– Принципов покровительства самим себе имеется шесть, – приосанивается Леша. – Стажеру полагается знать три. Запоминай. Бей первым! Смейся последним! И не мешай себе жить, это сделают другие. Приемлешь?
– Само собой. Только почему – «смейся последним»?
– Потому что хорошо смеется – кто? – подсказывает Фитиль.
– А-а, понял.
– Голосуем. Кто «за»? – и Леша первым поднимает руку. – Единодушно. Решение будет утверждено общим собранием, когда съедутся остальные ребята. От имени коллектива поздравляю. Запомни этот миг своей жизни, о Гвоздик, и постарайся дорасти до Гвоздя! Есть стажеру задание?
– Пусть что-нибудь придумает, – капризно складывает губы Наташа. – Чтобы не было скучно.
– Натка, человечество создало целую индустрию развлечений и все продолжает скучать.
– Ну пусть хоть попробует! – настаивает она.
– Придется поднатужиться, брат-стажер, – решает Леша. – Попытайся нас чем-нибудь развлечь. Или хоть удивить.
* * *
Знаменский допрашивает простуженного мужчину лет сорока: Губенко.
– Гражданин следователь, ну ни сном, ни духом! – клянется тот. – Я как освободился, жена ультиматум поставила: если, говорит, еще хоть с одной уголовной рожей увижу, – конец. Высчитала, что до дому ходу двадцать две минуты. В восемнадцать ноль-ноль смена кончается, в восемнадцать десять я на проходной, в восемнадцать тридцать пять ужин на столе, и я должен быть как штык, иначе допрос похуже вашего. Хоть соседи, хоть кто хотите подтвердит!
– Жестокая женщина. Позавчера тоже весь вечер провели с женой?
– Она к сестре ездила. А я дома футбол смотрел.
– Хорошая была игра?
– Ну!!
– А куда же вы сломя голову бежали этак в середине второго тайма? Как раз невдалеке от ограбленного магазина?
Допрашиваемый шмыгает носом.
– Эх, мать честная…
– Так куда бежали?
– Футбол смотреть, – уныло говорит он.
– Забавно.
– Телевизор испортился, гражданин следователь. Острый момент, атака на наши ворота, а он, паразит, хлоп – и сдох. Пришлось бегом к дружку – досматривать.
– Не застали его?
– Почему? Застал. Если надо, он подтвердит.
– Но кто мне подтвердит, откуда вы прибежали к дружку? Кто подтвердит, что до той поры сидели дома у телевизора?
– Соседку спросите. Я сначала к ней рвался. Не пустила. Тут международного значения матч, а она муру смотрит, танцы какие-то!
– Ну хорошо, допустим, все все подтвердят. Как мы определим промежуток, в который вас уже не было дома, но еще не было у приятеля?
– Экран у меня вырубился на девятнадцатой минуте. К Федору я ввалился, когда штрафной назначили. Второй гол уже при мне забили. Выходит, минут девять я прозевал.
– Сколько из них вы препирались с соседкой?
– Показалось долго, но, наверно, минуты три.
– Сбрасываем три минуты, остается шесть. Какую часть пути занял переулок?
– Примерно полдороги.
– Значит, вы находились поблизости именно в то время, когда ограбление совершалось или когда грабитель удирал с места преступления. Не заметили чего-нибудь, что может нас интересовать? Думаю, вопрос понятен.
– Понятен… – мужчина тяжело вздыхает. – Парень там один ошивался, гражданин следователь. Тогда я, конечно, ноль внимания, но как теперь рассуждаю – по разным признакам – в общем, на стреме он стоял… Главное, видел я его раньше. Лицо знакомое.
– Где?
– Не помню.
– А если сосредоточиться?
– Пробовал уже, самому интересно. Но вот хоть убей!
– В какой обстановке вам его легче представить: в парикмахерской?., в метро?., в поликлинике?., сигаретами торгует?..
На каждый вопрос Губенко отвечает секундной задумчивостью и пожиманием плеч.
– Опишите его.
– Да так себе, белобрысый, крепкий, румяный. Без особых каких примет. Года двадцать два или двадцать пять.