– Джек, почему бы тебе не перестать пить пиво и не задуматься над тем, как провести остаток жизни?
Когда за ней закрылась дверь, Джек тяжело оперся о стену и обхватил голову с такой силой, что, казалось, она вот-вот треснет.
В маленькое грязное окно он наблюдал, как автомобильный номер с тщеславной надписью исчезает за завесой снежинок. Он сел и вновь посмотрел на газетные заголовки.
Лютер хотел расторгнуть их соглашение, но это было уже невозможно. Сцена была подготовлена. Все желали увидеть этот суд. Дело подробно анализировалось в телевизионных новостях, фотографию Лютера, должно быть, видели сотни миллионов людей. Уже проводились опросы общественного мнения относительно виновности или невиновности Лютера, и их результаты были явно не в его пользу. И Горелик уже потирал руки при мысли о том, что благодаря этому делу он через несколько лет окажется в Генеральной прокуратуре. А в Вирджинии генеральные прокуроры часто претендуют на пост губернатора и добиваются своего.
Невысокого роста, лысеющий, громкоголосый Горелик, выступая в суде, извергал слова с такой же скоростью, как пулемет. Грязные приемчики, сомнительная мораль, постоянное ожидание первой же возможности, чтобы всадить нож тебе в спину. Таким был Джордж Горелик. Джек понимал, что предстоит долгая и трудная битва.
А Лютер молчал. Он был запуган. И какое отношение к этому страху имела Кейт? Сплошные неясности. И Джек собирался завтра в суде заявить о невиновности своего подзащитного, хотя у него не было абсолютно никакой возможности это доказать. Впрочем, доказательство было делом истца – государства. Проблема заключалась лишь в том, что они уже, возможно, имели достаточно улик для вынесения приговора. Джек будет драться до последнего, но его клиент уже отбыл три тюремных срока, хотя и не входил в конфликт с законом в течение последних двадцати лет. Но им будет на это наплевать. Почему? Потому что на Лютере можно было закончить трагическую историю. Отличная иллюстрация провала трех предупреждений. Три тяжких преступления, и твоя жизнь закончена. В главной роли – Лютер Уитни.
Он швырнул газету в угол комнаты, убрал осколки стекла и остатки разлитого пива. Он потер шею, пощупал соскучившиеся по нагрузке мышцы рук и пошел в спальню, чтобы переодеться в спортивную форму.
* * *
Спортивный зал Ассоциации молодых христиан находился в десяти минутах езды. К своему удивлению, Джек нашел место для парковки прямо перед зданием и вошел внутрь. Водителю следовавшего за ним черного седана, напротив, не повезло. Ему пришлось несколько раз объехать весь квартал и, наконец, припарковаться в отдалении, на другой стороне улицы.
Водитель протер боковое стекло и осмотрел фасад здания. Наконец, приняв решение, он вышел из машины и взбежал по ступенькам. Оглядевшись по сторонам, он еще раз посмотрел на сверкающий “лексус” и затем медленно прошел внутрь.
Сыграв три игры, Джек почувствовал, что обливается потом. Он присел на скамейку и наблюдал, как по спортивной площадке продолжают неутомимо бегать подростки. Один из долговязых чернокожих парней в свободных шортах, футболке и растоптанных кроссовках бросил ему мяч. Джек швырнул его обратно.
– Все, ребята, с меня хватит.
– Эй, дядя, ты что, устал?
– Нет, просто слишком стар.
Джек поднялся, потер гудящие от усталости ноги и направился к выходу.
Подойдя к машине, он почувствовал на своем плече чью-то руку.
* * *
Джек вел машину и косился на своего нового пассажира. Сет Фрэнк изучал интерьер “лексуса”.
– Эти машины очень хвалят. Не сочтите за бестактность, сколько она стоит?
– Со всеми накрутками сорок девять пятьсот.
– Дьявольски дорого! За год я собрал бы намного меньше.
– Как и я в недалеком прошлом.
– Я слышал, общественным защитникам неважно платят.
– Вы не ослышались.