Итутжераздалсякрикбарона:
– Картины!.. Сервант!..
Онзаикался, задыхался, протягиваярукикпустымместам, копустевшимстенам, изкоторыхторчалигвозди, гдеещевиселитеперьненужныеверевки. Ватто–исчез! Рубенсы–похищены! Гобелены–сняты! Витриныдлядрагоценностей–опустошены!
– ИмоиканделябрывстилеЛюдовика XV в…Иподсвечникрегентства!.. Ибогородицадвенадцатогостолетия!..
Онперебегалсместанаместоврастерянности, вотчаянии. Называлуплаченныецены, подводилитогипотерям, нагромождалчисла, ивсеэто–вперемешку, нечленораздельно, неоконченнымифразами. Онтопалногами, корчился, сходясумаотяростиистрадания. Словновконецразоренныйчеловек, готовыйпуститьсебепулювлоб.
Иесличто-нибудьмоглоегоутешить, тотолькоизумление, охватившееГанимара. Невпримербарону, инспекторнебылвсостояниипошевелиться. Словноокаменев, онблуждающимвзоромокидывалокружающее. Окна? Заперты. Замкинадверях? Нетронуты. Иникакихпроломоввпотолке. Следоввзломавполу? Всебыловполнейшемпорядке. Все, очевидно, исполненометодически, побезошибочному, логичномуплану.
– АрсенЛюпэн…АрсенЛюпэн… –бормоталонвполнейшейподавленности.
Онподскочилкобоимагентам, словногневеговдругподхлестнул, яростновстряхнулих, сталругать. Ниодин, однако, непроснулся.
– Ихусыпили!
– Нокто?!
– Вотеще! Он, чертеговозьми! Либоегобанда, подегоруководством. Это–вегоманере. Егопочерк, ошибкинеможетбыть.
– Втакомслучаеяпогиб, всепропало.
– Да, всепропало.
– Ноэтожеужасно! Чудовищно!
– Жалуйтесьвполицию.
– Кчему?
– Дьявольщина! Надопопытаться, управосудия–своивозможности.
– Правосудие! Поглядитехотябынасебя…ВэтусамуюминутуВымоглибыпоискатьулики, обнаружитьчто-нибудь, аВынисместа…
– Обнаружитьчто-нибудь, имеяделосАрсеномЛюпэном! ОчемВы, милейший, АрсенЛюпэнникогданеоставляетследов. Унегонебываетслучайностей. Яспрашиваюсебяпорой, непосвоейливолеондалмнезадержатьсебятам, вАмерике!
– Значит, мнепридетсяотказатьсяотсвоихполотен, отвсего! Новедьонукралжемчужинымоихколлекций! Яотдалбыцелоесостояние, чтобыихвернуть. Еслипротивнегоничегонельзяпредпринять, пустьонхотябыназоветцену!
Ганимарпристальновзглянулнабарона.
– Пожалуй, вэтоместьсмысл…Вамэтонекажется?
– Нет, нисколько. ЧтоВыимеетеввиду?
– Этумысль, котораякомнепришла.
– Окакоймыслиречь?
– Мыещекэтомувернемся, еслиследствиеничегонедаст…Толькосмотрите, нисловаобомне, еслихотите, чтобыделомнеудалось.
Идобавилсквозьзубы:
– Всущности, хвастатьмнепоканечем.
Обаагентамеждутемпостепенноприходиливсебястемпришибленнымвидом, скоторымпробуждаютсяотгипнотическогосна. Судивлениемосматривались, пыталисьпонять, гдеони. Ганимарзадалимнескольковопросов; ониничегонепомнили.
– Ивсе-таки, выдолжныбылихотького-нибудьзаметить!
– Нет.
– Вспомните!
– Данетже…
– Вычто-нибудьвыпили?
Онипоразмыслили. Затемодинсказал:
– Да, явыпилнемноговоды.
– Изэтоговотграфина?
– Да.
– Ятоже, –объявилвторой.
Ганимарпонюхалсосуд, попробовалсодержимое. Уводынебылониособогопривкуса, ницвета.
– Таквот, мытеряемвремязря. Незапятьминутрешаютзагадки, заданныеАрсеномЛюпэном. Но, чертвозьми, яклянусь, чтоонмнеещепопадется. Второйтурвыиграним. Ноужтретийостанетсязамной!
ВтотжеденьжалобапоповодуквалифицированнойкражибыланаправленабарономКагорномпротивАрсенаЛюпэна, содержавшегосявтюрьмеСанте.
Баронунеразпришлось, однако, обэтомпожалеть, когдаонувиделзамокМалакинаводненнымжандармами, прокурорами, следователями, журналистами, всемилюбопытствующими, проникавшимивовсеуглы, вкоторыеимвовсенеполагалосьсоваться.
Деловзволновалообщественноемнение.