Шаман выл и кружился. Едкий дым стлался низко по земле, разъедая глаза. Шаман упал и забормотал. Чапчагир и его сыновья старались не пропустить ни одного слова шамана.
Стрела человека.
Хо-о-хо-хои...
Стрелу ловите,
Человека ловите.
Хо-о-хо-хой...
Война... война!
Пейте кровь.
Хо-о-хо-хой...
Шаман умолк и заснул. Чапчагир закрыл его желтое лицо ветками пихты.
- Калтача, принеси стрелу - та стрела человека.
Калтача принес стрелу-войну. Чапчагир взял ее в руки:
- Надо хозяина искать. Чапчагир хочет знать, с кем война.
Лишь на другой день люди Чапчагира отыскали в тайге Чалыка. Чапчагир встретил его в своем чуме. Он долго вертел лук храброго Саранчо. И гость и хозяин молчали. Чалык озабоченно и виновато посмотрел на Чапчагира:
- Я должник твоей сайбы. Чем отдавать долг буду?
Чапчагир ответил:
- Эвенк отдает то, что брал.
- Взятого отдать не могу, - опустил глаза Чалык: - чума своего не имею.
- Сайба моя может обождать, - с достоинством ответил Чапчагир и, раскуривая трубку, выпустил серое облако дыма.
Чалык оживился, глаза его забегали, блеснули радостью. Чапчагир заметил это:
- Почему горят глаза у тебя, как у рыси, а молчишь ты, как рыба?
Чалык сделал знак рукой:
- Война!
- С кем?
- С лючами!
- Смерть лючам! - вскочили сыновья Чапчагира, потрясая в воздухе ножами.
Чапчагир сдвинул узкие брови, сощурил глаза и, задыхаясь от злобы, грозно замахал кулаками:
- Лючи большого деревянного чума сделали меня, старого Чапчагира, мальчишкой. Они обманули старого Чапчагира, эвенков побили, пограбили, землю отобрали... Зверь - и тот из лесов наших сбежал, птица улетела... Умирают эвенки...
Вокруг чума Чапчагира собрались эвенки. Чапчагир за руку вывел Чалыка к эвенкам:
- Стрела твоя легкой птицей облетела наши стойбища. Говори эвенкам правду.
Чапчагир протянул Чалыку лук Саранчо, который он до этого не выпускал из своих рук. Чапчагир с сыновьями и Чалык шли впереди, а за ними большой толпой двигались вооруженные эвенки. Шли к старому священному месту: только там могло решиться большое дело. Пройдя перелесок, вышли на широкую поляну. Трава на этой поляне была начисто вытоптана, вокруг белели груды обмытых дождями, изглоданных ветром костей, черепов птиц и зверей. Валялись высохшие оленьи головы с раскидистыми рогами, шкуры зверей, исклеванные воронами. В конце поляны стояла огромная сосна, сплошь унизанная ремешками, шкурками зверей, хвостами белок, лисиц, волков, перьями птиц, костями животных и людей. На середине поляны стоял высокий шест, с вершины которого смотрел на землю глазами-дырами широкоротый деревянный божок.
Шаман ударил в бубен. Собаки жалобно заскулили и поджали хвосты. Чапчагир поднял вверх пику, на конце которой развевался хвост волка:
- Эвенки, война!
- Кто идет на эвенков? - спросил старый охотник Латогир.
- Эвенки идут войной, - с гордостью ответил Чапчагир, храбро потрясая пикой.
- На кого эвенки идут войной? - вновь раздался голос Латогира.
- На лючей! - с еще большей гордостью ответил Чапчагир.
- А кто этот молодой эвенк, какого он рода? - указал Латогир пикой на Чалыка.
- Этот эвенк из рода Лебедь-Панаки.
- Изменник! Он продался лючам! Убейте его - он обманщик!
- В его руках лук храброго Саранчо! - грозно блеснул глазами Чапчагир.
- Он пришел в наше стойбище с краснобородым лючей. Лючу мы связали веревками, бросили в яму.
Чалык рванулся вперед:
- Эвенки! Вот лук Саранчо, он передал его мне умирая! Злые лючи замучили его. Я убежал от них.