— Ты принес чего-нибудь?
Она просунула руку в узкую ямку, которую Серый раскопал за две перзые ночи. Лодочный сарай стоял на камне, поэтому подрыть глубже псу не удалось, но рука Хёрдис проходила. В яме по ту сторону стены ее пальцы наткнулись сначала на мокрый нос и горячий язык Серого, потом коснулись шершавого, сухого куска хлеба. Хёрдис вытащила его из дыры, отерла землю подолом платья и жадно впилась зубами в добычу. Фрейвид велел ее не кормить, пока она не «вспомнит», куда запрятала огниво. Но Серый неизменно каждую ночь приносил хозяйке то кусок хлеба, то сыр, то селедку с горохом или овсянкой в брюшке, то даже мясо. Должно быть, ему стоило немалых усилий не съесть добычу самому, но он оказался настоящим другом.
— Посмотрим, кто кого переупрямит! — бормотала Хёрдис, с трудом прожевывая сухой хлеб.
В ее распоряжении была целая бочка с водой, но вода застоялась и пить ее можно было только зажав пальцами нос. Но даже зто не могло заставить Хёрдис сдаться. Упрямства в пей хватило бы на настоящую великаншу.
Неизвестно, стала бы она есть то, что приносил ей Серый, если бы знала, что хлеб к сыр ему в зубы вкладывают руки Ингвильды. Но Серый не рассказывал ей, где берет свою добычу, и Хёрдис полна была решимости упрямиться до конца…
— Опять ничего? — спросил Фрейвид, по лицу Стейна поняв, с чем тот пришел. А именно — ни с чем.
Работник уныло кивнул. Подробности ответа Хёрдис, касавшиеся его самого, он предпочел оставить при себе. Подобная неприятность случилась не с ним одним. Зловредная ведьма, как оказалось, о каждом в усадьбе знает какую-нибудь гадость, и каждый пришедший к ней слышал о себе и своих близких кое-что любопытное, но малоприятное. Уже не в одной голове зародилась мысль о «случайном» пожаре в лодочном сарае, и руки обиженных ведьмой обитателей Прибрежного Дома удерживал только страх перед Фрейвидом хёвдингом. Ведь он так и не получил назад свое огниво, а значит, ведьме еще не пора умирать.
На одиннадцатый день к лодочному сараю явился сам Фрейвид хёвдинг.
— Эй, Хёрдис! — крикнул он. — Скажи мне что-нибудь учтивое и почтительное, чтобы я знал, что ты еще жива.
— Ничего я тебе не скажу! — злобно огрызнулась из сарая ведьма. — Мучайся!
Фрейвид удовлетворенно кивнул. Асольв подтолкнул Ингвильду локтем. Они пришли вместе с отцом, но их Фрейвид оставил поодаль, на сосновом склоне, чтобы они не слышали его беседы с Хёрдис.
— Если я хоть немного тебя знаю, тебе не нравится сидеть взаперти, — продолжал Фрейвид.
— Очень даже нравится! — тут же отозвалась непочтительная дочь. — Никогда раньше меня таг; часто не спрашивали, здорова ли я и не скучаю ли. Когда еще такого дождешься?
— Но все же мне думается, что ты предпочла бы бегать со своим псом по холмам и лесам, — сказал Фрейвид. — Кстати, тут заезжал Торгнюр Сова и предлагал купить Серого. Сказал, что ему нужен хороший пес — сторожить ночью двор, а то рядом в лесу завелся какой-то беглый раб и пытается залезть во двор поживиться чем-нибудь. Как ты думаешь, сколько стоит запросить за твоего бездельника?
Хёрдис не ответила, и Фрейвид еще раз кивнул сам себе.
— Я бы на твоем месте тоже помалкивал, — продолжал он. — Если бы знал, что буду жить ровно столько, сколько буду молчать. Но ведь можно повернуть и все наоборот. Давай условимся: ты отдаешь мне огниво, а я забуду о том, что мои гости фьялли просили тебя утопить. Как тебе это нравится?
— Я подумаю, — важно ответила Хёрдис.
На самом деле она не поверила ни одному слову. Она достаточно хорошо знала своего отца. Если он собирается нарушить слово, данное фьяллям, то обещание, данное ей, будет стоить не дороже морской пены.
— Подумай, подумай, — добродушно согласился Фрейвид.