– А вас и это интересует? – спрашивает Щепкин, коротко помолчав. – Ах, инспектор, инспектор! Если б вы сразу заговорили о женщинах, а не морочили голову собаками, я бы… Надеюсь, Анатолий простит, что я вас познакомлю с его пассией. Это за городом, по Калужскому шоссе… Ну да, разумеется, от нее он и ехал, когда погиб, – подтверждает он, уловив движение собеседника.
Расставшись с Щепкиным, Томин направился в лабораторию к Кибрит.
– Будь другом, дай чего-нибудь от головы!
– Цитрамон или анальгин? – спрашивает Кибрит, роясь в ящике.
– Шут его знает, что дашь.
– Для верности глотай обе. Стоп, тут не вода! – заслоняет она стакан на столе.
Томин запивает таблетки из графина.
– Кто это тебя допек?
– Один А. П., чтоб его! Чую, надо ухватить, а ухватить не за что. – Набирает внутренний телефон, слышатся длинные гудки. – Куда-то Паша исчез.
– По-моему, у Скопина.
– Уже на ковер? Эх, работа-работенка!.. А я, между прочим, собираюсь к одной даме легкомысленного поведения.
– Пожелать успеха?
– Служебного, Зинаида, служебного! Если старичок не надул, привезу вам пассию Артамонова! Скажи Паше, чтоб дождался, ладно?
* * *
Скопин – генерал-майор, начальник Знаменского, – отнюдь не собирался распекать его.
– Вот такой был серьезный разговор, Пал Палыч, – резюмирует он. – И я рекомендовал вас. Пойдете в начальники?
– Очень ценю доверие, Вадим Александрович… – смущенно произносит Знаменский и умолкает.
– Ну-ну, без реверансов. Да? Нет?
– Честно говоря, не тянет… Привык сам вести следствие. Люблю докапываться до причин, искать ходы… словом, люблю свою работу, Вадим Александрович. Другой просто не мыслю.
– Кого же предложите вы?
– Да хоть Зыкова!
– Надо понимать, что Зыков работы не любит? Поэтому пусть командует? – Скопин усмехается, подловив Пал Палыча. – Предвидел, что будете отпихиваться. Сам когда-то отпихивался… Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. Теперь что касается истории Артамонова…
– Да?
Скопин достает папку из сейфа.
– Я прочел все, что вы сделали. Версий много, но не видно главной фигуры. Артамонов не тянет на самостоятельного дельца, согласны?
– Согласен.
Скопин раскрывает папку на месте, заложенном линейкой, заглядывает в чьи-то показания:
– Напрасно вы откладываете прямое объяснение с Артамоновой. Как-нибудь переживет. Может быть, откроется причина двойной жизни ее мужа, и тогда разные половинки сойдутся…
* * *
Тихий, утопающий в садах загородный поселок. Неподалеку слышен шум шоссе.
Томин приближается к небольшому чистенькому домику.
Следом подползает и останавливается машина с тем же шофером, который возил Томина с Знаменским в контору. Пока шофер разминается, а затем пристраивается с книгой на солнышке, Томин успевает войти и представиться.
Мы застаем его и хозяйку в провинциально-уютной комнате «смешанного» назначения: тут и буфет с посудой, и трельяж, уставленный парфюмерией, и телевизор под кружевной салфеткой. По стенам развешаны кашпо с незатейливыми растениями и много чеканки, что бросается в глаза.
С тахты таращится собака – копия Абы и Фанты.
Хозяйка дома, Снежкова, молода и хороша собой, но с налетом вульгарности. Привычка разыгрывать секс-бомбу поселкового масштаба помогает ей сейчас не теряться в присутствии нежданного и неприятного для нее гостя.
– Симпатичный мальчик, жаль, не знакома, – говорит она, возвращая Томину фотографию Артамонова. – Это с вами кто-то пошутил. Надо же, в какую даль зазря проездили!
– Совсем уж зазря?
– Ну если в ином смысле… Такого интересного мужчину грех всухую отпускать.
– Филя, ты тоже не припомнишь?
Томин протягивает фотографию собаке, та ее равнодушно обнюхивает.
– Неблагодарное животное! Это хозяин твоей мамаши.