Когда капитанначинал шевелитьсяи хлопать глазами, чухонецвливал в
него чарку, и Овсей снова утихал. И ему хорошо, и солдатам.
А командовать ротой фон Дорн стал сам.
x x x
-- Перви-второй считать! --Поручик принялся отбивать тростьювтакт
счету. -- Перви-второй, перви-второй! Перви нумера шаг вперед! Kehrt! Панцер
долой!
Прошелся между двумя шеренгами, повернутыми лицом друг к другу, выбирая
себе пару--показыватьприемрукопашногобоя.Выбрал ЕпишкуСмурова,
здоровенного,неповоротливого парня, чтобпреимуществаумнойборьбы были
наглядней.
-- Солдаты, смотреть востро!Повторятьне буду.Епишка,бей меняв
морда!
Приказестьприказ. Епишказасучилрукав,неспешаразвернулся и
наметился своротить поручикову личность на сторону.
Корнелиус проворно согнулся, пропуская страшный удар над собой, а когда
солдата повело боком вслед завыброшенным кулаком, слегка подтолкнул Епишку
в правое же плечо, да подставил ногу.
Верзила грохнулся чугунным рылом в землю, а поручик сел емуна спину и
схватилзаволоса.Толпарадостнозагудела--упражнениявмордобое
пользовались у зрителей особенной любовью.
-- Klar? Перви нумер бить, второй нумер кидать. Давай!
Солдаты принялись с охотой колошматить друг друга. ФонДорнпохаживал
меж ними,поправлял, показывал. Потом поучилроту ещеодному полезномуи
простому приему -- как ошеломить врага, не ожидающегонападения: если снизу
рубанутьребромладони по кончикуноса,то противник враз и ослепнет,и
одуреет, делай с ним что хочешь.
Третьего дня, как обычно, солдаты подрались со стрельцами. Сабель-ножей
не оголяли, потому что на Москвес этим строго -- враз на виселицу угодишь,
и разбирать не станут, кто прав,ктовиноват. Раньше на кулачки при равном
числе всегдапобеждалистрельцы -- они дружнее и кдраке привычнее, а тут
впервыеодолелифондорновскиесолдаты.Принеслитрофеи,семнадцать
клюквенных колпаков. Заэто полковникЛибенау получил отгенерала Баумана
благодарностьибочонок мозельского,аКорнелиусот полковникаЛибенау
похвалу и фунт табаку.
Солдатымахали рукой другудружкипередлицами-- поручиквелел
останавливать ладонь за вершок от носа. Зеваки притихли, не понимая, чтоза
чуднуюзабаву удумал немчин.Одиниз боярских челядинцевподошелближе,
завертел головой влево-вправо, приглядывался.
Одет по-русски, а самчерноликий, из-под богатой шапки лезутжесткие,
курчавые волосы сгустойпроседью. Нос приплюснутый,на каштанпохож.В
общем -- арап. У русских вельмож, как и у европейских, мавры и негры в цене.
За совсем черного, говорят, до трехсот рублей платят.А этого, нарядного, с
кривой саблей на боку Корнелиус видел на плацу уже не впервые, такого трудно
не приметить. Только прежде арап приходил один, а сегодня с целой ватагой, и
даже вон боярин с ним.