А вот как действуют германские легионы императора Вителлия: «рассыпавшись по колониям и муниципиям вителлианцы крали, грабили, насиловали… Легионеры хорошо знали места, они выбирали самые цветущие усадьбы, самых богатых хозяев, нападали и грабили, если кто сопротивлялся – убивали…» ([107] II, 56).
Не лучше действуют и легионы, пришедшие из Придунайских провинций и присягнувшие императору Веспасиану. Вот что они вытворяют в богатом городе Кремона в Италии: «сорок тысяч вооруженных солдат вломились в город… Ни положение, ни возраст не могли оградить от насилия, спасти от смерти. Седых старцев, пожилых женщин, у которых нечего было отнять, волокли на потеху солдатне. Взрослых девушек и красивых юношей отнимали друг у друга солдаты, за них дрались и убивали. Одни тащили деньги и сокровища храмов, другие, посильнее, нападали на них и отнимали добычу. Некоторые не довольствовались богатствами, бывшими у всех на виду, - рыли в поисках спрятанных кладов землю, избивали и пытали людей. В руках легионеров пылали факелы и, кончив грабеж, их кидали потехи ради в пустые дома и разоренные храмы. … Грабеж продолжался четыре дня… Так на двести восемьдесят шестом году своего существования погибла Кремона» ([107] II, 33). И чем же провинился этот город? Оказывается, своим богатством – это был торговый город, удачно расположенный на торговых путях, благодаря чему процветал и богател. Судя по всему, именно поэтому, пишет Тацит, «легионеры издавна ненавидели жителей Кремоны»; да еще, как назло, «в городе была ярмарка и благодаря ей Кремона, и без того не бедная, выглядела сказочно богатой» ([107] II, 32, 34). Впрочем, грабежу подвергся и сам Рим, где солдаты победившей армии Веспасиана под надуманными предлогами врывались в дома богачей и грабили их, убивая всех, кто оказывал сопротивление ([107] IV, 1).
Имеется целый ряд примеров какого-то патологического недоверия и ненависти со стороны солдат к сенаторам, высшим чиновникам и офицерам. Выше уже говорилось о том, что Вителлию пришлось казнить ряд таких чиновников и офицеров по требованию солдат.Такое же отношение к богатым аристократам мы видим со стороны солдат императора Отона.Однажды они заподозрили в измене императору большую группу сенаторов – они начали следить за ними и иногда «осыпали сенаторов бранью и оскорблениями, нарочно, чтобы найти повод начать резню». В итоге «едва не погибло множество сенаторов» ([107] II, 52, 54). В другой раз солдаты Отона заподозрили в измене одного из высших офицеров, который занимался погрузкой оружия. Солдаты «стали обвинять центурионов в измене, кричали, будто они хотят погубить Отона и для того вооружают сенаторских клиентов» ([107] I, 80). В итоге солдаты ворвались в дом к Отону в то время, когда у него ужинало большое количество сенаторов и офицеров, они им стали угрожать, двоих из них ранили и, наверное, всех бы перебили, если бы Отон, рыдая и умоляя, не сумел их утихомирить и выпроводить. Еще один подобный случай произошел с солдатами императора Вителлия: они заподозрили, что его хотят убить высшие офицеры, ворвались в его дом, где шел пир, и стали требовать казнить одного из них ([107] II, 68). Эти примеры напоминают тот антагонизм, который был у солдат Красной Армии во время гражданской войны 1918-1920 гг. по отношению к царским офицерам, дворянам, помещикам и другим «эксплуататорам трудового народа».
О ненависти к богатым говорит и такой факт. Когда пришедший к власти Гальба решил отобрать все имущество, что Нерон раздарил своим фаворитам и помощникам, то, как пишет Тацит, «многие ликовали при мысли, что те, кого Нерон обогатил, станут беднее тех, кого он обобрал» ([107] I, 20).
Конечно, эта ненависть к богатым, которая видна в приведенных выше примерах, шла рука об руку просто с желанием нажиться на воцарившихся беспорядках и беспределе. Солдаты беззастенчиво грабили и насиловали, и не всегда только богатых.