"Поглощающий комплекс" обладает одним неоспоримым преимуществом. Он очень быстро разрушается и также быстро восстанавливается, смотря по надобности в нём у экспериментатора или по его излишеству. Для меня совершенно ясны огромные трудности этого направления Но также ясен и огромный вред агрохимического направления" (с. 5-6)2.
1 Вильямс В.Р. Почвоведение. Земледелие с основами почвоведения. М.: Сельхозгиз, 1938. С. 5. 2 Здесь и далее ссылки на указ. соч. В.Р. Вильямса. |
Всё это грубое ёрничанье направлено против крупнейшего открытия в мировом почвоведении первой половины ХХ века - теории почвенного погло
щающего комплекса, разработанной выдающимся русским учёным Константином Каэтановичем Гедройцем (1872-1932). Когда человек не в состоянии оценить передовое направление в той или иной науке, он тем самым доказывает свою некомпетентность в ней. Но Вильямс не только не смог понять теорию поглощающего комплекса, он и дельно критиковать её не был способен. Для этого ему следовало бы знать химию и разбираться в почвах. Но теоретическую химию Вильямс знал от силы на уровне середины XIX столетия, а якобы выделенную им в кристаллическом виде "креновую кислоту" больше уже никто никогда не обнаруживал. Это вещество оказалось сродни теплороду и флогистону. Что касается почв, то "народный академик", превратившийся после перенесённого ещё до революции инсульта в сугубо кабинетного теоретика, их по-настоящему не знал да и не желал знать. Куда проще было охаивать Гедройца и его школу, а теорию поглощающего комплекса издевательски сравнивать с давно забытыми гипотезами XIX века.
Зато самого Вильямса критиковать было нельзя. Он попал в обойму тех "авторитетов", которых разрешалось только восхвалять. И, зная о неподцен-зурности любой критики, Вильямс врал с три короба: "Нам хорошо известен процесс "прэцессии", или "предварения равноденствий". Оно состоит в том, что ежегодно моменты равноденствий наступают на 30,1 секунды раньше, чем в прошлом году. Такой процесс заставляет признать ещё одно вращательное движение всей массы Земли, совершающееся приблизительно в том же направлении, как и суточное обращение, но со скоростью одного оборота круглым числом в 100 000 лет...
Прэцессионное обращение Земли влечёт за собой такие последствия. Полярные в настоящее время области через 25 000 лет (округло) пройдут через экватор. Через следующие 25 000 лет они будут погребены под антарктическим ледником и ещё через 25 000 лет опять пройдут через экватор, но уже в западном полушарии и ещё через 25 000 лет займут приблизительно старое место" (с. 140).
Бред? Конечно! Ахинея? Очевидно! Но это официальный государственный бред сталинской эпохи. Книга Вильямса "Почвоведение" благодаря обилию подобной околесицы была допущена Главным управлением вузов и техникумов Наркомзема СССР в качестве учебного пособия для сельскохозяйственных вузов! Так что студентов обязывали заучивать эту галиматью.
И в самом деле: как смело! как решительно! как революционно! Двумя абзацами товарищ Вильямс ниспроверг сразу две науки: астрономию и геологию. Ни о каком "прэцессионном обращении Земли" представители этих наук не слыхали, и оно совершенно несовместимо со всеми фактами, накопленными астрономами и геологами. Правда, в астрономии существует понятие "прЕцессия", но этим словом обозначают движение оси вращения Земли, а не планеты как таковой! Что касается перемещения полюсов, то астрономы устано
вили, что Северный полюс действительно движется в пределах квадрата со сторонами 30 метров!
Но, хотя вильямсовская "прЭцессия" - просто галиматья, именно на этой "строго научной" основе красный академик1 построил всю свою теорию "единого почвообразовательного процесса". По этой злополучной теории, которую больше 20 лет вынуждены были зубрить советские студенты, тундровые почвы сменяются подзолистыми (лесными), подзолистые - дерновыми (луговыми), дерновые - болотными, а потом на месте болот почему-то развивается... степь. Чернозём же, по Вильямсу, может образоваться во всяком климате! Доказательств существования "прэцессий" - краеугольного камня своей теории - Вильямс вовсе не приводил. Они были излишни, поскольку на стороне "выдающегося советского почвоведа-агронома" выступали власть предержащие.
К сведению г-на Паршева, Вильямс излучал бескрайний оптимизм в отношении будущего первого в мире социалистического государства. На основе своих мифических "прэцессий" он "доказал", что у нас климат меняется в сторону потепления, и примерно через 13-15 тысяч лет мы окажемся на экваторе. Напротив, на Северную Америку неудержимо наступает полярный холод, и через такое же время и даже несколько раньше территория США покроется льдом. Даже странно, что г-н Паршев не взял эту "теорию" Вильямса на вооружение. Но скорее всего он и Вильямса-то не читал.
КОРНИ ЛЖЕНАУКИ
Почему всё-таки в Советском Союзе процветали откровенно чуждые и враждебные науке "учения": лысенковщина в биологии, вильямсовщина в почвоведении, марризм в языкознании? Дело не только в общих свойствах всех тоталитарных и деспотических режимов, при которых мнение начальства выступает единственным твёрдым критерием истины. Большую роль сыграли и особенности господствовавшей в СССР идеологии - марксизма-ленинизма.
1 Вначале, в 1928 г., Вильямс пролез в ВКП(б), и лишь тремя годами позже, при сильнейшем давлении со стороны партии, - в академики. В ту пору академики-коммунисты встречались ещё крайне редко, и партия очень заботилась об увеличении их числа. |
Идеологию можно определить как систему общественно-политических убеждений или как способ ориентации человека в посюстороннем мире (в отличие от религии, ориентированной на вечность). Но в любом случае это не система знаний, то есть не наука. Само утверждение марксистов-ленинцев, будто они создали научную идеологию, должно настораживать. На вопрос, может ли идеология стать научной, следует отвечать примерно так же, как отве
чал в известном анекдоте старшина на вопрос, летают ли крокодилы: "Летают, но низенько-низенько".
В состав идеологической мешанки временами могут попадать и некоторые элементы научных знаний, но в целом наука и идеология несовместимы. Цель науки - истина. Идеология же всегда обслуживает те или иные интересы и постоянно приносит истину в жертву этим интересам.
Однако марксизм претендовал на статус науки. Причём у бородатых основоположников - К. Маркса и Ф. Энгельса - попытка выдать свою ультралевую революционно-разрушительную идеологию за научную теорию, вероятно, не была сознательной маскировкой. Авторитет науки в середине XIX века нам сейчас трудно представить, настолько преклонялось перед ней тогдашнее образованное меньшинство. И Маркс не составлял исключения. Он с примерным трудолюбием занялся политэкономией и написал три толстых тома "Капитала" в надежде придать коммунистическому учению научное обоснование. Но фокус не удался. И дело даже не в том, что все свои основные положения Маркс и Энгельс изложили в "Манифесте Коммунистической партии" лет за 10 до того, как Маркс принялся всерьёз штудировать политэкономию. Такая последовательность применима и в науке. Сперва строится гипотеза, а потом проводят те эксперименты, которые призваны её подтвердить или опровергнуть. В современной физике такой подход безраздельно господствует. Но особенность марксистского учения в том, что оно принципиально непроверяемо: нет такого эксперимента, отрицательный результат которого послужил бы в глазах марксистов опровержением их теории. Отрицательных результатов в ходе марксистских экспериментов в различных странах получена тьма, но коммунистов это нисколько не задевает - знай талдычат своё. Таким образом, марксизм к науке никакого отношения не имеет, но под неё косит. То есть представляет собой характерный образчик лженауки.
На деле марксистское учение, особенно в его ленинско-сталинской разновидности, всецело держится на вере. Но этот факт коммунисты всегда старались тщательно скрывать. Более того, искренне верующие марксисты-ленинцы считали своё "передовое учение" образцом подлинной (классовой, революционной, преобразующей мир) науки. Причём чем ниже был у ленинца-сталинца образовательный уровень, тем крепче он верил в непогрешимость и научную обоснованность коммунистической идеологии. А в 1930-х годах советская партноменклатура на 60-70% состояла из людей с начальным образованием, возглавлял же её недоучившийся семинарист. Конечно, настоящую науку такие люди не понимали, а потому относились к ней враждебно. Зато "революционеры", сокрушавшие треклятую буржуазную науку и создававшие новую ("упрощённую" и свободную от ненавистной всем марксистам математики), советскую, всегда могли рассчитывать на поддержку сверху. Ведь в конечном счёте прообразом всех подобных научных "револю
ций" служила "революция", произведённая Марксом и Энгельсом в общественных науках.
И такие "революционеры" отыскались. Что объединяло Вильямса, Лысенко и им подобных, так это смелость невежества и крайняя категоричность и безапелляционность в суждениях. Они изрекали истину в последней инстанции и не считали необходимым указывать какие-либо факты в подтверждение своих завиральных идей - отчасти и потому, что таких фактов просто не существовало. Ещё одно неизменное свойство таких "народных академиков" - открытая враждебность к "чистой" (фундаментальной) науке. И Вильямс, и Лысенко твердили, что "чистая" наука бесполезна, а вот их "гениальные открытия" в кратчайшие сроки помогут производству. Конечно, чиновников это приводило в восторг. Ибо когда же отечественные чиновники не испытывали ненависти к науке и не провозглашали, что их цель - подъём производства?
ЧЕМ ВИЛЬЯМС ПЛЕНИЛ НАЧАЛЬСТВО, ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПЛОДОРОДИИ