Удар был точным, Джей тут же выбыл из строя, но Маслову удалось схватить меня за левое запястье. Это было уже опасно. Мне
пришлось снова нагнуться и ударить его локтем по животу. Тут он допустил ошибку: вздумал схватить меня за правое запястье, полностью открылся, я
прыгнул на него, зажал правой рукой, сбил с ног и нажал коленом на шею.
– Хотите услышать, как она хрустнет? – спросил я его, что было проявлением дурных манер, поскольку он не смог бы ответить. Я чуть ослабил зажим
и сказал:
– Ломать шею противникам не в моих привычках, но физиономию вам я изрядно помял, так что ваша улыбочка будет выглядеть довольно жалко…
Потом взглянул на Джея:
– Если у вас такая петушиная натура, вам надо брать уроки. Из Маслова получится неплохой педагог, но я не уверен, что он не научит вас
гангстерским приемам борьбы. А для крупного работника…
Поднявшись с пола, я вежливо сказал:
– Не затрудняйте себя, меня провожать не требуется.
И вышел.
Я все еще дышал излишне учащенно, когда оказался на боковой дорожке. В лифте я успел привести в порядок волосы и галстук. Часы показывали
двадцать минут одиннадцатого. В том же лифте я решил позвонить по телефону, поэтому дошел до Мэдисон авеню, нашел будку телефона автомата и
набрал один из номеров, который знал лучше таблицы умножения. Мисс Лили Роувен была дома и с радостью ожидала моего приезда, поскольку я ей
должен был многое рассказать. Я прошагал двенадцать кварталов до Шестьдесят третьей улицы, где под крышей расположена ее мастерская.
Поскольку это не было дело Вулфа, где нужно было соблюдать интересы клиента, и поскольку именно Лили по моей просьбе взяла шефство над Сью, я ей
нарисовал полную картину. Ее основная реакция была такова: а) что она не винит Сью, и у меня тоже на это нет оснований, я должен чувствовать
себя польщенным; б) что я должен каким то образом вызволить Сью из беды, не изобличая человека, который избавил мир от такой мрази, как Кеннет
Фабер; в) что если все же его надо изобличить и привлечь к ответственности, то она молит небо, чтобы им оказался не Карл Хийдт, потому что во
всем Нью Йорке не было другого мастера, который бы так удачно шил ей платья и особенно костюмы. Она направила к Сью адвоката, Бернарда Росса, он
уже с ней повидался и час назад позвонил, что ее арестовали без права освобождения под залог, но что к утру он решит, как действовать дальше.
Было уже начало второго, когда я вылез из такси перед нашим старым особняком из коричневого камня на Тридцать пятой Западной улице, включил
свет, не предполагая, что меня поджидает такой сюрприз в кабинете; на моем столе под пресс папье лежала записка, написанная рукой Вулфа:
«АГ: утром Сол возьмет машину, возможно, на целый день. В данный момент его машина не может быть использована».
Тогда я прошел к сейфу, открыл дверцу, достал журнал с записью текущих расходов и убедился, что там имеется новая запись на сто долларов.
Я запер дверь, положив журнал на место и набрав цифры кода, сел на стул и задумался. Вулф вызвал Сола, тот приехал и получил задание, для
выполнения которого ему потребовалась машина. Черт побери, что за задание? Уж не прокатиться ли до Путнам Каунти за кукурузой, которая была
заказана на пятницу; для этого ему пришлось бы выехать утром, да и зачем было ему давать сотню долларов на возможные расходы.
Но если это было действительно совместное расследование, меня следовало бы на худой конец заранее поставить в известность, если вообще не
посоветоваться. Но когда я поднялся к себе наверх и приготовился лечь спать, все эти обиды отошли на задний план, осталось только любопытство: в
чем заключается задание Сола, бога ради, кто мог мне сказать, куда он поехал на моей машине?
Вулф всегда завтракал у себя в комнате, Фриц приносит ему еду на подносе, и, как правило, я не вижу его до одиннадцати часов, когда он
спускается вниз из оранжереи.