нам с тобой повезло - у нас хотя бы детей нет.
- Разве это везение?
- А разве нет? По крайней мере, никто не спрашивает: а кто мой папа, а где мой папа. Однако, девочка моя, мы не об этом с тобой собирались поговорить.
- Да. Мы собирались поговорить об акциях, - снова оживилась Лера, - мне полагается половина всего совместно нажитого имущества.
- Мелко плаваешь.
- В смысле?
- Я имела в виду нечто совершенно, принципиально другое. Я имела в виду захват газеты, - таинственно произнесла Бочарникова, наблюдая за реакцией подруги, известной клуши.
От алчного блеска в глазах Бочарниковой Лере стало неуютно.
- Захват?
Воображение тут же подсунуло апокалиптическую картинку: жалкий старичок-вохровец на проходной, бессильный против людей в масках, вооруженных автоматами, вскрытый сейф в бухгалтерии, изъятие юридической документации и сдержанные рыдания Шурочки Величко… Это было не совсем то, к чему Лера стремилась.
- Конечно, захват! - Галкины глаза горели нездоровым блеском, а невыразительные губы нервно подергивались.
Вид подруги привел Леру в чувство.