Кое‑кто из хлебавших десерт с вялым интересом в мутном взоре наблюдал, как я накрыл "жучок" на стене крохотной металлической коробочкой.
– Попрошу вашего внимания, – сказал я, громко постучав ложкой по столу, подождал, пока гул голосов стихнет, а потом указал на боковую дверь.
– Сейчас мы все выйдем через эту дверь. Джентльмен, который ее откроет, Баррин Бах, будет вашим провожатым. Все следуют за ним. – Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть бормотание присутствующих. – Сейчас же заткнитесь и не задавайте никаких вопросов. Обо всем узнаете после. Сейчас могу сказать только одно: властям наверняка не понравится то, что мы сделаем.
Все одобрительно закивали, поскольку каждый оказался здесь именно потому, что попирал закон и обводил власти вокруг пальца. Это обстоятельство да еще транквилизаторы в питьевой воде заставили их невозмутимо выполнять дальнейшие мои приказания.
Я остановился у двери, улыбаясь и время от времени похлопывая проходящих по плечу, изо всех сил стараясь не выдать своего беспокойства.
Каждая истекшая минута грозила тем, что массовое бегство обнаружат. Повара и двое охранников мирно спали в кладовой; "жучок" выдавал запись счастливого чавканья, а две другие двери были на запоре – в этом‑то и заключалось самое слабое звено плана. Обычно во время еды в столовую никто не заходил, но бывали и исключения. На счастье я скрестил пальцы за спиной, от всей души надеясь, что нынешний день не станет этим самым исключением.
Наконец последняя согбенная спина скрылась в коридоре, я вздохнул с облегчением, вышел следом и запер за собой дверь. Следуя за своими шаркающими коллегами вниз по лестницам в подсобный коридор, я запирал за собой каждую дверь. То же самое я проделал, миновав подвал и войдя в котельную. Огнеупорная дверь была массивнее прочих, и засов вошел в пазы с приятным лязгом.
Я обернулся и оглядел коллег, удовлетворенно потирая ладони.
– Что происходит? – спросил кто‑то.
– Мы покидаем эти пенаты, – сообщил я, поглядев на часы, – ровно через семь минут!
Легко представить, какой поднялся переполох. Я прислушался к голосам, а потом криком призвал всех заткнуться.
– Нет, я вовсе не сошел с ума! И вовсе я не так стар, как выгляжу. Я позволил себя арестовать и водворить сюда по одной‑единственной причине: чтобы взломать эту цитадель. Теперь позвольте пройти – вот именно, расступитесь, спасибо – к той стене. Может, вам известно, а может, и нет, но тюрьма выстроена на склоне холма. Это означает, что хотя здание и утоплено в землю и скалы, мы сейчас находимся на одном уровне с проходящей рядом дорогой. Будьте добры, отойдите в дальний угол. Да, вот именно. Как видите, я размещаю на стене направленный заряд макротермита. Стоит его зажечь, как он не только загорится, но и прожжет себе дорогу наружу.
Зэки в напряженном молчании следили, как я леплю аляповатое кольцо из тестообразной массы, поливаю его изолирующим составом и вгоняю запал.
– Сбейтесь в компактную группу, отойдите как можно дальше, – распорядился я, глядя на часы. Когда до выхода осталось пять секунд, я стукнул по бойку и поторопился присоединиться к остальным.
Наступил самый драматический момент представления. Запал вспыхнул, и стену прочертило огненное кольцо. Оно потрескивало, сыпало искрами и дымило. Помещение заполнилось густым дымом, многие закашлялись, пока вентиляторы трудолюбиво не отсосали дым. Потом я размотал брандспойт с висевшей на стене катушки, открутил вентиль и окатил стену холодной водой. Взвились клубы пара, вызвав вопли ужаса и еще более натужный кашель.
Когда треск и шипение утихли, я завернул вентиль и устремился вперед. Хорошенько примерившись, ударил ногой в центр выжженного на стене круга, и, к моей великой радости, тот с грохотом обрушился наружу.
– Погасить свет! – приказал я, и Баррин щелкнул выключателем.