И через полчаса Томин знал, на каком масле Силина изжарить.
Войдя в контору, прежде всего проверил себя. Обувь Силина он описал верно. Присел к столу, где лежали злосчастные шубы. Грубую веревку, которой был завязан мешок, Зина собственноручно перерезала так, чтобы узел сохранился в неприкосновенности. Этот узел ей почему-то приглянулся.
– Ну, Силин, не надумали поговорить? Как, кстати, ваше имя-отчество?
Зыркнул мрачно исподлобья.
– Имя-отчество теперь не понадобится. «Силин, встаньте!», «Силин, сядьте!», «Силин, отвечайте!» – и весь разговор!
– Попрошу вас разуться.
– Это зачем? Если в расход – так вроде еще не заслужил.
– Будем научно изучать ваш жизненный путь. Осторожно, чтобы не осыпалась грязь.
Появился сторож с ботиночной коробкой. Томин вынул оттуда пару теннисных тапочек. Силин через силу пошутил:
– Заживо в белые тапочки. Чудеса!
Обулся, пошевелил пальцами: тапочки были тесноваты. Томин упаковал его грязные ботинки. Извлек бланки протокола.
– Положите-ка вы свой протокольчик обратно в карман.
– Прежде его составить надо. Вы сегодня, как большой начальник. Будете посиживать, а мы вам документы на подпись.
Просто так покалякать Силин не отказывался.
– Значит, без меня дело не идет?
– Какая же свадьба без жениха? Да еще и сваты попрятались.
– Сваты? – Силин понял намек.
– А то нет? На такой свадьбе, да чтобы без сватов?
– Сваты тому нужны, у кого свой котелок не варит!
Тут кстати подвернулась, наверно, не без дела пришедшая Зина.
– Вона! – обрадовался Силин поводу сменить тему. – И невеста пожаловала! На этой желаю жениться! Точка. Силин.
– А как же Галина Петровна, которая ждет вас в Днепропетровске? – выложил свой козырь Томин. – Ведь обещали: отбуду срок – и прямо к тебе! Что вас понесло в Москву, Силин?
С минуту тот молчал, ошеломленный, потом лицо побагровело, он вскочил, стал рваться из рук милиционеров.
– Сволочи! Пусти! Я побегу, давай в меня стреляй! Убивай! Пусти, я побегу!..
Но надежда Томина, что он, сорвавшись, все выложит по принципу – нате меня, ешьте, – не оправдалась.
Было зябко и мутно на безлюдных улицах, наплывал серый туман, когда оперативная машина, проявив галантность, затормозила у Зининого дома. Она знала, что станет сейчас вопреки здравому смыслу пить кофе, а затем ляжет спать. Шурик помаргивал с сиротливым видом – буфет на Петровке еще не работал.
– Если хочешь, подогрею тебе котлету.
– Да ну?!
Съел котлету, вчерашнее пюре, полбанки горчицы и три бублика, которые она выдержала ради гурманства в духовке. После кофе его совсем разморило, готов был притулиться тут же, на кухне.
– Куда Пал Палыч делся? – спросила Зина, выпроваживая его за дверь. – Трубку не снимает.
– Начальство ткнуло ему в зубы отдельное требование.
* * *
Отдельным требованием на юридическом языке называется просьба из отдельного места, предполагающая, что квалифицированный следователь произведет такие-то и такие-то официальные действия и известит о них отправителя. А что там произошло, кто кого и за что – об этом можно не сообщать. Следователю оно, собственно, без разницы.
Знаменскому не раз доводилось рассылать отдельные требования, но когда случалось самому их выполнять, то тяготила неосмысленность прилагаемых усилий.
В камере хранения Рижского вокзала он получил не принадлежащий ему чемодан, который в сопровождении двух граждан отнес к дежурному вокзальной милиции. Там чемодан был вскрыт, Знаменский вынул из него несвежую мужскую рубашку, пару шлепанцев, свитер, бутылку сухого вина и матерчатый кошель с пришитой вместо застежки металлической пуговицей, хранивший 38 рублей и пачку писем.