— Торгнюр обещал завтра-послезавтра заглянуть еще раз, вот тогда и я опять к тебе зайду. А ты подумай.
И Фрейвид, вполне довольный состоявшейся беседой, зашагал от моря вверх по Сосновой горе. Он был достаточно умен, чтобы связать упрямство Хёрдис с многочисленными следами Серого вокруг сарая. Иной глупец приказал бы немедленно засыпать ямку, отлично видную под стеной, и привалить камнем, но Фрейвид не был глупцом. Он не хотел, чтобы ведьма умерла от голода раньше, чем отдаст огниво. А она охотнее умрет, чем отдаст. Сам Фрейвид поступил бы точно так же, а негодная дочь, как ни обидно, уродилась нравом в него.
Ингвильда и Асольв ждали отца, сидя на мшистых камнях у тропы.
— Она думает! — ответил Фрейвид на их вопросительные взгляды.
— А мы думаем вот что, — сказал Асольв и для бодрости оглянулся на сестру. — Может быть, все же мне съездить в Тюрсхейм? Хёрдис может упрямиться очень долго. А огниво нам нужно. Мало ли что может случиться…
Ингвильда кивнула в знак согласия. Она знала о замысле отца продать Серого, а раз так, то тогда носить хлеб Хёрдис придется ей самой. И тявкать по-собачьи за стеной сарая — а ке то Колдунья еще откажется брать еду.
— А еще можно спросить у Большого Тюленя, — предложила Ингвильда. — Может быть, так будет дажелучше. Он-то знает, куда Хёрдис спрятала огниво.
— Большой Тюлень? — Фрейвид был озадачен и далее остановился посередине узкой тропы. — Но как с ним разговаривать? Кто-нибудь когда-нибудь видел его в человеческом облике?
— Нет, но бабушка… Помнишь, однажды она спрашивала у него, стоит ли тебе идти с конунгом в поход на вандров? В тот самый, из которого вернулся один корабль из десяти? Она тогда принесла жертвы Тюленьему Камню, потом вынула руну, и это оказалась руна «хагаль». Может быть, нам стоит попробовать и теперь?
— Может быть, и стоит, — задумчиво поглаживая бороду, отозвался Фрейзид. — Может быть, и стоит…
Эта мысль неожиданно понравилась ему. С духом побережья Фрейвид жил в ладу и не так опасался его, как Сиггейра из святилища Тюрсхейм.
— Но кто будет говорить с ним? — спросил он. — Если уж ты это придумала, то ты это и сделаешь.
— Ой, нет! — Ингвильда испугалась. — Я думала, ты сам…
— А я думаю, что это дело как раз для тебя! Теперь тебе это по силам.
— Ты справишься! — бодро уверил ее Асольз и дружески пожал плечо сестры. Сыну рабыни казалось, что благородная кровь сама по себе одолеет все преграды. — Вспомни, ведь ты же справилась с «гки-лой смертью»!
Ингвильда растерянно улыбнулась з ответ и подавила печальный вздох. Теперь даже самые страшные дни разгула «гнилой смерти» представлялись ей прекрасными, потому что тогда здесь был Хрод-мар. Ингвильда жалела, что тогда не умела оценить своего счастья, как оценила его теперь, когда от Хрод-мapa ей остались только воспоминания и золотой перстень, который он подарил ей возле «смотрельно-го камня» и который ей приходилось прятать от отца. Мать утешала ее, говорила, что скоро она успокоится и заживет как прежде, как до встречи с фьяллями, мирно и счастливо. Ингвильда была благодарна ей за сочувствие, но знала, что возврата к прежней жизни для нее не будет уже никогда. Теперь она могла быть счастлива только совсем новым счастьем — с Хродмаром. Раньше она была сама по себе, а теперь стала половинкой разорванного целого. Покой и счастье вернутся к ней только с Хродмаром сыном Кари из Фьялленланда.
Вот только время для нее совсем не двигалось и возвращение Хродмара оставалось где-то далеко-далеко. Мир потускнел и погас, как будто лето разом кончилось и пришла зима. Все прежние занятия казались скучными и постылыми. Стараясь побороть тоску, Ингвильда лихорадочно хваталась за любую работу, лишь бы заняться чем-то.