Но ведь именно ее влияние заставило прибыть сюда и моего дядю, богатого бристольского адвоката Амброуза Хэтта, кого я всегда называл «моим предусмотрительным дядюшкой» и с кем, благодаря его благоразумию и осмотрительности, советовались весьма влиятельные люди. Какой же силой должна обладать Грейс Ричардсон, если она смогла завлечь всех нас сюда, да притом ни разу прямо не попросив об этом!
Когда мне не спится, я не способен принимать твердые или полезные решения. Поэтому я считаю, что лучше всего положить такой ночи конец. Я встал с рассветом, побрился, оделся со всевозможной тщательностью, словно собирался в церковь, и поднялся на палубу, где было уже тепло. И тотчас же я ощутил новый, еще более сильный приступ тревоги, злости на себя самого, тошнотворного сознания собственной глупости и подлинного страха. Эти чувства, словно ножом бьющие прямо в сердце, были вызваны видом близкой земли и наплывом ужасных воспоминаний.
Остров Сокровищ предстал перед моими глазами точно таким, каким я его видел в воспоминаниях, таким же внушающим ужас, каким он являлся мне в ночных кошмарах. Низменный и зловещий у берега, холмистый и сбивающий с толку дальше от моря, там, куда достигал мой взгляд, он говорил мне об алчности, предательстве и смерти. Деревья на склонах холмов разрослись, их стало больше; они росли так густо, что старые вехи, которыми мы пользовались в лесу, теперь были не видны. Это уже был не тот редкий лес с лохматым подлеском, через какой я бежал когда-то в страхе за свою жизнь по земле, заросшей кустарником и оплетенной корнями.
Я оглядывал остров, изо всех сил напрягая зрение. Я смотрел вверх, на его высокие вершины, смотрел вниз — на его береговую полосу, затопляемую во время прилива, смотрел и налево, и направо, и повсюду, пока не заболели глаза. Но нигде не было видно ни строений, ни людей; на пустынном берегу не лежали лодки, не качались они и на невысоких волнах над отмелью; казалось, здесь нет и признака человеческой жизни.
Кто-то встал рядом со мной и что-то пробурчал. Это был капитан Рид.
— Ваш остров, мистер Хокинс, — произнес он обычным для него сухим тоном.
Я ничего не ответил, издав лишь какой-то звук в знак того, что заметил его появление. Капитан поднес к глазам подзорную трубу.
— Что там такое? — спросил он, указывая пальцем.
— Холм Подзорная труба, — ответил я. — А там, — я указал направо, — возвышенность Фок-мачта. Мы стоим перед Северной стоянкой, капитан.
Он откликнулся с некоторым раздражением:
— Да. Я тоже умею читать карту, мистер Хокинс. Во всяком случае, мне все это говорят. Я не имел в виду данные карты. Я спрашиваю о том строении.
Я напряг глаза. Он вручил мне подзорную трубу и сказал:
— Юго-юго-запад. Близ вершины Подзорной трубы.
Я посмотрел. Незаконченное строение из жердей и кольев поднималось недалеко от вершины. Оно казалось покинутым. С минуту мы стояли, не произнося ни слова. Капитан протянул руку, и я отдал ему трубу.
— Люди, которые это сделали, никакие не строители, мистер Хокинс. — Он снова поднял к глазам трубу. — Пусто. Не используется. Никаких людей нет. Такое мое мнение.
Капитан Рид громко свистнул в свисток. Появился Нунсток.
— Боцман, сходите за мистером Коллом.
— Есть, сэр.
На палубе собрались и все остальные; последней пришла Грейс Ричардсон. К тому времени, как она появилась, дядюшка Амброуз, доктор Джеффериз, мистер Колл и Нунсток уже окружили капитана Рида. Все мы расступились перед ней точно так, как это обычно делают по отношению к человеку в глубоком трауре. Для нее освободили место рядом с капитаном. Он отдал ей подзорную трубу и сказал, чтобы она внимательно посмотрела на остров.