Краска схлынула с ее лица, глаза стали огромными. Фру Стейнвёр отшатнулась от брата, прижала руку ко рту и застыла, точно замороженная.
— Что… что с моим сыном?.. — почти в беспамятстве от ужаса пробормотала она, боясь самого страшного и не желая верить, что это возможно.
— Хродмар тоже болел… — сказал Модольв. Глаза Стейнвёр стали как две стеклянные бусины', и он не смог дольше тянуть. — Он жив, сестра, жив! Он совсем выздоровел. Вот только не знаю, сможешь ли ты теперь узнать твоего сына. От прежнего Хрод-мара остались только глаза и волосы. А остальное…
Из глаз Стейнвёр хлынули слезы, словно весеннее солнце могучим ударом тепла растопило зимние льды в горах.
— Где… где он? — нетерпеливо воскликнула она. В ней кипели разом и тревога, и облегчение, и гнев на брата, который так ее напугал.
— Он там, на берегу, возле корабля. Он не знает, как показаться тебе на глаза…
Фру Стейнвёр, не находя слов и не в силах справиться с судорогой в горле, досадливо махнула на него руками и бросилась бежать за ворота.
Хродмар медленно шел знакомой дорогой к усадьбе, уже чувствуя, как сейчас вопьются в его лицо десятки изумленных, испуганных, недоумевающих глаз домочадцев. Вот впереди показались ворота усадьбы с двумя старыми медвежьими черепами на верхушках воротных столбов; вот маленькая женская фигурка вылетела из-за створок и со всех ног бежит ему навстречу. У Хродмара дрогнуло сердце, стукнулось где-то возле горла: с одного взгляда он узнал мать. Да и как можно не узнать ее? Она бежала как на пожар, подол рубахи путался у нее в ногах, длинные концы головного покрывала вились за спиной, едва поспевая, а руки были протянуты вперед. И Хродмару вдруг стало нестерпимо стыдно. Как он мог подумать, что мать не узнает его? Или что он станет менее дорог ей?
Стейнвёр подбежала, только мельком глянула в лицо Хродмару и сильно обняла его, как будто сына у нее отнимали.
— Мальчик мой! — вскрикнула она сквозь слезы. — Как вы меня испугали! Вот же дурень мой братец! «Гнилая смерть»… Он так говорил, как будто ты умер!
— Я не умер, матушка, — ткхо сказал Хродмар, поверх головы фру Стейнвёр глядя на подходящего отца, на людей за его спиной. — Но у нас умерло двадцать семь человек.
— Это много! — Стейнвёр оторвалась от груди Хродмара, но одной рукой держалась за его плечо, вытерла лицо краем головного покрывала. — Это очень много для торгового похода! — взяв себя в руки, сказала она. — А конунг ждал вас с таким нетерпением, как будто вы должны привезти ему невесту. Он…
— Он уже хотел посылать Халльмунда Могучего искать вас, — добавил Кари ярл, подходя ближе. — Он ждет железа… А железо вы привезли?
— Железо мы привезли, — подтвердил Хродмар. Он заметил, как скользнул по его лицу взгляд отца — скользнул и метнулся в сторону. Даже самым близким и любящим людям нелегко привыкнуть, что у него теперь совсем другое лицо.
— Ничего, ты ведь остался тот нее самый! — Стейнвёр, перекинув взгляд с мужа на сына, бодро похлопала Хродмара по плечу. Опомнившись от первого потрясения, она снова обрела равновесие и доброе Расположение духа. — Змея меняет шкуру каждый год и все же остается змеей. Так и человек — если ты был достойным человеком раньше, то и в новой шкуре ты им останешься. А что до невест…
— У меня теперь есть невеста! — поспешно сказал Хродмар. Ему было немного жаль мать, на которую обрушивалось разом столько новостей, но он считал, что родным нужно узнать все сразу и ко всему сразу начинать привыкать. — Простите, что я выбрал невесту, не спросив вас, но я не мог иначе.