Взял Никита с собой лазутчиком Чалыка. Лучшего и не сыщешь: и глазом остер и умом не обижен, а главное речи эвенкийские разумеет.
Вызвался ватажник Степан Громов всполошить бурятские юрты, поднять на войну все бурятские улусы*. Взял он в лазутчики себе Артамошку.
_______________
* У л у с - селение у бурят.
Рыскали по тайге, по лесам дремучим, по бурятским улусам, по стойбищам эвенков Филимоновы посланцы. Наполнялась тайга людским гамом, забушевала в ней невиданная буря.
Чалык и Никита Седой вихрем метались по тайге. Чалык подъезжал к стойбищу и, не слезая с усталого оленя, пускал стрелу-войну. Взвивалась стрела ястребом, схватывал ее старейший чума и тут же садился на оленя и без оглядки летел с нею по чумам своего рода. В одном стойбище зашли Чалык и Никита в чум, чтоб передохнуть и рассказать эвенкам тайну Филимонова похода. Эвенки приняли их за изменников, схватили Никиту и, связав, бросили в яму, а Чалык успел вырваться и убежать.
Быстро стрелу-войну донесли до самого Чапчагира - вожака эвенков. Стар был Чапчагир, но крепок, крутонрав. Схватил он стрелу из рук посланца, повернул ее к огню очага.
- Стар я и глазам своим плохо верю. Калтача, - обратился он к сыну, взгляни-ка ты!
Сын взял стрелу, посмотрел и от неожиданности уронил ее у самого очага. Чапчагир спросил:
- Почему молчишь, сын, что увидели твои острые глаза?
Сын торопливо ответил:
- На мои глаза туман пал, не верю я им... Не позвать ли нам нашего малыша Еремчу? Глаз у него острее лисьего.
- Зови!
В чум вошел младший сын Чапчагира, Еремча. Поглядел он на стрелу, забегал по чуму:
- Это стрела-война. Что ж вы ждете! Война! Война!
- Молод ты еще, Еремча, чтоб отца своего учить. Стрелу-войну я и без тебя вижу. Ты посмотри, хорошо посмотри; чьего рода знак на стреле.
Взглянул Еремча:
- На стреле видят мои глаза два знака: один - Лебедь-Панаки, второй славного Саранчо.
- Не залетел ли в твою голову худой ветер? Посмотри еще!
Еремча вновь ответил то же.
- Кто принес стрелу? - вскочил Чапчагир.
- Стрелу принес нашего рода эвенк Левкай, - враз ответили сыновья.
- Левка-ай? - испуганно протянул Чапчагир и задумался.
Калтача склонился к очагу, долго рассматривал значки на стреле:
- Отец, помню я, эти знаки были на стреле, оставленной в нашей сайбе.
- Бросьте стрелу через плечо в темное место, бегите к Меч-скале, зовите старшего шамана!* - закричал Чапчагир.
_______________
* Ш а м а н - колдун.
Сыновья мигом выбежали из чума, скрылись в тайге.
К вечеру пришел в чум старый шаман. Белые космы закрывали ему глаза, и брел он, как слепой. Привязанные к его одежде кости и зубы зверей, железные и медные погремушки, деревянные божки звенели, стучали, щелкали. Беличьи и соболиные хвосты раздувались на ветру. Шаман хватал воздух сухим беззубым ртом, как рыба, только что выброшенная на берег. Высохшими, желтыми пальцами он держал бубен и колотушку.
Чапчагир подбежал к шаману, но тот рукой сделал знак, и Чапчагир молча отошел. Шаман приказал привести ему белую собаку. Когда собаку привели, он вцепился в нее и в одно мгновение всадил ей под лопатку нож. Собака беззвучно повалилась к ногам шамана, дергаясь в предсмертных судорогах. Горячей кровью собаки шаман вымазал себе лицо, густо намазал губы деревянному божку, бубен и колотушку и пустился с диким воем вокруг чума Чапчагира.
Долго визжал, прыгал и кружился шаман, в исступлении упал, с трудом поднялся на ноги и знаком попросил развести костер. В пылающий костер он бросил убитую собаку и закружился вокруг костра. Остановился, закатил мутные глаза под лоб, оторвал от своего пояса пушистый хвост лисицы и бросил его в костер. Чапчагир и его сыновья принесли из чума по шкуре чернобурой лисицы и тоже бросили их в костер. Пламя вмиг сожрало добычу.