В глазах мелькнула улыбка.
- Нет. Всего лишь хотел сказать, что воспитан таким образом, что всех, кто ниже, считаю недостойными. Полученные в наследство деньги, власть и титул дают возможность поступать, как душе угодно.
- Не вижу в этом ничего почетного, - саркастически заметила Джемма. - Считайте, что вам повезло. Могло бы быть не шесть, а четырнадцать. Кто они?
- Дети?
- Нет, матери. Знаю, что одна девочка родилась у благородной дамы, леди Кэролайн Киллигру. А жениться на ней вы отказались.
- Кстати говоря, это не моя дочь.
- Хотите сказать, что она не входит в счастливую шестерку?
- Входит, но всего лишь потому, что состоит на моем содержании. Я же предупредил, что не все так однозначно.
- Какие сомнения? Разумеется, ребенок ваш. Леди Кэролайн сама в этом призналась. А ее отец рассказал моему дяде Эдмунду, что вы не отрицали сам факт прелюбодеяния, однако жениться отказались. Все горячо сочувствовали и… - Она заглянула в серьезные глаза Вильерса и осеклась. - О Господи! Так кто же настоящий отец?
Герцог пожал плечами:
- Понятия не имею. На самом деле я здесь вообще ни при чем, между нами ничего не было. Просто особа пребывала в крайнем отчаянии, и я решил, что, как истинный джентльмен, обязан сыграть роль в сочиненном бедняжкой сценарии.
- Наверное, она надеялась, что вас заставят жениться.
- Не думаю. Если бы она стремилась получить мужа, то обвинила бы кого-нибудь рангом пониже - того, кто клюнул бы на предложенное отцом богатое приданое.
- Значит, вас спас герцогский титул, - кивнула Джемма. - И все же вы героически приняли ответственность.
- Ничего героического, - сухо возразил Вильерс. - Я же отказался жениться. Всего лишь воздержался от констатации того факта, что едва знаком с леди Кэролайн. Она же, в свою очередь, отлично играла роль: на всех балах упорно прожигала меня трагическим взглядом, пока отец не увез шалунью в Канаду. А через несколько месяцев ребенка прислали в Англию, сопроводив компрометирующим письмом в мой адрес. Выхода не было; оставалось одно: признать чужого младенца.
- И вы даже не знаете, где сейчас мать?
- А с какой стати меня это должно интересовать?
- Оригинальная позиция.
- Вот так ребенок и попал в мой выводок.
- А кто же остальные жертвы невоздержанности? Продажные женщины?
Герцог нетерпеливо отмахнулся.
- Ваш ход, Джемма. Я твердо намерен выиграть. Кстати, шлюх среди них нет. Во-первых, я себя чрезвычайно уважаю, а во-вторых, в подобных связях велик риск подцепить дурную болезнь…
- Подробности излишни, - остановила герцогиня. - Если желаете, можете называть этих особ куртизанкам…
- Их положение в обществе не имеет значения, - подчеркнуто перебил собеседник.
Как Джемма и надеялась, герцог слишком увлекся разговором и не заметил, что оставшийся невредимым белый слон угрожал черному ферзю.
- Позвольте не согласиться. Что ни говори, а они воспитывают ваших детей. Трудно представить, что кто-то из этих особ учит малюток играть в шахматы. Зато девочки наверняка получают другие полезные знания.
- В действительности лишь один из отпрысков остается на попечении матери, - честно признался герцог.
- А что с остальными?
- Мой стряпчий обеспечивает им достойное воспитание.
- А вы не вникаете?
- Зачем? Считаете, что…
- Если бы у меня был ребенок, я бы знала, где он находится и чем занимается!
- Итак, в списке отцовских обязанностей уже два пункта, - вздохнул герцог. Он выглядел поразительно невозмутимым. Прежний Вильерс, которого, судя по всему, уже не существовало, давно бы поспешил прочь. - Во-первых, выяснить, где находятся дети, а во-вторых, обучить всех до одного древней мудрой игре.
- Полагаю, необходимо самому заняться воспитанием. Пару недель назад мы уже обсуждали этот вопрос. Правда, я думала, что речь идет всего лишь о двух малютках. - Джемма передвинула пешку и попыталась сосчитать, сколько ходов осталось до атаки на ферзя.
Герцог поднял голову.
- Тогда вы шутили. Надеюсь, что шутите и сейчас.
- Ничуть! Держитесь за пешку, потому что намерены сделать ход?
Он снова взглянул на доску, слегка нахмурился и переставил фигуру на соседнюю клетку.
- Дети должны жить с родителями. Это основной посыл правильного воспитания.
- Не говорите глупостей. У меня нет жены.
- А разве граф Балстон не воспитал дюжину внебрачных отпрысков?
- Граф Балстон был женат.
- И двое из детей по праву принадлежали ей. Дело за малым: найти вам супругу… правильную супругу.
- Такую, которая не станет возражать против плодов моей невоздержанности, потому что сама грешна?
- Урок пошел бы вам на пользу, - поучительно заметила Джемма и, заметив на лице гостя унылое выражение, рассмеялась.
- Считаете, что необходимо жить со всеми своими детьми?
- Ну, как сказать… нет. - Она передвинула слона. - Шах и мат.
Соперник в отчаянии смотрел на ловко подстроенную западню.
- О ужас! Вы отвлекли меня разговором!
- Но как же чудесно вы выглядели, когда представили детей в собственном доме! Просто прелесть!
Вильерс оторвал взгляд от доски.
- Думаю, мог бы взять одного ребенка.
- Что?
- Мог бы взять к себе одного. Как по-вашему, достаточно?
- Достаточно для чего? - Джемма смотрела на собеседника так, словно увидела впервые. - Я всего лишь старалась выиграть партию. И выиграла. Может быть, хотите найти неверный ход, который обусловил поражение?
Герцог пожал плечами:
- Зачем? Вы выиграли. Если позволите, немного посижу и подумаю.
Джемма вскочила.
- Подумаете о том, стоит ли забрать детей? Да я всего лишь хулиганила, Вильерс! Честное слово. После этого за вас не выйдет ни одна приличная женщина. Надо же было наговорить столько чепухи!
Он встал и шагнул навстречу. Герцог был высоким - почти таким же высоким, как Элайджа, оказавшись рядом, Джемма вынуждена была задрать голову.
- Я не хочу жениться на приличной женщине, - медленно произнес он.
Боже милостивый! В его черных глазах появилось странное, прежде неведомое упрямство. Их шутливая дружба продолжалась уже почти год - с тех самых пор, как она вернулась из Франции и предложила шахматный турнир… турнир, который не заканчивался, потому что был обречен на бесконечность… поскольку последняя партия должна была состояться в постели.
- Леопольд, - прошептала Джемма, - вы не должны…
- Должен. Должен смотреть на вещи серьезно, - мрачно перебил герцог. - Вы замужем. Замужем за моим лучшим другом - другом детства. А Элайджа… - Он замолчал, словно решив не произносить тех слов, о которых только что думал, и снова вздохнул. - Элайджа имеет на вас право, а я нет. Единственное, что остается сказать… после встречи с вами идти уже некуда.
Удивительный комплимент проник в душу, в сердце, во все тайные уголки, куда только способно просочиться до боли искреннее признание в любви. Да, где-то в глубине существа все еще жила та юная Джемма, которая до сих пор не простила мужу давней связи с любовницей.
Герцогиня покачала головой. Нет, измена невозможна.
- Мы хотим ребенка, - прошептала она, делая вид, что ничего не знает о болезни супруга.
- А у меня уже есть дети. Думаю, пришло время с ними познакомиться. - Вильерс отступил, и, незаметно для себя, Джемма вытянула руку, словно пытаясь удержать. Слова прозвучали с горькой безысходностью и в то же время с ироничной насмешкой над самим собой.
- Вы еще непременно полюбите, Леопольд. Кому-нибудь удастся завоевать ваше неприступное сердце.
Он молча покачал головой.
- Завтра все собираются в садах Воксхолла. Приезжайте, и я познакомлю вас с самыми прелестными из своих приятельниц.
Герцог поклонился, произнес приличествующие моменту прощания слова и ушел.
Джемма долго сидела перед шахматной доской в глубокой задумчивости. Вильерс изменился, стал совсем другим. Обычно, закончив партию, соперники анализировали ход за ходом, придумывая и разбирая всевозможные комбинации. А сегодня он ушел, проиграв из-за самой примитивной, наивной в своей простоте ошибки. А все потому, что она отвлекла его пустой болтовней.
Но беспокоило иное. Джемма сидела, безвольно глядя на разбросанные в беспорядке фигуры, потому что понимала тайный смысл горячих темных взглядов. Не так-то часто глаза говорят о сокровенном и опасном.
Нет, Леопольд не имеет права испытывать глубокие чувства. Ни к ней, ни к кому-то еще… кроме собственной жены, когда она наконец появится.
Глава 7
К вечеру Элайджа домой не вернулся. В девять Джемма села ужинать в гордом одиночестве; проскучала над тарелкой до десяти и удалилась в библиотеку, где сначала решила шахматную задачу, а потом занялась хозяйственными книгами.
Но на самом деле все это время ее внимание оставалось прикованным к часам. Душа рвалась на части: нетерпеливое желание поскорее увидеть мужа сменилось негодованием и яростным стремлением любым способом заставить его отказаться от ужасных обязанностей члена верхней палаты парламента.
Когда же наконец бледный, опустошенный до полного изнеможения герцог вошел в комнату, она не знала, что сделать в первую очередь: то ли броситься на него, то ли бурно выплеснуть накопившееся раздражение. К счастью, и то, и другое оказалось невозможно: присутствие дворецкого и лакеев обязывало вести себя прилично.