Все вышеперечисленные компоненты цены, лишь в малой степени связанные с компенсацией по рыночным ставкам услуг традиционных простых факторов производства (таких как собственно труд, капитал, предпринимательско-управленческий ресурс), взятые в совокупности, уже сейчас составляют как минимум значимую часть стоимости общественного продукта и, соответственно, доходов от его реализации. А по мере усложнения системы отношений между владельцами факторов производства и потребителями, т. е. с ростом числа всякого рода промежуточных звеньев и провоцирования ими новых потребностей, роль и удельный вес названных выше компонентов с большой вероятностью будет еще больше расти.
Помимо всего прочего, это означает также очень серьезное изменение характера и движущих сил экономического роста, их все больший отход от образцов, с которыми имели дело классики, разработавшие в конце XIX и в первой половине XX столетия основы современной мейнстримной экономической теории.
Конечно, это не означает, что прежние формы и модели хозяйствования полностью и безвозвратно исчезли из хозяйственной жизни. И сейчас можно обнаружить немало благ, создаваемых при участии исключительно простых производственных факторов и в силу этого лишенных или почти полностью лишенных так называемой интеллектуальной составляющей в структуре издержек и конечной цены. До сих пор существуют и примитивные формы производства, и простые по содержанию деятельности предприятия, особенно в сфере услуг, которых не коснулась (ну, или почти не коснулась) "новая экономика" с ее средствами рекламы и маркетинга. Но их пространство в экономике неуклонно сужается – даже чисто количественно, а тем более – с учетом качественной роли "новой экономики" в современном хозяйстве. Общая тенденция к повсеместному увеличению роли в экономике нематериальных факторов производства и обусловленных ими доходов сегодня выглядит абсолютно очевидной.
Более того, в рамках этой тенденции выделяется еще один весьма примечательный, на мой взгляд, процесс – рост особого, специфического вида доходов от нематериальных активов, который условно можно назвать инновационной премией, или, что было бы точнее, инновационной рентой.
2.2.5. Магические "инновации"
Как я уже говорил, в популярных в недавнем прошлом утверждениях о возрастающей роли новых технологий как о силе, преобразующей общество и двигающей его вперед, есть немалая доля лукавства и лицемерия. Конечно, никто не будет отрицать, что технический прогресс за последнее столетие неимоверным образом повысил возможности человечества с точки зрения возможностей познания и преобразования окружающей его среды и, по существу, создал условия, необходимые для существования большей части современной экономики. Однако то, что в сегодняшней экономике слишком часто деликатно обозначается словом "инновации", лишь в малой степени имеет отношение к познанию и преобразованию природы или повышению уровня человеческих возможностей и, по существу, является еще одной разновидностью интеллектуальной ренты – "инновационной".
Подавляющая часть "инноваций" – это не более чем маркетинговый ход для продвижения на рынок нового или якобы нового продукта. Главным образом, это касается массового рынка, где – повторюсь – по определению велика роль иррациональных, внушаемых представлений и соображений. Безусловно, и сегодня можно видеть влияние на экономику идей и открытий действительно революционного характера, вооруживших человечество в целом и каждого человека в отдельности мощными инструментами для реализации своих интеллектуальных и творческих возможностей. Компьютерная техника и оригинальное программное обеспечение, телекоммуникации, Интернет, материалы с уникальными свойствами, тонкие химические технологии, целый ряд биотехнологий – все это и многое другое, конечно, войдет в ряд величайших достижений в истории человечества.
Однако с точки зрения зарабатывания денег конкретными компаниями и людьми они если и не меркнут, то, во всяком случае, не намного превышают значимость таких "инноваций", как новый рецепт прохладительного напитка, новая модель мобильного телефона, отличие которой от предыдущей не могут внятно объяснить 99 % пользователей, или даже новый вид жевательной резинки.
Потребитель платит не только и, подчас, не столько за реальные продукты технологического прогресса, он и вынужден платить за тот "прогресс", которого на самом деле вовсе нет, или же он есть в мере, совершенно не соответствующей той, которую ему приписывает повсеместная реклама.
Продукты производятся таким образом, чтобы срок их возможного использования был как можно короче, и в этом ситуация в корне отличается от той, которая была лет двадцать тому назад. Чуть устаревшие (на 5–7 лет) товары снимаются с какой бы то ни было официальной сервисной поддержки. Обновленные компьютерные операционные системы отказываются работать с ранее выпущенными приложениями, и таким образом потребителя буквально принуждают приобретать новые, которые не всегда лучше по качеству и функциональности, и, кроме того, по мнению потребителя, он вполне мог бы без них обойтись и не осуществлять дополнительных расходов.
Сколько лучших умов человечества билось над очередной "уникальной формулой" шампуня или "улучшенным дизайном" телефона, остается коммерческой тайной, но является фактом, что в последние два-три десятилетия доля совокупного продукта, перераспределяемого в свою пользу бенефициариями "инновационных" компаний, существенно возросла [24] .
Конечно, это во многом стало возможным в результате роста влияния и возможностей рекламы и обслуживающих ее СМИ, которые также улавливают значительную часть "инновационной" ренты, но львиная ее часть, безусловно, достается крупному бизнесу.
Размышления о происходящих глубоких структурных сдвигах, и в первую очередь о растущей значимости новых видов услуг выводят нас еще на один важный вопрос, а именно: как следует трактовать сегодня понятие "потребности", в удовлетворении которых, как принято считать, и заключается смысл экономической деятельности.
2.2.6. Потребности, полезность и экономические блага – необходимо ли новое прочтение?
Действительно, одним из главных, ключевых понятий современной теории рынка и рыночной экономики является полезность как обязательный атрибут экономических благ, т. е. способность этих благ удовлетворять человеческие потребности. Вместе с тем вопрос о том, в чем состоят эти потребности, как они формируются и могут ли они быть объектом объективного или оценочного суждения, остается открытым.
В прошлом (и тем более позапрошлом) веке вопрос о генезисе человеческих потребностей фактически не ставился – по умолчанию считалось, что они изначально существуют и объективно обусловлены человеческой природой. Но и в рамках этой парадигмы оставался актуальным вопрос – все ли потребности могут рассматриваться как равноправные или же существует некая иерархия потребностей, причем не только с точки зрения отдельного потребителя, но и с точки зрения общества в целом? И могут ли (и должны ли) в этом случае государство или иные общественные институты брать на себя роль арбитра, с тем чтобы каким-то образом ранжировать эти потребности?
В соответствующей литературе можно обнаружить острые дискуссии на эту тему. Одни (в частности, те, кого называют либертарианцами, или "рыночными фундаменталистами"), утверждают, что любой спрос, если он не обусловлен принуждением со стороны и не наносит физического вреда окружающим, не просто имеет право на существование, но и равноценен любому другому. Он может и должен удовлетворяться на основе рыночных отношений без какого-либо внешнего регулирования, дискриминирующего одни потребности и устанавливающего преференции для других. В этих координатах для экономики нет и не должно быть разницы между спросом, например, на оперное искусство и на собачьи бои – любитель вторых имеет точно такие же права на удовлетворение своих желаний, как и ценитель первого.
Другие, к числу которых относятся не только левые идеологи, но и экономисты институциональной школы, а также некоторые представители современного экономического мейнстрима, настаивают на том, что потребление и спрос можно и нужно рассматривать с учетом морального аспекта и критерия соответствия общественным интересам. Соответственно государственные институты вправе оказывать воздействие на спрос и потребление, поощряя одни его виды и ограничивая либо подавляя другие.
Правда, последнее в той или иной степени предполагает использование применительно как к частной, так и к хозяйственной жизни субъективных, оценочных суждений, что многие считают несовместимым с принципами научного анализа. На это, однако, можно возразить, что рыночный механизм вообще действует только в тех пределах, в которых общество позволяет ему это делать, исходя из чисто оценочных суждений – иначе невозможно объяснить, почему, например, оказание медицинских или образовательных услуг может либо включаться в сферу рыночных отношений, либо нет [25] .
Другое дело, что сами эти пределы определяются общественным мнением, которое, во-первых, представляет собой результирующую большого количества разнообразных индивидуальных взглядов и оценок, а во-вторых, может меняться с течением времени [26] 8.