Если же у него имеется что то срочное для меня, он через Фрица передает, чтобы я поднялся к нему наверх. Если же
вопрос более или менее тривиальный, он вызывает меня по внутреннему телефону.
В ту пятницу утром не было ни сообщения через Фрица, ни телефонного звонка, и после долгого ленивого завтрака на кухне, не выяснив ничего нового
о ходе расследования «Кукурузного убийства», так оно было названо в газетах, я пошел в кабинет и занялся корреспонденцией. Если Вулф посчитал
необходимым сохранить поручение Сола в строжайшей тайне, он может питаться перезревшей кукурузой, сваренной в подсоленной воде, все равно я ни о
чем его не спрошу. Оскорбленный в своих лучших чувствах, я решил отправиться на прогулку, и пошел на кухню предупредить об этом Фрица, но тут
раздался телефонный звонок.
Я поднял трубку и услышал женский голос, сообщивший мне, что со мной разговаривает секретарь мистера Бернарда Росса, поверенного мисс Сьюзен Мак
Леод, что мистер Росс очень бы хотел поговорить с мистером Вулфом и мистером Гудвином в удобное для них время. Он будет крайне признателен, если
они позвонят к нему в офис, предпочтительно сегодня же утром. Он надеется с ними встретиться у себя в ближайшее время.
Я бы с удовольствием сообщил Вулфу, что Бернард Росс, знаменитый адвокат, не знает, что Ниро Вулф, знаменитый детектив, никогда не выходит из
дома по делам, но поскольку я решил с ним не разговаривать, мне пришлось от этого отказаться. Я ответил секретарю, что Вулф не сможет, а я смогу
и подъеду, пошел на кухню и предупредил Фрица, что, вероятно, вернусь к ленчу, сунул в карман мое письменное заявление на двенадцати страницах и
удалился.
Я действительно успел вернуться только к ленчу. Росс продержал меня у себя дома два с половиной часа, это включая то время, когда он читал и
перечитывал документ. Когда мы расстались, он знал почти все то, что было известно мне, но не абсолютно. Я опустил кое какие мелочи, которые для
него не были существенными, к примеру, что Вулф куда то отправил Сола Пензера с неизвестным мне поручением. Зачем было об этом упоминать, когда
это было сплошные вопросительные знаки.
Я бы предпочел позавтракать в другом месте, скажем, в ресторане Рустермана, а не сидеть за одним столом с Вулфом, но он все равно не
обеспокоился бы из за моего отсутствия.
Войдя в дом, я услышал, как он разговаривает с Фрицем в столовой, и прошел сначала в кабинет, и там, под пресс папье на моем столе, увидел
четыре десятидолларовые бумажки. Не дотронувшись до них, я направился в столовую и сказал «доброе утро», хотя оно мне добрым не казалось.
Вулф кивнул, продолжая накладывать на тарелку креветок из кастрюли, над которой поднимался пар.
– Добрый вечер. Эти сорок долларов на твоем столе можно вернуть в сейф. У Сола не было расходов, я ему заплатил шестьдесят долларов за шесть
часов работы.
– Его ежедневный минимум восемьдесят.
– Столько бы он не взял. Он вообще не хотел ничего брать, потому что это наше личное дело, но я настоял. Этот салат из креветок приготовлен не с
луком, а с чесноком. Мне так больше нравится, но Фриц хочет слышать твое мнение.
– С удовольствием скажу. Запах потрясающий, надо признаться.
Я уселся.
Не подумайте, что впервые возник вопрос, у кого из нас больше выдержки или упрямства. Предполагалось, что я взорвусь, потребую, чтобы мне
сообщили, где и как Сол провел шесть часов, а Вулф милостиво объяснит, что вчера вечером во время моего отсутствия ему пришла в голову мысль
сделать то то и то то, но поскольку ему не было известно, где я пропадаю, он был вынужден вызвать Сола.