– Погасить свет! – приказал я, и Баррин щелкнул выключателем.
Снаружи землю заливал свет уличных фонарей, открывая взору скатанный рулоном ковер. Рулон начал вращаться, и его снабженный гибким приводом конец вполз в отверстие. Как я и заказывал, ковер был красным.
– Уходим по одному! Не разговаривать и не касаться ни земли, ни стен. Оставаться на ковре, он теплоизолирующий. Баррин – сюда!
– Джим, сработало, действительно сработало!
– Твоя вера прямо за душу берет. Перед уходом проверь, все ли вышли.
– Будет сделано!
Я влился в колонну бредущих на подгибающихся ногах старцев, торопливо миновал ковер и рванулся к жене, одетой в аккуратно подогнанную по фигуре форму водителя.
– Любимая!..
– Заткнись, – отрезала она. – Вон автобус. Сажай их внутрь.
И действительно, неподалеку стоял автобус с включенным двигателем и освещенным салоном. Большой транспарант на борту гласил:
УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕНСИОНЕРОВ. – Сюда, – велел я, направил ближайшего беглеца в нужную сторону, и подвел его к дверям. – Идите в конец, найдите свободное сиденье. Наденьте лежащую там одежду и парик. Вперед!
Я повторял это вновь и вновь до подхода Баррина. Он сменил меня, пока я сгонял к автобусу отставших. Анжелина тоже вошла и молча уселась на водительское место.
– Все погрузились! – сообщил я как можно радостнее.
– Двери закрываются, отправляемся! Я уже проделала это однажды, много лет назад, только тогда были велосипеды.
Я обернулся и одобрительно оглядел седые парики и платья – оказалось, в автобусе расположилась толпа пожилых дам.
– Отлично сработано! – крикнул я. – Преотличнейше!
И действительно, все шло отлично. Если не брать в расчет ледяного молчания моей женушки, все шло прямо‑таки идеально. Мы весело катили сквозь ночь и были уже далеко за пределами города, когда впереди замаячил полицейский пост. Я влез в платье, нахлобучил парик и начал дирижировать сборищем леди, распевающих: "Мы на лодочке катались..." Не успел автобус затормозить, как нам велели ехать дальше. Пока мы набирали скорость, раздалось множество писклявых воплей радости; на прощание дамы помахали полицейским кружевными платочками.
Время подбиралось к полуночи, когда фары автобуса осветили щит с надписью: ПРИЮТ БЛАГОРОДНЫХ ДАМ "ПОГОДИ НЕМНОЖКО". Я выскочил, открыл ворота и закрыл их за автобусом.
– Заходите в дом, леди, – пригласил я. – Чай с пирогами ждет вас – а заодно и бар.
Последние слова были встречены хриплым ревом удовольствия, и дамы устремились внутрь, по пути теряя платья и парики. Анжелина посигналила мне, и я поспешил к ней.
– И что я ему скажу?
– По‑моему, ты на меня сердилась?
–Это давно прошло. Всего лишь... Он стоял поодаль и смотрел, как мы разговариваем, а потом медленно подошел.
– Я должен поблагодарить вас обоих – за все, что вы для нас сделали.
– Так уж получилось, Пепе, – ответил я. – Правду сказать, мы затеяли это дело, чтобы вытащить тебя. А идея большой операции... возникла несколько позже.
– Значит, ты не забыла меня, Анжелина? Я узнал тебя сразу же.
Он ласково улыбнулся, и глаза его увлажнились.
– Идея принадлежала мне, – поспешил вставить я, пока события не вышли из‑под контроля. – Я. узнал о тебе в новостях и почувствовал, что обязан что‑то предпринять – хотя бы во имя прошлого. Ведь это я арестовал тебя за кражу крейсера.
– А я сбила тебя с пути, – твердым голосом сказала Анжелина. – Мы чувствовали, что на нас лежит определенная ответственность.
– Особенно если учесть то обстоятельство, что мы много лет состоим в счастливом браке и нажили двух чудесных сыновей.