– Не сообщил, что похоронил того мальчика на холме?
Мортон принял самый негодующий вид, какой только мог.
– Сказал, что не имеет к этому ни малейшего отношения. Трент считал, что его преследуют за прошлую, очень давнюю ошибку, и, по-моему, был прав.
– Хорошо, мистер Мортон, можете идти.
– Как это понять? Я не собираюсь…
– Сейчас этот дом является местом преступления. Мы расследуем смерть вашего клиента, дабы подтвердить или опровергнуть версию о самоубийстве. Вам здесь больше нечего делать. Джерри?
Эдгар шагнул к кушетке и жестом велел Мортону подняться.
– Пойдемте. Пора выйти отсюда и обеспечить появление своего лица на телеэкранах. Это будет полезно для дел, так ведь?
Мортон встал и рассерженно удалился. Босх приблизился к переднему окну и немного отодвинул штору. Выйдя из-за угла на подъездную аллею, адвокат направился к группе репортеров и гневно заговорил. Босх не слышал его слов. Однако нужды в этом не было.
Когда Эдгар вернулся в гостиную, Босх сказал ему, чтобы позвонил в дежурную часть и вызвал патрульную машину для сдерживания толпы. У него было ощущение, что сборище журналистов, словно самовоспроизводящийся вирус, начнет становиться все больше и неугомоннее с каждой минутой.
19
Детективы обнаружили детей Николаса Трента, обыскивая дом после того, как труп увезли. Два ящика маленького письменного стола в гостиной, который Босх накануне не осматривал, были заполнены папками, фотографиями, финансовыми документами, среди них лежало несколько толстых банковских конвертов с погашенными чеками. Трент ежемесячно высылал небольшие суммы денег благотворительным организациям, которые кормили и одевали детей. Из года в год отправлял чеки в Аппалачи, бразильские джунгли, Косово. Босх не обнаружил чеков на сумму крупнее двенадцати долларов. Нашел десятки фотографий детей, которым Трент предположительно помогал, и маленькие рукописные письма от них.
Босх видел множество объявлений благотворительных организаций в ночных телепрограммах, и всякий раз они вызывали у него недоверие. Сомневался он не в том, можно ли на несколько долларов накормить и одеть ребенка, а будут ли эти доллары в самом деле потрачены на детей. Он задался вопросом, не хранились ли в столе Трента те фотографии, которые рассылались всем, кто жертвовал деньги. Не подделка ли благодарственные письма, написанные детскими печатными буквами.
– Гарри, – сказал Эдгар, когда они рассматривали содержимое письменного стола, – мне думается, этот человек совершал искупление, отправляя все свои деньги этим организациям.
– Искупление чего?
– Вряд ли мы это узнаем.
Эдгар пошел обыскивать вторую спальню, а Босх разложил на столе несколько фотографий и стал рассматривать их. Мальчики и девочки выглядели не старше десяти лет, однако определить их возраст оказалось трудно, поскольку у всех были ввалившиеся, старческие глаза – глаза детей, познавших войну, голод, сиротство. Босх взял снимок маленького белого мальчика и перевернул ее. Надпись на обороте гласила, что он осиротел во время боев в Косово. Получил контузию при взрыве мины, убившем родителей. Звали его Милош Фидор, ему было десять лет.
Босх осиротел в одиннадцать. Он посмотрел в глаза мальчика и увидел собственные.
В четыре часа детективы заперли дом Трента и отнесли три коробки изъятых материалов к машине. Небольшая группа репортеров задержалась до вечера, несмотря на сообщение пресс-службы, что вся информация о событиях будет распространяться через Паркер-центр.
Репортеры подошли к ним с вопросами, но Босх сразу заявил, что им запрещено говорить о расследовании.