В редких тополях гомонили воробьи, тихо, словно серебряный вертолет, трепеща крыльями, стояла в воздухе стрекоза. Человек следил за ней и ему казалось, что и он тоже становится все меньше и меньше…
- Усильте, - приказал инженер Стеглик конопатой лаборантке. - Осторожно, дайте максимум.
Рука неуверенно нажала красную кнопку. На циферблате выскочили и задрожали цифры, это было мгновение, длящееся бесконечно. Потом цифры остановили свой бег, и жужжание машины стихло.
- Ну, душенька, стоп. Или… - Стеглик распрямился. - Нет, лучше продолжим. - Он выдохнул: - Великолепно. Какова сопротивляемость!
Конопатая лаборантка взглянула на него. Лицо у Стеглика было нездоровое, желтое, с острым носом и узкими губами. Он выглядел на сорок, хотя ему было двадцать шесть. За тонкими стеклами очков лихорадочно блестели глаза.
- Хорошо, - ответила девушка и улыбнулась.
Казалось, он не слышал. Потом, очнувшись, подтвердил:
- Сила!
- Ну! - холодно протянул кто-то стоящий за их спиной. - Сила не сила, но наши придут в восторг. Ведь мы в этой области на несколько лет отстаем от Запада.
Голиан возник неожиданно, отлично владея искусством многих, занимающих руководящие посты, появляться неслышно и неожиданно. Хотя руководящего поста вовсе не занимал.
- Отставать, - отстаем, - согласился Стеглик. - Но что касается силиконов, то с настоящей минуты уже нет! Выключите приборы, душенька!
Циферблат показал ноль, и жужжание стихло.
Голиана мутило, словно он выпил прокисшего пива.
- Послушайте, коллега, - сказал он. - Старик и сам считает, что это просто хобби. А вы тратите на эту ерунду рабочее время. На заводе горят поставки и план заваливаем. Весь квартал - это уже непреложный факт - летит к чертям. А вы из-за такой…
- Нет, -решительно возразил молодой инженер. - Не из-за этого.
Они стояли в светлой солнечной лаборатории. В этом просторном зале они казались маленькими и затерянными - не только щуплый Стеглик и коротышка лаборантка, но и плечистый, загорелый, высокий Голиан. Голиан сказал:
- Я знаю, простите, я просто так…
- А за что вы его, собственно, так не любите, пан инженер?
- Кого вы имеете в виду, барышня? Шефа? Коллегу Бауманна?
- Да, - подтвердила лаборантка и опустила голову, испугавшись вырвавшегося против воли вопроса. - Не сердитесь, - попросила она.
- Оставьте нас, - сказал ей Стеглик, а когда она вышла, продолжал: - Вот дура! Хотя сказала правду. И я думаю, что шеф пьет из вас кровь. Странно, он такой добряк, - добавил Стеглик смущенно.
- Вы о чем? - словно не понял Голиан и попросил: - Дайте-ка сюда!
Молодой инженер достал тигель и протянул Голиану металлическую пластинку. Пальцы большой, широкой ладони дрожали, казалось, что сейчас они сожмутся в кулак, чтоб смять ее, уничтожить, но ладонь так и осталась открытой.
- Прошел через тепловую реакцию?
- Полтора часа назад.
- Время остывания?
- Одна минута двадцать две секунды.
- В Америке - минута одиннадцать, и никто не делает из этого сенсации.
- Пан инженер, почему вы против?
- Я против во-ро-вства, - Голиан мрачно рубил последнее слово по слогам. - Бауманн использовал мою минутную слабость и… это во-ро-вство, - повторил он и отложил кусок металла.
Инженеру Голиану было сорок семь, ни одного седого волоса не серебрилось в его густой шевелюре, но в этот момент он выглядел стариком.
Голиан сел и облокотился о пульт.
- Я начал заниматься этой проблемой давно, почти сразу же после войны. Был я тогда еще совсем зеленый и ничего не достиг, но идея возникла у меня у первого… Когда я потом вернулся - вам ведь известно - из-за границы, то снова принялся за дело. Короче: иное время было, мне не давали ни к чему допуска, вы и представить себе не можете, что это было за время… Но я не о том… Я знаю Бауманна давно.