Настоящее звуковое кино.
Очень интересно было сидеть на таком уроке: слушаешь и видишь всё. Никто из ребят не разговаривал, не вертелся, не шумел.
Артист рассказывал, как два мальчика не захотели купаться в спущенном на воду парусе (чтобы получилась купальня), а поплыли в открытый океан наперегонки.
И на экране видны были эти два мальчика и парус-купальня. И как вдруг неожиданно показалась акула. Замелькал среди волн её высокий острый плавник.
Народный артист испуганно закричал: «Акула! Акула!»
Потому что так закричали матросы на корабле. И старый артиллерист закричал. Он громче всех: ведь один из мальчиков был его сыном.
У Лили — мороз по коже, глаза широко раскрыты. Она словно и дышать перестала — ни вдоха, ни выдоха.
И Галя замерла, и Петя замер. И Серёжа, и Коля. Все ребята замерли… Сидят не дышат. Что же будет дальше?
— Тамара Григорьевна, скорее показывайте!
Тихий сигнал, щелчок на пластинке, и Тамара Григорьевна передвинула плёнку. Ведь прежде сигнала передвигать нельзя: текст не совпадёт с рисунком.
Мальчики в океане испугались. Так же, как 1-й «А» испугался. Ничуть не меньше. Акула всё ближе.
На корабле матросы кричат, волнуются. Как помочь мальчикам? Никто не знает.
Тихий щелчок. Тамара Григорьевна передвинула плёнку.
…Старый артиллерист бежит к пушке, поворачивает её, прицеливается в акулу.
…Схватил фитиль. Поднёс его к пушке. Выстрел!
Что же будет? Попадёт он в акулу или нет? Акула плывёт быстро среди волн.
…Старый артиллерист закрыл руками лицо, ему страшно взглянуть — он может не убить акулу, а убить собственного сына.
Тихий щелчок. Плёнка передвинута.
…На корабле все ликуют. Артиллерист опустил руки и глянул в океан — на волнах колыхалась акула брюхом кверху.
Плёнка кончилась, и пластинка кончилась. Ребята сидели не шелохнувшись.
Тамара Григорьевна спросила их, как рассказ— понравился или нет?
И только тогда ребята очнулись. Зашумели, начали пересказывать друг другу то, что они видели и про что слышали.
Пересказывают, шумят. А Тёма (вроде тихонько щёлкнула пластинка) спросил у Тамары Григорьевны:
— Разрешите, я буду киномехаником, буду плёнку передвигать?
Тут многие опомнились. Хитрец Новиков! Должность решил себе отхватить! Серёжа закричал:
— Тамара Григорьевна! Он шею с ушами проверяет! Он санитар. Он сам тогда на собрании выступил. Я буду механиком!
— Нет! Я буду механиком! — закричал Петя.
— Я буду!
— Я!
— Я!
Каждый кричал. Каждый забыл про свои старые должности и хотел быть механиком. Кричали, спорили и при этом тянули вверх руки — просили у Тамары Григорьевны слова.
А Тёма опять (вроде пластинка щёлкнула) сказал:
— Тогда я буду проигрыватель крутить.
Тут опять класс впал в ярость: Тёма Новиков захватывает технические средства! Этот кошелёк на верёвочке! Если не плёнку, то пластинку требует. Каждый желает крутить пластинку тоже.
Вот!
Поэтому каждый опять кричал, спорил и тянул вверх руку — просил у Тамары Григорьевны слова. Тамара Григорьевна еле-еле всех успокоила. Сказала, что все по очереди будут ей помогать управлять проектором и крутить пластинку.
А на перемене, когда Первыш встретился с Ревякиным и рассказал ему, что у них на уроке чтения были технические средства и что скоро появятся ещё телевизор, магнитофон и другие машины, Ревякин улыбнулся и сказал:
— Устарело.
— Что устарело? — не понял Первыш.
— Всё это. Каменный век.
Про каменный век Ревякин сказал потому, что недавно в классе писал сочинение «Люди каменного века». И теперь всё подробно знал про каменный век и даже про то, что мужчины тогда украшали себя больше, чем женщины.
— Скоро будем учиться во сне, — сказал Ревякин.
— Как — во сне? — растерялся Первыш.
— А так, спишь на уроке и учишься. Автоматически.
Первыш был сражён — спишь на уроке и учишься!
Значит, напрасно боролись за новые должности. Кричали, ругались, писали директорский диктант. Значит, кто зевает сейчас на уроках, будет первым учеником!..
И никакого позора на весь мир!
— Определённо будет, — сказал Ревякин. — Автоматически будет.
И тут вдруг Первыш подумал, а чего он, собственно, удивляется — он сам недавно уснул директором завода.
— Да. Сами.
— А из чего?
— Из цветной бумаги. Не кульки сделаем, а мешки.
А Коля тогда ещё сказал, что в сказке про белую верблюдицу прямо так и говорится, что в одном древнем городе на площади стояли мешки с игрушками. И белая верблюдица привозила ребят совсем издалека через пустыню в этот город, чтобы они взяли себе игрушек столько, сколько хотят: мешок, два или три.